Читаем без скачивания Ужас приходит в полнолуние - Сергей Белошников

И в конце концов я влетел: попал в такую дырищу в асфальте, что внутри у меня что-то хрястнуло, а зубы звонко лязгнули. Я резко затормозил и услышал позади себя тихий шип. Это выходил воздух из пробитого колеса.

Я выругался и слез с велосипеда.

Заднее колесо спустило. Но даже эта досадная неприятность не смогла испортить отличного настроения. Да и до поселка, в общем-то, оставалось всего ничего: на взгорке за железнодорожным переездом виднелись огни домов. Так что и пешком можно дойти, просто ведя велосипед. Станция была немного в стороне. Туда подъезжала электричка — я услышал, как она засвистела на подходе к платформе. Едва я ухватил велосипед за руль, как краем глаза заметил движение по краю поля, которое простиралось за придорожной канавой до самого леса. В лунном свете трудно было разобрать, что же такое там двигалось. Я присмотрелся. Вроде как человек. Я остановился.

Точно, человек. Какой-то загулявший мужик пробирался полем к дороге. Шел прямиком ко мне, пригнувшись — наверное не видел, что там под ногами. Потом остановился метрах в десяти. Я призывно махнул рукой и позвал:

— Эй!.. Эй, друг?! Ты чего, не бойся!

Вечная проблема: из-за моего роста и комплекции люди меня иногда побаиваются. Особенно когда, как сейчас, темно — хоть глаз выколи. Да и времена нынче такие — народ у нас стал жутко зашуганный.

— У велосипеда колесо спустило. Лишнего не найдется? — пошутил я. Так, на всякий случай, чтобы тот перестал бояться.

Мужик помедлил и двинулся к дороге, убыстряя шаг.

И тут время остановилось, а все вокруг мгновенно превратилось в кошмарный сон наяву. Потому что мужик выпрямился. И теперь в холодном лунном свете на меня надвигалась безобразная лохматая фигура невероятного роста. На огромной башке торчком стояли острые уши. Эта тварюга выскочила прямо напротив меня на край широкой канавы, на ходу поднимая широкие лапы с огромными сверкающими когтями. Глаза у него пылали, как раскаленные угли — алым цветом.

Остатками мозгов я понимал, что такого просто не может быть. Это галлюцинация. Или чей-то дурацкий розыгрыш. Маскарад. Я на секунду закрыл глаза, надеясь, что когда их раскрою, то тварюга исчезнет. Растает. Сгинет.

Я открыл глаза.

Господи, она никуда не исчезла! И тогда я почувствовал, как у меня останавливается сердце. Тварюга наклонилась, явно для того, чтобы перепрыгнуть канаву. Не выдержав всего этого ужаса, я дико заорал, а она распахнула жуткую пасть, усеянную сверкающими клыками, и издала оглушительный рев.

Я не помню, как очутился в седле.

Кошмарная тварь сиганула через канаву. В этот миг, приподнявшись в седле, я что было сил нажал на педали и рванул с места. Я почувствовал, как лапа с когтями-бритвами полоснула по моей спортивной куртке, не задев тела. Краем глаза я увидел, что, промахнувшись, тварюга оступилась, замешкалась, и это дало мне возможность оторваться от нее сразу метров на двадцать. Забыв о порванной шине, об ухабах, не оглядываясь, виляя из стороны в сторону, я изо всех сил мчался по дороге. Кажется, еще я орал.

За спиной я слышал яростный рев и частый стук когтей по асфальту. Я на секунду обернулся и понял, что расстояние между нами сокращается — эта гадина неслась просто с немыслимой скоростью.

И тут слева, от станции, донесся гудок электрички.

Автоматический шлагбаум на переезде тонко зазвенел и стал медленно опускаться. До переезда оставалось совсем немного — всего каких-то тридцать метров. А со стороны станции уже стремительно, набирая скорость, накатывалась электричка. Я это скорее почувствовал, чем увидел, — прожектор на ее лбу сиял, словно солнце, и слепил мне глаза.

Прямо скажем, выбор у меня был небогатый: либо оказаться в пасти этого ожившего ночного кошмара, либо рискнуть и попробовать проскочить перед электричкой. Понятное дело, что во втором случае я запросто мог очутиться прямехонько под колесами.

Но я не раздумывая выбрал второе.

Почти теряя от ужаса сознание, задыхаясь, я из последних сил нажал на педали и, пригнувшись, нырнул под шлагбаум. Слева ударил ослепительный свет, я еще больше пригнулся к рулю и невольно зажмурился: что-то загрохотало и настолько оглушительно заревело, что даже перекрыло злобный вопль тварюги. Меня подбросило так, что я чуть не вылетел из седла. Сначала я подумал, что все, конец — на меня наехала электричка и я уже на том свете. Странно, что при этом я не почувствовал никакой боли. Но когда открыл глаза, то увидел перед собой прямое полотно дороги, убегающее под колеса моего велосипеда. И я понял, что сумел буквально перед самым носом у электрички проскочить рельсы. На них-то меня и тряхнуло.

Ни на секунду не переставая работать педалями, не сбавляя скорости, я оглянулся, чувствуя, что сердце чуть не лопается от страха: я боялся увидеть прямо за своей спиной пасть этой омерзительной твари. Но я увидел лишь, как электричка набирала ход, пронзительно сигналя. Мимо переезда чередой катили вагоны, а за мелькающими колесами я успел заметить подпрыгивающую на той стороне полотна тварюгу.

Мамочки мои родные, я все же успел!..

А в одном из вагонов набирающей ход электрички в заплеванном тамбуре парочка замурзанных ханыг только что откупорили бутылку дешевой бормотухи. У ханыг был один стакан на двоих. Ханыга, который стоял лицом к дверному стеклу, выдохнул воздух и поднес полный портвейна стакан ко рту. Его взгляд случайно упал на железнодорожный переезд, и он увидел невероятное чудовище, беснующееся у шлагбаума. У мужика отвалилась челюсть, а взгляд потерял осмысленность. И как раз в ту минуту, когда он, не веря своим глазам, прилип к стеклу, чудовище одним ударом лапы переломило толстый брус шлагбаума.

— Ты че, Колян?! Давай, скорей засасывай. Не томи душу! — взвыл второй ханыга.

Колян медленно повернулся ко второму ханыге. Глаза у Коляна были выпучены, губы дрожали, а стакан с портвейном ходуном ходил в руке. Он протянул стакан другу и отрицательно замотал башкой. Тот искренне удивился:

— Ты че, не будешь? В натуре?

— В-в-все, Леха… Я… Я завязал… — прошептал ханыга.

Глава 3. СТАСЯ

Мы проводили деда до ворот, за которыми он оставил свою машину. Перед воротами ярко горел фонарь. В соседних домах светились окна — рядом были люди.

Но, честно говоря, мне вовсе не хотелось отпускать деда: ведь ему предстояло ночевать одному. В пустом доме. Да чего говорить про его дом — даже родительская дача не казалась мне теперь столь безопасной, как раньше. Невидимый и беспощадный убийца мог материализоваться за любым кустом, деревом или углом — я ведь не забыла шевеление в дедовом саду прошлой ночью. Хотя никому и не рассказывала про него. И все же не так жутко, когда ночью есть рядом живые, близкие люди. Можно хотя бы на помощь позвать. А вот одному ночевать…

— Может, все же останешься у нас, дед? — осторожно, чтобы не обидеть, предложила я.

— Не волнуйся, Станислава. Ничего со мной не случится, — буркнул дед недовольно.

— А если?.. — не унималась я.

— Никаких «если», — отрезал дед.

— Николай Сергеевич, — мама просительно коснулась руки деда, — мы постоим здесь, пока вы будете заводиться, ладно? На всякий случай.

Дед усмехнулся, но ничего не сказал.

— Леночка, не паникуй. — Папа обнял маму за плечи. — Стася права — нагоним чернухи и спать не сможем.

Дед открыл дверцу машины и повернулся к нам:

— Спокойной…

Но договорить он не успел.

Откуда-то издалека, из глубины улицы донесся странный нарастающий звук, напоминающий отчаянный человеческий крик. Но напоминающий лишь отдаленно. На секунду он прервался и раздался вновь — уже гораздо ближе. Боже ты мой! Я мгновенно вспомнила вопли, которые слышала прошлой ночью, и почувствовала, как противно зашевелились волосы на затылке. Я попятилась, непроизвольно прижимаясь к папе и маме.

— Господи, что это? — с ужасом прошептала мама.

— Стася, Лена, быстро в дом! Бегом! — проговорил папа, поворачиваясь в сторону, откуда доносился крик.

Но какое там: от страха я не могла двинуться с места, не то что бежать. Всем телом я почувствовала, что маму колотит. А может быть, это меня трясло.

И тут жуткий вопль раздался совсем рядом.

В желтом свете фонарей я увидела, как из-за угла на нашу улицу вылетел человек на вихляющем из стороны в сторону велосипеде. Человек почти непрерывно, визгливо орал. Видимо, он все же увидел нас под фонарем. Потому что повернул именно к нашему дому. Но в этот момент переднее колесо велосипеда налетело на бугор, руль вывернулся у человека из рук, он потерял равновесие и кубарем покатился по пыльной траве прямо к нам под ноги.

Первым, естественно, пришел в себя и адекватно отреагировал на происходящее дед.

Он бросился к лежащему ничком человеку, ухватил за плечи и попытался поднять. Опомнившийся папа кинулся на помощь деду. Вдвоем они перевернули человека на спину, и только тогда я его узнала. Нет, не так: только тогда я его с трудом узнала. Это был Андрюша Скоков.