Читаем без скачивания И на вражьей земле мы врага разгромим. 1 книга. На сопках Маньчжурии - Олег Шушаков

Такие человеконенавистнические антинародные государства как самурайская Япония, вообще, надо ликвидировать! И очень жаль, что высадка на Японские острова не планируется! Потому что японский народ ни в чем не виноват и его-то, как раз, надо бы освободить! А, этих микадо и прочих генералов-милитаристов самих к минам привязать, выдернуть чеку и пусть побегают!

Ну, ладно, это он отвлекся…

Муданьцзянь ему удалось уже охватить и с севера, и с юга. И выйти на окраину города… Бои идут ожесточенные! Самураи стоят до последнего. Смертники поганые… Мало они их бомбили в предыдущие дни! А восемнадцатого и девятнадцатого не бомбили вообще, потому что вся тяжелобомбардировочная авиация  р а б о т а л а  по Японии…

И разведка малость сплоховала. У них там оказывается укрепрайон похлеще, чем на границе! И пять пехотных дивизий обороняется!

Поэтому командарм решил чуть-чуть притормозить и дать возможность авиации отбомбиться сегодня по выявленным целям и в самом городе, и на оборонительных рубежах по рекам Мулинхэ и Муданьцзянь. А он пока подтянет к городу высвободившиеся гаубичные артполки большой мощности…

Лишь к утру двадцать второго августа войска Приморского фронта командарма второго ранга Конева, наконец, овладели важным укрепленным пунктом и узлом сопротивления противника городом Муданьцзянь. И двинулись дальше.

А Японское море еще с вечера, разгоняя волну, чертили линиями кильватерных струй линкоры, тяжелые и легкие крейсера, авиаматки и эсминцы Императорского флота Японии, практически в полном составе вышедшего на Владивосток… Урок, преподанный самураям военно-воздушными силами Тихоокеанского флота семнадцатого числа, похоже, впрок не пошел. Ну, что ж, повторение – мать учения…

Вчера капитан Галушка прилетел на решете. Поэтому сегодня не летал. И завтра не будет… Инженер сказал, что его аппарат починят дня через три… А может на чужой машине в рейд сходить? Угостить какого-нибудь самурая торпедой? Или взять бомб и махнуть, например, на Хакодате?

Он никак не мог позабыть белое, как мел, лицо Гали Якушенко…

Вчера, вернувшись из  э т о г о  вылета, не заходя домой, он сразу пошел к ней… Постучал… Она открыла, улыбаясь, с малышом на руках. Года еще нет Ваське… В таком возрасте ничего они не запоминают. Теперь только на фотографии отца и увидит… Галушка стоял в дверях и мял в руках фуражку, не зная, что сказать… Но ему ничего не пришлось говорить.

Она сразу все поняла. И только спросила:

— С а м  видел?

Он кивнул. И лишь после этого ее лицо стало белеть. Он испугался, хотел ее подхватить. Но она отвела его руки и молча закрыла дверь…

Постояв немного перед дверью вдовы своего лучшего друга, капитан домой не пошел. Вернувшись на аэродром, он заперся один в каптерке и напился вусмерть… Очнулся только утром. От стука в дверь… Открыл… В каптерку зашел военком полка старший политрук Гапоненко. Посмотрел на него, на пустую тару. Ничего не сказал и вышел…

Хороший мужик у них комиссар. Понятливый… Это, наверное, потому что сам летчик. Не во всех полках комиссары летали. Их полку в этом смысле повезло. И на эскадру ходил вместе со всеми…

Похмеляться Галушка не стал. Пришел домой трезвый. И вот сидит теперь на кухне… И не знает, что делать дальше… А может, все-таки  з н а е т? Детей они не нажили… А любовь… А была ли она у них? Хотя у нее, во всяком случае, судя по слухам, любовей было достаточное количество…

Качая бедрами, к нему подошла жена. Ее халат был небрежно завязан, предательски открывая грудь. Она села к нему на колени и стала целовать.

"Какая же ты лярва…" — подумал Галушка, аккуратно спихнул ее со своих коленей и сказал:

— Хватит, Лариса. Не надо… Больше я с тобой жить не буду.

Она отскочила от него с вытаращенными глазами… А потом закричала что-то, схватила и разбила об стенку тарелку, стоящую на столе… Он молчал. А она бегала по кухне, что-то выкрикивая, разбила еще две или три тарелки… Он встал и ушел в комнату. Она прибежала за ним, продолжая орать. Распахнутый халат вообще уже ничего не скрывал. Галушка смотрел на эту женщину и думал: "И вот это… И только-то…". А потом ушел из дому.

Вот, такая беда…

— Петр Никанорович, может, ты все-таки еще подумаешь? — Гапоненко вздохнул.

Галушка посмотрел на него и помотал головой.

Военком ситуацию понимал… И понимал, что эта женщина не постесняется, дойдет и до члена военного совета. Но, глядя сейчас на этого крепкого парня, настоящего моряка, пилота, и просто хорошего человека, Гапоненко решил его отстоять. И пусть они там что хотят, то и делают! Эта баба совсем нюх потеряла! Замордовала мужика! И что тут еще говорить!.. Нет, он знает, что сказать, если придется! А, скорее всего, придется…

— Ладно, Петро, делай, как знаешь… Что я не человек что ли! — старший политрук стукнул кулаком по столу и отвернулся, глядя в окно.

— Спасибо, Василь Палыч… — сказал капитан. Поднялся и вышел из кабинета.

С этого дня Галушка ночевал в каптерке. Откаряка была у него бронебойная. Ремонт бомбардировщика. И, кстати, это была чистая правда.

Потом они несколько дней подряд бросали мины на фарватеры у Японских островов.

А двадцать второго августа снова атаковали торпедами самурайские линкоры и крейсера… Потому что в море вышел практически  в е с ь  Императорский флот…

В небо поднялось сорок машин. Все, сколько было исправных, на тот момент в полку. И эскадру они раздолбали… Но назад их вернулось только девять из сорока… А Галушка опять уцелел. Заговоренный он, что ли?

Инженер осмотрел его изрешеченный ДБ (как будто и не чинили до этого) и сказал:

— Ничего страшного. Летать будет… Через неделю.

Капитан кивнул и пошел в штаб. Возле штаба он увидел пустую, тихо урчащую "эмку". Краснофлотец Тюкавкин, командирский шофер, отлучился по естественной надобности. А мотор, как обычно, не заглушил. Галушка, не раздумывая, сел за руль, нажал на газ и поехал в город.

Нарсуд он нашел методом опроса местного населения.

Петр написал заявление на развод и спросил:

— Когда?

Толстая, очкастая секретарша прочитала и глубокомысленно изрекла:

— Ну… Это будет зависеть от разных обстоятельств…

Галушка кивнул и вышел.

По пути в полк он заехал в винно-водочный и купил водки. На все деньги, что нашлись в карманах. Хватило еще на батон колбасы… Вернувшись на площадку, он подъехал к своему капониру. Штурман все понял без слов, подхватил ящик с бутылками и утащил в каптерку. А Галушка отогнал "эмку" обратно к штабу…

К нему, задыхаясь, подбежал краснофлотец Тюкавкин и попытался что-то высказать. Но Галушка холодно посмотрел на него и сказал:

— З а т к н и с ь.

Краснофлотец моргнул и подавился словами.

Командир четвертого минно-торпедного авиаполка майор Портанский сидел за своим столом, тупо глядя перед собой. Не было больше никакого четвертого минно-торпедного…

Вернувшись из боя, он сначала еще что-то приказывал, куда-то звонил, кого-то куда-то посылал. Подписывал какие-то бумаги… А потом вдруг взорвался, выгнал всех из кабинета, сел и обхватил голову руками. К чему эта суета… Полка больше не было.

В том,  п е р в о м  вылете, семнадцатого августа, он потерял девятнадцать самолетов и четырнадцать экипажей. Из сегодняшнего,  в т о р о г о  вылета, не вернулась тридцать одна машина… Кого-то подобрали с воды летающие лодки. Почиковский звонил. Несколько экипажей… Везут…

Майору Портанскому хотелось достать ТТ и застрелиться… Там, в городке, десятки женщин ждут своих мужей, отцов своих детей. Но ждут напрасно… Что он им скажет? Господи, ну, почему он уцелел, а они погибли! Его торпеда попала! Стрелок-радист доложил… Они порвали самурайскую эскадру на части! Но, боже мой, как  д о р о г о  за это заплачено…

Его глаза внезапно наполнило слезами. И он сжал лицо ладонями, сдерживая, но не в силах сдержать рыдание. И вдохнул несколько раз поглубже. А потом проглотил горькие слезы и прикусил губу… Умереть за Родину не сложно, жить труднее.

В кабинет без стука вошел капитан Галушка, молча сел на стул напротив комполка и поставил на стол бутылку водки. Портанский посмотрел на него, а потом, также молча, выдвинул ящик письменного стола и достал два давно немытых стакана…

Неделю спустя, двадцать девятого августа, Указом Президиума Верховного Совета СССР тринадцати пилотам четвертого минно-торпедного авиаполка ВВС Тихоокеанского флота было присвоено звание Герой Советского Союза. Из них девятерым посмертно. За огненные тараны…

За мужество и героизм личного состава полк был награжден орденом Ленина.

Начальник ВВС ВМФ комдив Жаворонков лично проследил, чтобы четвертый минно-торпедный в кратчайшее время получил пополнение. Три эскадрильи торпедоносцев были срочно переброшены с Черного моря, а одна с Балтики. И теперь в полку снова имелось шестьдесят два ДБ-3Т. Помкомполка, вместо геройски таранившего вражеский крейсер капитана Синякова, был назначен капитан Токарев.