Читаем без скачивания Прокурор - Анатолий Безуглов

— Кстати, используйте данные из милиции. Я говорил с Никулиным. Он привел очень красноречивые цифры. Число хулиганств, учиненных рабочими завода, растет. Да и среди гостей медвытрезвителя самсоновских с каждым месяцем все больше.

— Ладно, — кивнула Ракитова.

— Впрочем, — сказал Измайлов, — лучше я прямо сейчас позвоню Никулину.

Он набрал номер телефона начальника горотдела внутренних дел и попросил срочно подготовить справку по интересующему прокурора вопросу. Майор сказал, что сделает. И еще он хотел подъехать к Измайлову — были кое-какие дела.

— Жду, — сказал Захар Петрович.

Никулин появился у Изхмаилова в то время, когда к прокурору пришла Гранская. Она только что вернулась из Рдянска.

Рассказав о результатах экспертизы, Инга Казимировна убежденно заключила:

— Теперь можно с полным основанием утверждать, что Зубцова убил Марчук.

— Убил, значит? — Измайлов внимательно посмотрел на следователя.

— Да, да, да. У меня почти нет сомнений, что связано это с тем злополучным чемоданом. Я же говорила вам, Захар Петрович, Зубцов — кончик какой-то ниточки. Этот кончик случайно попал к нам в руки. Наверное, кто-то очень опасался, что мы можем добраться и до клубка. Через Зубцова.

В этот момент в кабинет вошел Никулин, и Захар Петрович попросил Гранскую поделиться сведениями о деле Зубцова с начальником горотдела.

— Вон как повернулось, — покачал головой майор, выслушав Гранскую. Теперь понятно, почему Марчук навострил лыжи, когда его задержали на вокзале. Было от чего удирать. Убийство!

— Раз местный розыск Марчука ничего не дал, — сказала Инга Казимировна, — я считаю, надо объявить всесоюзный. Это во-первых. Во-вторых, следует заняться сувенирной фабрикой в Южноморске.

— Там что, неблагополучно? — поинтересовался майор.

— В том-то и дело, с одной стороны — лучшее предприятие в городе, ответила следователь. — И дисциплина, как мне говорили, на высоте. Хищений нет, пьянства тоже. Сплошные грамоты! Радио хвалит, газеты тоже не отстают…

— Самсонова тоже хвалят, — заметил Измайлов, ткнув пальцем в газету.

— У меня были объективные источники, — улыбнулась Гранская. Прокурор города и ваш коллега, — кивнула она майору. — Но есть один факт: сумочки-то, которые были в чемодане, сделаны на той фабрике…

— Только сумочки Марчук мог воровать один, — сказал Захар Петрович. Или не на самой фабрике… А джинсы, майки? Они откуда?

— И все же я не могу отделаться от ощущения… Понимаете, Марчук занимает там странное положение. Вроде никому не подчиняется, может свободно уехать в любое время в другой город… Ну, толкач, деловой человек, как теперь говорят. Однако что-то тут не то. Да и здесь, в Зорянске, у него была странная миссия…

— Вы же сами сказали, что черпали из объективных источников, — сказал прокурор. — И почему вы считаете, что махинаторов надо искать именно на этой фабрике?

— С высоты, так сказать, птичьего полета иной раз все выглядит благополучно, отлично, — попыталась объяснить Инга Казимировна. — Или как на макете. Поставят архитекторы кубики, понатыкают игрушечные деревца, и получится образцовый микрорайон, любо-дорого посмотреть. А построят, выясняется, что жить-то в нем ох как худо. Как в нашем четвертом. Ни красоты, ни удобства… Может, так и с фабрикой?

— Значит, я так понял вас, — сказал Никулин. — Неплохо бы Коршунову покупаться в Азовском море, а?

— Вот как раз старшему лейтенанту не стоит появляться в Южноморске, возразила Гранская. — Он засвечен, потому что с самого начала занимался делом Зубцова, его знают.

— Резонно, — кивнул Никулин. Он задумался.

— Говорите, со стороны одно, а внутри… — обратился он к следователю. — А что, хорошо бы иметь своего человека на этой самой фабрике, а?

— Это было бы то, что надо! — обрадовалась Инга Казимировна. — Но одним-двумя визитами на квартиру под видом слесаря или электрика тут не обойтись.

— Вы правы, Инга Казимировна, — согласился Никулин. — Требуется глубокая разведка в тылу возможного противника.

— Для сведения: на фабрике работает много девушек, — сказала Гранская. — Может, исходить именно из этого? Легче будет раствориться…

— Надо обмозговать, — уклончиво ответил майор. — Операция серьезная, и с кондачка ее не решить. Но информацию о девушках на фабрике придется учесть…

После этого разговора в прокуратуре было возбуждено уголовное дело об убийстве Зубцова. Вести его Захар Петрович поручил, естественно, Гранской. Инга Казимировна приняла его к своему производству и вынесла два постановления. Первое — о привлечении Марчука в качестве обвиняемого в убийстве, второе — о его розыске. В случае обнаружения Марчука к нему должна была быть применена мера пресечения — заключение под стражу. Где бы он ни находился, его были обязаны этапировать в Зорянск.

Гранская предложила Измайлову объединить дела — о чемодане с дефицитом, найденном в радиомастерской, и об убийстве Зубцова. Захар Петрович посоветовал повременить — пока для этого не имелось достаточно фактов…

Гранской не давала покоя просьба сотрудника областной лаборатории судебных экспертиз выяснить, как на шоссе неподалеку от Зорянска оказались семена хлопчатника. Она поделилась этим с Коршуновым. Юрий Александрович ответил коротко: «Подумаем».

И через несколько дней сообщил следователю, что загадка довольно проста. На базе одного из соседних совхозов существовала, оказывается, лаборатория какого-то института, занимающегося проблемами масличных культур. Для нужд этой лаборатории потребовались хлопковые семена. Полтора месяца назад их доставили на грузовом автомобиле. Скорее всего борта машины имели щели или неплотно прилегали на стыках, поэтому часть семян и высыпалась на дорогу, в частности, на том самом повороте, откуда зубцовский «Жигуленок» свалился в овраг.

Вскоре Гранская встретилась с экспертом в Рдянске.

— Вот такие случайные, редкие вещи, как хлопковые семена в нашем краю, иногда единственная зацепка, которая помогает раскрыть преступление… Случаем не читали в юридической литературе о деле Грэма в Австралии?

— Нет, — призналась Инга Казимировна.

— Очень поучительное дело с этой точки зрения… Видите ли, Грэма Торна, восьмилетнего мальчика, похитили с целью выкупа. На ноги была поднята местная полиция. Испугавшись, преступник убил мальчика и скрылся. Когда нашли труп Торна, то на его одежде обнаружили частички двух растений — кипариса Савара и так называемого настоящего кипариса. Второй кипарис встречается в том месте чрезвычайно редко. Но еще реже возможность существования этих двух растений рядом. Уникальная, можно сказать, комбинация. Вы улавливаете мою мысль? — спросил эксперт.

— Конечно, — сказала Гранская. — Задача состояла в том, чтобы найти дом с участком или такое место, где бы рядом росли эти два кипариса.

— Вот именно. Полицейские обошли сотни домов, опросили множество людей и всех почтальонов, прежде чем нашли нужный дом… Вот так растения помогли выйти на преступника… Помогут ли они и нам?..

Дорога домой под нудным обложным дождем была тоскливой и безнадежной. Захар Петрович шел как на каторгу — его ждала пустынная квартира и одиночество.

Намерений Галины он до конца не знал. Она уволилась из школы, забрала всю свою одежду — летнюю и зимнюю. Было похоже, что уехала насовсем. Но Володина куртка с меховым подкладом и кроличья шапка остались дома. Может, он отправился с матерью только на каникулы? Но куда? Скорее всего в Хановей, к родне Галины.

А что она сказала сыну? Что она сама знает о Марине и Альбине? Каким образом попала к ней фотография, где Марина Антоновна снята со своей первой дочерью?

Ворох мыслей, догадок и предположений вертелся в голове, от них ломило в висках. Отъезд жены в какой-то степени отодвинул на второй план признание Марины о существовании у Захара Петровича дочери. Но и это событие не давало покоя. Ведь с Альбиной тоже надо было что-то решать. А как отыскать адрес?

У самого дома вдруг сверкнула надежда — вдруг он откроет дверь и услышит родные голоса. Захар Петрович был готов на все — слезы, упреки, брань, только бы увидеть сейчас жену и сына.

Он глянул на свои окна — темно. Чудес не бывает.

В почтовом ящике лежало извещение на посылку. Из далекого города на Дальнем Востоке.

«От Гусарова Н. П.», — прочел Захар Петрович. И посмотрел на часы. Он решил сходить на почту — до закрытия оставалось полчаса.

Коля Гусаров по кличке Пузырь проходил лет восемь назад по уголовному делу, где в судебном процессе Измайлов был гособвинителем. Но познакомился с ним Захар Петрович еще на предварительном следствии. Тогда семнадцатилетний Коля находился в тумане воровской романтики. Попался он с дружками на первой же краже. Не хотел ничего и никого выдавать. Немало часов провели с ним Измайлов и следователь в следственной камере, но он так и не «раскололся». На процессе Пузырь тоже молчал, хотя его приятель напропалую топил других. Отказался Гусаров и от последнего слова.