Читаем без скачивания Иуды в погонах - Олег Смыслов

В Ленинграде у Калугина сразу же начались проблемы с начальником управления генерал-полковником Носыревым. Новый начальник обвинил Калугина в несанкционированных поездках в Москву и в самовольном занятии конспиративной квартиры для проживания.

А.А. Соколов отмечает и такой факт: «Генеральным консулом США в Ленинграде в 1984 году был установленный разведчик — сотрудник советского отдела ЦРУ Майкл Гривский, данные на которого наша разведка получила в 1975 году и информировала об этом контрразведку. Однако американский отдел контрразведки в Москве об этом не знал, и поэтому Гривского как разведчика в Ленинграде не разрабатывали, что крайне негативно сказывалось на результатах. Калугину Гривский был известен, и, скорее всего, именно он поддерживал связь с ним в Ленинграде. Конспиративный вылет Калугина вместе со своей любовницей на Канарские острова стал известен лишь спустя несколько месяцев…»

Карьера закатывалась. В 1982 году Калугина вызвали в Москву и объявили, что летом следующего года он будет направлен на краткосрочные курсы для руководящего состава.

А за неделю до окончания курсов в кадрах ему неожиданно предложили перейти на преподавательскую работу в Высшую школу КГБ. Это уже был конец.

Тем не менее он ещё побездельничал в Ленинграде, а в разгар перестройки встал на путь борьбы с КГБ. Борцом, как и предателем, он оказался весьма значимым.

Именно тогда Олег Данилович сказал себе: «— Достаточно, с меня хватит. КГБ не верит в мою преданность и продолжает следить за мной. Ничего меня не остановит…»

26 февраля 1990 года он был уволен на пенсию. Началась совершенно другая жизнь.

Его выступления «заметно оживили общественную дискуссию» о роли КГБ, потому что генерал КГБ обвинил своих коллег в узурпации полномочий конституционной власти.

И борьба возымела свою цель: 3 сентября 1991 года Калугин был назначен консультантом к новому председателю КГБ В.В. Бакатину. К тому самому, который провозгласил целью своей деятельности «изживаете чекизма». У него даже что-то получилось, не без помощи Олега Даниловича. Словом, он вовремя пригодился тогда и новой власти, ставшей на путь демократии… Если бы не августовские события 1991 года, арест Калугина был бы неизбежен. Именно «демократы» и защитили его от тюрьмы…

9

Следует отмстить, что в своей борьбе Калугин зашел слишком далеко. В порыве ли гнева или но каким другим причинам он перешел ту самую грань, разделяющую критику от предательства. Но если он был предателем раньше, то тогда всё становится на свои места.

В своей книге, вышедшей в Нью-Йорке в 1994 году, он рассказывает о работе разведки КГБ, и по «странному стечению обстоятельств» в 1997 году за работу на Советский Союз осуждают бывшего сотрудника Агентства национальной безопасности США Роберта Стефана Липку. На суде в качестве доказательств зачитываются фрагменты из этой самой книги.

Там же есть и еще некоторые персоны. Естественно, все агенты: «посол Норвегии в Вашингтоне», «старший дипломат посольства западноевропейской страны», «женщина-архивист посольства крупной европейской страны», «посол крупной арабской страны».

В книге Калугин упоминает «настоятеля прихода в Мюнхене и его друга из американской разведки».

А ведь фамилии и установочные данные работников спецслужб отнесены законодательством РФ к сведениям, составляющим государственную тайну и не подлежащим разглашению. Исключение составляют только официально представленные общественности сотрудники.

Говорят, даже ветераны ЦРУ США выступили против предоставления американского гражданства человеку, предавшему своих значимых агентов.

10

Как-то бывший заместитель начальника ПГУ Б.А. Соломатин но поводу Калугина саркастически заметил: «Вот и у нас появилась новая категория людей — “предатель в законе”…»

Кстати сказать, именно Соломатин сделал для Калугина немало. Обратимся к книге Соколова, чтобы понять суть этой дружбы.

«Соломатин, будучи но характеру человеком довольно сложным, малопредсказуемым, подчас излишне жестким и даже грубым с подчинёнными, нередко допускал в отношении Калугина различного рода унизительные высказывания. Но Калугин никогда не мог себе позволить как-либо этому воспрепятствовать, хотя бы обидеться или показать свое несогласие. Он также никогда не обсуждал с кем-либо поведение Соломатина. За всё время довольно близких моих отношений с Калугиным он лишь один раз рассказал мне, как однажды Соломатин пригласил его с семьёй в гости, но дверь не открыл и в квартиру не пустил. Калугин рассказывал об этом без всякого возмущения. Отношение Калугина к Соломатину в Вашингтоне я всегда характеризовал одним словом: пресмыкание. Оно очень точно определяло полное и безмолвное согласие Калугина на унижение Соломатиным. Как ни странно, но с Вашингтона началась их долголетняя дружба. Сущность Калугина, как безропотного слуги хозяина, отчётливо просматривалась в их отношениях. Соломатин, конечно, не понимал истинных причин пресмыкания перед ним Калугина и, вероятно, воспринимал его безропотное поведение как проявление достойного для себя уважения.

Однако надо отдать должное Калугину — ему это нужно было, и он сумел в определённой мере сохранить свое лицо среди многих, хотя и далеко не всех, сотрудников резидентуры.

Во-первых, все понимали, что с резидентом шутки плохи и обострение отношений ни к чему хорошему не приведёт. При этом резидент искренне требовал профессиональной работы, и критика, пусть подчас и излишне жестокая, воспринималась многими сотрудниками без обиды…

Были недочёты и у Калугина. Все видели, что он значительно больше других проводил время в кабинете резидента, неизмеримо больше получил замечаний, в том числе и за других, и больше других их терпел.

Во-вторых, Калугин, заместитель резидента, редко выступал перед оперативными работниками линии ПР как их начальник.

Даже исполняя обязанности резидента во время длительного нахождения Соломатина в Москве в 1968 году, вёл себя как первый среди равных, редко допуская в адрес оперативного состава начальственного тона, всегда оставаясь ровным в поведении, выслушивал мнение другого. При этом никогда не противопоставлял себя Соломатину».

Именно но рекомендации Соломатина, ставшего заместителем руководителя разведки, в феврале 1970 года Калугин назначается заместителем начальника Службы внешней контрразведки ПГУ!

И здесь все понятно. Обычные взаимоотношения в системе, где ради карьеры можно было пойти на очень многое. Ведь дорога наверх, к глубокому сожалению, открывалась и открывается не всегда самым лучшим людям. Потому что карьера невозможна без карьеризма, а карьеризм — это не самые нравственные методы для достижения цели.

Тогда почему Калугина не смогли вычислить как шпиона, если он таковым был?

Либо он переиграл всю систему в целом один, и грош ей тогда цена. Либо он никогда не был предателем, а все версии не более чем высосанные из пальца предположения.

Можно допустить, что предателем Калугин стал позже, моща начал борьбу с системой и когда написал книгу… Ведь ни при Андропове, ни при Крючкове его вина так и не была доказана. Есть только приговор Мосгорсуда от 26 июня 2002 года.

В своих мемуарах генерал армии Крючков напишет: «Лишь в на чале 80-х годов ценой огромных усилий советской разведке удалось выйти на обширную агентурную сеть в Советском Союзе, получить не только косвенные данные, но и конкретные имена. Речь идет о разоблачении десятков агентов западных спецслужб, вербовка которых состоялась в разнос время — от одною гола до тридцати лет назад». Но Калугина тогда так и не смогли разоблачить. Почему?

Уже достаточно давно проживая в Америке, Олег Данилович никогда не имел желания возвращаться в Россию, даже в отпуск. «У меня желание жить без клеветы, без поношений, — говорит он. — Я нашел такую жизнь в Америке. Зачем мне на 68-м году ехать в страну, где меня оплевали и унизили!»

Сегодня в своих многочисленных интервью Калугин утверждает; что не изменял родине.

А моща его спрашивают: у вас не возникает желания покаяться?

— В смысле — в церкви? — переспрашивает он.

— Нет; по-человечески — перед теми, с кем, так сказать, пересекались…

— Бывает; точит червь сомнения — а может; я где-то ошибся, поступил несправедливо. Конечно, моя жизнь не безупречна, кому-то я причинил, может быть, даже и зло. Но чтобы вот так, конкретно — мешает гордыня…

А ведь гордыня — самый большой грех на земле!

1. Бройдо А. АиФ. «Долгожитель» № 8 (20), 17 апреля 2003 г.

2. Бузукашвили М. «Чайка» № 18,19 апреля 2002 г.

3. Вернидуб А. Интернет: Газета. Ру, 26 июня 2002 г.