Читаем без скачивания Анестезиолог. Пока ты спал - Александр Евгеньевич Иванов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Забыла, что другого-то врача на отделении нету, что второй-то врач бьется головой в тазике. Пришел санитар, очень удивился:
– Ты чего орешь?
– Врача позовите!
Санитар удивился:
– А ты кто?
А напарник уже и трястись перестал, наглотавшись дезраствора.
Санитар вытащил припадочного из бака на пол, облил водой, смыв ядовитую химию, прикатил каталку, погрузил и отвез в палату. Теперь, говорит, лечи сама. Когда к товарищу вернулся рассудок, оказалось, что у него в двух местах сломан позвоночник. Пришлось оперировать, и лежать после этого ему пришлось долго.
* * *
Урок анатомии малого таза, взгляд изнутри.
Оперируют хирург вместе с гинекологом. Хирург:
– А это что за хрень? Откуда это?
Гинеколог:
– Это влагалище. Вернее, то, что от него осталось.
– Да какое тут, на хер, влагалище?
– Просто у нас всегда, у всех, между пузырем и прямой кишкой находится влагалище.
– Да ты, не обобщай, не у всех!
– Просто ты его изнутри редко видишь, вот и не узнаешь. Мы видим чаще.
– Выглядит, сказал бы, неэротично.
Профессиональный диалог
Новогодняя ночь, хирургу плохо, хирург трезв. Пот со лба капает в рану. Руки еще работают, а голова уже нет. На столе парализованный дедушка, 92 года, призреваемый сестрами милосердия в богадельне при местном соборе. Гигантская паховая грыжа, наследие еще советских времен. Ущемление в таком возрасте редкость, видно, дедок из последних сил потянулся к тумбочке за стаканом воды, хотел пить. Когда – не известно, два, три, четыре дня назад? Дара речи дедушка после паралича лишен, пожаловаться не смог. Двоюродные сестры милосердия насторожились только тогда, когда началась кишечная непроходимость, заметив рвотные массы на полу у кровати.
Операция долгая, скучно. Пытаюсь завязать разговор:
– Слушай, не пойму, а ты по какому автору делаешь пластику?
– Да тут получается что-то среднее между двумя способами, по Жирару – Спасокукоцкому и Кимбаровскому.
– Интересно, а где же у тебя канатик?
– Черт, не заметил! Вот же он, засохший, сверху остался.
– Так что получается, по Постемпскому? Не удержится, ткани-то говно. Сетку ведь сейчас не поставишь. Дед еще раз за стаканом потянется, и вся твоя работа псу под хвост.
– Не потянется уже… Ну а чего тут еще сделаешь?
– Отсеки его, этот канатик, один хрен передавится. Знаешь песню: «Как дружно рубились канаты…»?
– А яйцо? Его что, тоже? Одно оставить? Не аккуратненько…
– А яйцо-то ему зачем, кому показывать? Потом, если захочет, шарик ему в мошонку закатаешь, для эстетики. Хотя вряд ли.
– Ладно, я ему еще дупликатуру апоневроза сделаю, типа как по Мартынову. Удержит. А канатик, да пусть сверху болтается.
– Ты чего, хочешь все известные способы в одной операции объединить? Думаешь, дед скоро сразу со всеми авторами встретится, всем им от тебя привет передаст?
– А куда он денется…
– Не волнуйся, ты его еще выпишешь, ты его еще будешь в богадельню обратно устраивать. А то обрадовались там, понимаешь, спихнули деда.
Хорошо, что люди спят во время операции, не слышат профессиональных разговоров.
* * *
– А бабка-то в полном маразме. И как будем оформлять согласие на операцию?
– Коллегиально, как обычно.
– А родственники у нее есть?
– Есть. Самая близкая – бывшая невестка. Сын умер.
– А она согласна?
– Она согласна. Говорит, что готова ее потерять.
В приемном отделении у входа вывесили объявление, прейскурант цен на платные услуги. 20 страниц. Начинается безобидно: Прием врача, прием КМН, ДМН. Анализы крови, мочи, биохимия, УЗИ и т. д., все возможные в больнице исследования по нарастающей сложности и цене. На последней странице – цены бритье, посмертный макияж, одевание… Получается, полностью отражены все этапы курса лечения в стационаре.
Моя статистика
Никто не любит статистику, никто не любит писать годовые, квартальные и месячные отчеты. Собирать данные в таблицы, анализировать, изображать выводы. А выводы порой бывают парадоксальные, и многое зависит от того, с какой стороны посмотреть на итоговые цифры. Любой, даже самый отрицательный показатель, можно повернуть в свою пользу. Это не сложно, Яков Перельман вытворял с числами и не такие чудеса.
В месячном отчете неожиданный рост смертности на отделении почти в два раза. Это не хорошо, это стоило на две недели уйти в отпуск. Можно факт объяснить многими причинами: лето, большее число больных, тяжелее травмы, больше ДТП. Но объективность никому не нужна, начнешь оправдываться – значит, виноват. Поступаем проще, попробуем разбить все случаи не только по характеру болезней, но и по дням недели. И получается интересный результат: 80 % смертей приходится на выходные. Факт интересный, включаем в отчет.
Главный врач встревожен, рост летальности не только у меня, но и по всем отделениям. Вызванные заведующие оправдываются. У меня никаких оправданий:
– Смотрите, подавляющее большинство умирает в выходные. А кто у нас по субботам-воскресеньям работает? Пожалуйста, вот график. В выходные дни работают совместители, и на время их дежурств и приходится 80 % летальных исходов. Я сколько раз просил: уберите совместителей, не нужны они в таком количестве, нет, вы сами заставляете брать новых, молодежь, которую приводят с кафедры, набраться опыта. Пусть опыта набираются в другом месте, а мне нужны основные сотрудники.
Совместителей никто не убрал, но и ко мне никаких вопросов больше не возникло. Другое дело, что умирали-то в основном больные безнадежные, которых тянули изо всех сил от дежурства к дежурству, а у совместителей такого стремления нет, передать человека живым следующей смене. Этого в отчете указано не было.
Иногда получаются действительно интересные выводы. Мало кто верит, что большее количество смертей от общего переохлаждения случается не в самые холодные месяцы года, а летом, особенно в мае и августе. Северная погода переменчива, ночи прохладные, сыро. Не стоит больших трудов заснуть на солнышке, а проснуться в луже под дождем с отмороженными ногами или даже не проснуться вообще. И эта тенденции только растет из года в год.
Иногда когда встречаешься с потомственной династией отмороженных, с продолжателями дел старшего поколения. Наблюдаю, как вырос, возмужал потомок одного из наших старых пациентов, ныне, к сожалению, покойного. Когда его папенька после
