Читаем без скачивания Богословие личности - Коллектив авторов

Основополагающей в обсуждении Бартом проблемы зла является попытка различения между das Nichtige и тем, что он называет Schattenseite, теневая сторона, или отрицательный аспект космоса. Барт стремится исправить общую, но ошибочную тенденцию идентифицировать теневую сторону со злом в строгом смысле слова – как тем, что противостоит власти Бога. Теневая сторона зла отлична от das Nichtige в той же мере, в какой теневая сторона есть необходимый антитезис и контраст внутри этого конечного и благого мира, который сотворил Бог. На теневой стороне творения, говорит Барт, «есть не только Да, но и Нет; не только высота, но и бездна; не только свет, но и мрак; не только продвижение и непрерывность, но и препоны и ограничения; не только возрастание, но и упадок; <…> не только красота, но и прах; не только начало, но и конец; не только достоинство, но и отсутствие достоинства <…>. И все же неоспоримо, что творение и тварь благи даже при том, что существуют при этом контрасте и антитезисе»[511]. Барт расширяет природу теневой стороны, чтобы включить многообразие и конечность творения. Ничто в творении не включает в себя все и не похоже ни на что другое. «Каждому принадлежит его собственное место и время, и все это – в своей собственной манере, натуре и существовании». Теневая сторона творения «состоит из “нет”, которое, в своем двойственном отношении – как отличие от Бога и как своя индивидуальная характерность, относится к тварной природе»[512].

Барт соглашается с Августином и с католической традицией, рассматривающими теневую сторону как неизбежное следствие мира, сотворенного ex nihilo («из ничего»), мира, которому постоянно угрожает опасность рухнуть обратно в несуществование, так как он в своей конечности находится между бытием и небытием. Он охотно соглашается с этой традицией мысли, которая отказывается определять зло как неизбежные ограничения и несовершенства сотворенного мира. «К сущности тварной природы принадлежит и является воистину знаком ее совершенства то, что у нее действительно имеется эта отрицательная сторона, склоняющаяся не только вправо, но и влево, одновременно достойная своего Творца и, однако, зависящая от Него, которая есть не “ничто” (Nichts), но “нечто”, однако нечто на самой границе ничтожности (Nichts), защищенная и все же в опасности»[513]. Легко по ошибке отождествить теневую сторону с das Nichtige, которое пребывает во враждебной оппозиции к творческой Божьей воле. Для Барта очевидно, что теневая сторона на самом деле выполняет творческую волю Бога. Когда Бога обвиняли за землетрясение в Лиссабоне, Барт в одном из наиболее возвышенных пассажей «Церковной догматики» призывает в качестве богословского авторитета Моцарта, чья музыка говорила о благости творения и о гармонии в природе. Прекрасная дань, возданная Бартом Моцарту, заслуживает того, чтобы ее процитировать: Перед лицом этой проблемы теодицеи Моцарт видел мир Божий, который превосходит всякий критический или спекулятивный рассудок, восхваляющий либо порицающий <…>. Он услышал и дает услышать тем, кто имеет уши, и сегодня то, чего мы не увидим до конца времени, – весь контекст Провидения. Словно в свете этого конца, он слышал гармонию творения, к которой принадлежит и тень, но в которой тень – это не тьма, недостаток – это не поражение, печаль не может стать отчаяньем, беспокойство не может выродиться в трагедию, а бесконечная меланхолия не возымеет окончательной и непреодолимой власти. Тем самым в этой гармонии радость не беспредельна. Но свет сияет тем ярче, ибо он прорывается из тьмы <…>. Слыша творение без возмущения и беспристрастно, Моцарт создавал не просто свою музыку, но и музыку творения, ее двойственную и все же гармоничную хвалу Богу[514].

Музыка Моцарта – свидетельство благости Бога в Его творении. Для тех, кто имеет уши, чтобы слышать, музыка Моцарта возвещает красоту, порядок и совершенство Бога в творении даже на его теневой стороне куда лучше, чем могла бы это сделать любая научная дедукция. Теневую сторону никогда не следует смешивать с ничтожностью das Nichtige, в противном случае есть опасность приписать Богу и Его воле «угрозу и порчу творению со стороны das Nichtige или так понять Его работу»[515]. Было бы фатальным заблуждением видеть в этой «угрозе и порче» со стороны das Nichtige неизбежный и терпимый аспект жизни в Божьем мире, ибо это означало бы позволить das Nichtige усилить над нами свою порочную власть.

Истинную природу das Nichtige во всей его злобе, во всем его ужасе и враждебных формах можно увидеть лишь в ее отношении к Иисусу Христу. А увидеть ее в отношении к Христу замкнутую в смертельной битве с Ним – значит увидеть поражение и проигрыш das Nichtige. Именно для победы над das Nichtige Бог избрал в этом мире человека и подчинил себя ему в Иисусе Христе. «Подлинное Nichtige есть то, которое привело Иисуса Христа ко кресту и которое Он победил на нем»[516]. Христиане могут доверительно смотреть ретроспективно на победу Иисуса над das Nichtige на кресте. Но так как христиане все еще живут в промежуточный период между воскресением и возвращением Христа, das Nichtige, похоже, не утратило ни своей угрожающей опасности, ни вредящей силы, хотя через веру мы и знаем, что оно уже потерпело решительное поражение.

Оно может выжить только в статусе парадокса, будучи абсолютно враждебно Богу и все же в рамках Его власти[517].

Исходя из этого, неудивительно будет узнать, что самая значительная из всех разнообразных форм das Nichtige – это человеческий грех. «В свете Иисуса Христа конкретная форма, в которой проявляет себя das Nichtige, – это грех человека как его личное деяние и вина <…>. В свете Иисуса Христа невозможно уйти от той истины, что мы сами, как грешники, стали жертвами и рабами das Nichtige, разделив его природу и творя и распространяя ее»[518].

Барт говорит, что, хотя грех есть конкретная форма das Nichtige, оно «не исчерпывается грехом». Страдание, причиненное грехом, реально, хотя оно не всегда ясно воспринимается. Что никогда не подлежит сомнению, так это то, что грех человека всегда губителен и никогда не благотворен. Грех как таковой есть не только оскорбление Богу; он разрушает человека и ведет к переживанию зла и к смерти, когда das Nichtige торжествует над нами в нашем бунте против Бога. Через царство das Nichtige смерть, которая по праву принадлежит к теневой стороне существования, становится «чем-то нестерпимым, разрушающим жизнь, к чему всякое страдание спешит как к своей цели, как к последнему нашествию и торжеству той чужеродной власти, которая уничтожает тварное существование и тем самым дискредитирует и отрицает Творца»[519]. Теневая сторона творения заражается от этого das Nichtige его реальным злом и реальной смертью, его реальным дьяволом и его реальным адом. Они реальны, потому что они противовосстали всему благому Божьему творению. Ясно, что das Nichtige есть нечто большее, чем просто грех; оно есть враг Бога, принимающий формы греха и боли, страдания и смерти. То, к чему все это устремлено, есть трансформация отрицательного и отрицательных аспектов существования, таких, как болезнь и телесная боль, в рамках теневой стороны творения, в ужасающие манифестации das Nichtige в условиях греховного человеческого опыта. И потому мы видим Иисуса в Его целительном служении не только прощающим грехи, но и ниспровергающим работу дьявола посредством исцеления болезней и устранения источника человеческого страдания. Иисус противостоит власти зла своей собственной властью – трансцендентной властью Бога. «Он являет себя как абсолютный Победитель»[520]. Своей властью Он поражает das Nichtige.

Как объясняет Барт происхождение зла? Он не желает сказать прямо, что das Nichtige существует по воле Бога, так как это поставило бы под вопрос Божью благость. Но Барт не желает также думать о das Nichtige как о предсуществующей реальности и власти. «Das Nichtige есть то, от чего Бог отделяет Себя и перед лицом чего Он утверждает Себя и осуществляет свою позитивную волю <…>. Бог избирает и, следовательно, отвергает то, чего Он не избирает <…>. Он – Господин как на правой стороне, так и на левой. Лишь на этой основе das Nichtige действительно “есть”»[521]. По мнению Барта, коль скоро Бог – Господин и на левой стороне, das Nichtige должно в известном смысле быть обязано своим существованием Божьей воле. Но оно существует как то, чего Бог не желает. Бартовское разрешение тайны das Nichtige выражается в том, что Божье отвержение его сообщает ему реальность. Именно это ясно подразумевается в словах Барта. «Так как Бог – Господин и на левой стороне, Он есть основание и Господин также и das Nichtige <…>. Следовательно, это не случайно. Оно не второй Бог и не самосотворенно. У него нет власти, кроме той, что дозволена ему Богом. Оно тоже принадлежит Богу. Его «бытие» проблематично, так как оно лишь на левой руке Бога, под Его «Нет», оно – объект Его ревности, гнева и суда. Оно “есть” не так, как есть Бог и Его творение, а лишь своим собственным ложным способом, как врожденное противоречие, как невозможная невозможность»[522].