Читаем без скачивания Скрытая жизнь Древнего Рима. Рабы и гладиаторы, преступники и проститутки, плебеи и легионеры… Жители Вечного города, о которых забыла история - Роберт Напп

Наиболее приспособленными местами для занятия проституцией были публичные дома. Представление о них можно получить по единственному зданию, чье предназначение точно определено, – это лупанарий в Риме, а также по литературным источникам. В публичном доме обязательно имелся приемный зал, отделенный от улицы одной занавеской; в нем расхаживали проститутки в легких прозрачных одеждах либо полностью обнаженные, чтобы клиенты могли оценить их; также они могли сидеть на стульях или на диванах; каждая имела отдельную комнату с деревянным или каменным ложем. Женщин рекламировали, рассказывая об их умении доставить клиенту удовольствие, возможно называя и цену за их услуги. Эти сведения могли вывешиваться либо в приемном зале, либо над дверью комнаты женщины. Помещения были маленькими, видимо, они предназначались только для дела. Об уединении, по всей видимости, не особенно беспокоились: вход в отдельное помещение был скрыт занавеской, а двери вообще отсутствовали. Другими словами, бордель не предназначался для какого-либо общения или развлечения, за которым следовал секс. Судя по всему, внутри дом освещался плохо и был довольно грязным – но ведь такие места считались привычными для простолюдинов, собиравшихся вместе провести время. В «Сатириконе» есть такой эпизод: Энколп потерял своего любовника Аскилта; разыскивая его, он спросил у старухи, продающей овощи на улице: «Матушка, ты, часом, не знаешь, где я живу [он остановился в гостинице и забыл, где она находится]?» Старуха сказала, что знает, и привела его… в публичный дом:

«…увидел я внутри какие-то надписи и голых потаскушек, пугливо разгуливавших (под ними). Слишком поздно я понял, что попал в трущобу. Проклиная вероломную старуху, я, закрыв плащом голову, бегом бросился через весь лупанарий в другой конец. Как вдруг, уже у самого выхода, меня нагнал Аскилт, тоже полумертвый от усталости. Можно было подумать, что его привела сюда та же старушонка. Я отвесил ему насмешливый поклон и осведомился, что, собственно, он делает в столь постыдном учреждении? Он вытер руками пот и сказал:

– Если бы ты только знал, что со мною случилось!

– Почем мне знать, – отвечал я.

Он же в изнеможении рассказал следующее:

– Я долго бродил по всему городу и никак не мог найти нашего места жительства. Вдруг ко мне подходит некий почтенный муж и любезно предлагает проводить меня. Какими-то темными закоулками он провел меня сюда и, вытащив кошелек, стал делать мне гнусные предложения. Хозяйка уже получила плату за комнату, он уже вцепился в меня… и, не будь я сильней его, мне пришлось бы плохо…» (Сатирикон, 7).

Итак, два разных человека направили незнакомцев в публичный дом, очевидно рассчитывая получить от его владельца комиссионные. В борделе постоянно жили проститутки, но также сдавались комнаты «на время» для клиентов, которых приводили сводники, подобные мужчине, приставшему к Аскилту. Интересно, что, как только Энколп понял, куда он попал, то накрыл голову плащом – так делали все, кто заходил в подобные места.

Были проститутки, которые «работали» у себя дома. В «Ослиной комедии» Плавта у дорогой куртизанки есть собственный дом, в котором она принимает всех, кого пожелает, и может вывесить снаружи табличку «Занято». По стенам для возбуждения клиента развешаны эротические картины. У нее имеется гостиная, так что она готова устроить вечер, если ей захочется иметь больше клиентов. Хотя дорогих куртизанок было не так уж много, о них не следует забывать. У нас есть возможность представить реальную жизнь проститутки в обнаруженном в Помпеях доме Веттиев. В нем имеется комнатка, расположенная за кухней, украшенная выразительными эротическими изображениями в духе фресок известного лупанария этого города. Перед входом в дом на стене надпись: «Евтихия, прелестная гречанка любезного обхождения, 2 асса» (CIL 4.4592).

Таверны и харчевни были излюбленным местом проституток – для их «работы» предназначались одно-два помещения внизу или наверху. Считалось, что содержатель гостиницы мог быть почтенным человеком, но служанка, подававшая еду и напитки, якобы была обычной шлюхой. И это представление подтверждают юридические римские тексты:

«Мы говорим, что открыто продает себя не только та, которая занимается проституцией в публичном доме, но и если (как водится) она не сохраняет своей стыдливости и в трактире, и как-нибудь иначе. «Открыто» же мы понимаем так: повсюду, то есть без различия; и не в случае, если (женщина) где-либо отдается прелюбодеям или растлителям, но та (открыто продает себя), которая ведет себя как проститутка. Также оттого, что (женщина), получив деньги, сочеталась с одним и с другим, (она) не считается открыто промышляющей своим телом.

Однако Октавен очень правильно говорит, что должна быть причислена к этим женщинам (к проституткам) даже та, которая открыто занимается проституцией, не извлекая выгоды.

Но закон наносит бесчестье не только той, которая занимается (продажей себя), но и той, которая этим занималась, хотя бы и перестала заниматься, так как и позорное деяние, которое после было прекращено, не уничтожается (тем самым).

Не следует прощать ту, которая вела постыднейшую жизнь под предлогом бедности.

Заниматься сводничеством столь же (позорно), как и промышлять своим телом.

Своднями же мы называем тех, которые выставляют на продажу непотребных женщин.

Сводней мы признаем и ту, которая под другим видом ведет этот образ жизни.

Проститутка обслуживает клиента. На ложе рядом с мужчиной сидит женщина в позе Венеры, выставляя напоказ свое тело. На заднем плане – служанка, готовая подать все, что потребуют. Фреска из Помпей. Национальный археологический музей, Неаполь, Италия. Фото Эрика Лессинга/Art Resource, NY

Если где-либо содержательница гостиницы имеет в ней продажных женщин (как многие по обыкновению имеют проституток под тем предлогом, что они имеют женщин для обслуживания гостиницы), то следует сказать, что и она охватывается названием сводни» (Ульпиан. Комментарии к эдикту // Дигесты, 23.2.43, пр. 1–3 и 7–9).

Также и в тавернах служанки разного возраста заманивали мужчин: «Суксесс, ткач, любит служанку таверны Эредию – которой он совершенно безразличен. Но соперник пишет на стене, что ей стоит пожалеть его. Еще чего! Ты просто злишься, потому что она порвала с тобой. Не думай, что ты можешь превратиться в красивого парня – безобразный парень не может стать красавцем» (CIL 4.8259).

А вот эта надпись из развалин Помпей, возможно, показывает, что служанки не очень-то уважали хозяина: «Плевать мне, что хозяйка пишет на стене!» (CIL 4.8442, Futui coponam). Однако были, вероятно, и почтенные заведения. Владелец таверны Анкий, например, имел пивную лавку, где ему активно помогала дочь, которая, надо думать, сохраняла свою добродетель (Роулэндсон, № 209).

В апокрифическом повествовании о «Св. Марии Блуднице» есть описание продажного секса в публичном доме. Выросшую в благородном семействе Марию подло соблазнил монах. Исполнившись стыда, она сбежала из родного города и стала проституткой в таверне. Ее дядя, очень праведный человек по имени Абрахам, после двух лет поисков нашел ее. Он скрыл свою внешность и: «Затем, войдя в город, он зашел в таверну и стал тревожно оглядываться вокруг в надежде увидеть ее. Время шло, и она все не появлялась; наконец он шутливо заговорил с содержателем таверны. „Приятель, говорят, – сказал он, – что у тебя есть очень красивая девушка; если ты не возражаешь, я бы очень хотел посмотреть на нее“. Хозяин… ответил, что он правильно слышал, она действительно необыкновенно хороша. Действительно, у Марии прекрасное тело, лучше, чем нужно природе. Абрахам спросил, как ее имя, и ему сказали, что ее зовут Мария. Тогда Абрахам весело сказал: „Ну же, приведи ее сюда, покажи мне и позволь мне заказать для нее роскошный ужин, ибо я со всех сторон слышу восхваления ей“. Тогда позвали ее. И когда она вошла и добрый старик увидел ее в одежде гетеры, он буквально поник от горя. Но он скрыл свою горечь… и вот они сели за стол и пили вино. Старик начал шутить с ней. Девушка встала, обвила его шею руками, соблазняя его поцелуями… Старик добродушно говорил ей: „Ну-ну, давай! Я сюда и пришел, чтобы повеселиться…“ Потом старик достал золотой слиток, который принес с собой, и отдал его содержателю таверны. „Вот, приятель, – сказал он. – Приготовь нам добрый ужин, чтобы я повеселился с девушкой; ибо я пришел издалека ради любви к ней“. Когда они это отпраздновали, девушка стала приглашать его в свою комнату, чтобы заняться с ней сексом. „Что ж, идем“, – сказал он. Войдя к ней, он увидел приготовленное роскошное ложе и сразу весело сел на него… Тогда девушка сказала ему: „Господин, позволь мне снять твои сандалии“. – „Запри как следует дверь, – сказал он, – потом снимешь их… Подойди ко мне, Мария“, – сказал старик. И когда она села рядом с ним, он крепко взял ее за руку, словно для того, чтобы поцеловать, потом снял головной убор и заплакал. „Мария, дочь моя, – сказал он, – ты не узнаешь меня?“ …Прижавшись головой к его ногам, она плакала всю ночь… Когда наступил рассвет, Абрахам сказал ей: „Встань, дочь моя, пойдем домой“. В ответ она сказала ему: „У меня здесь немного золота и одежда, что, по-твоему, мне с этим делать?“ И Абрахам ответил: „Оставь все это здесь…“» (Ефрем, дьякон Эфесский/ Вадделль).