Читаем без скачивания Десантники Великой Отечественной. К 80-летию ВДВ - Михаил Толкач

Часть вторая На линию огня

…Не такое нынче время,

Чтобы нянчиться с тобой!

Потяжеле будет бремя

Нам, товарищ дорогой.

Александр Блок

Из Валдая командование бригады вернулось с боевым приказом штаба Северо-Западного фронта:

«…1. Командиру 1-й маневренной воздушно-десантной бригады, майору т. Тарасову и комиссару, ст. батальонному комиссару т. Мачихину в составе четырех отдельных батальонов, артминдивизиона, отдельных разведывательно-самокатной, саперно-подрывной, связи, зенитно-пулеметной рот в ночь на 3 марта с. г. с исходного положения поселок Выползово выйти в тыл противника…

2. Линию фронта перейти между пунктами Кневицы – Беглово, после чего сосредоточить силы бригады в районе отметок 60 и 64 западнее и юго-западнее болота Невий Мох.

…4. Боевой задачей МВДБ поставить:

Первое. Не обнаруживая себя преждевременными боевыми действиями, напасть на штаб 2-го АК противника в Добросли, разбить его и гарнизон, захватить штабные документы… Атаковать и разгромить аэродром в районе Демянска…

Второе. Выполнив первую задачу, приступить к нарушению связи, коммуникаций противника, двигаясь в направлении Игожево, Меглино, Тарасово, Бель на соединение со своими частями, по пути громить гарнизоны, склады, уничтожать живую силу, технику врага.

…7. На время рейда в тыл противника запас продовольствия на 10 суток и боеприпасы взять с собой в вещевые мешки, на волокуши и лошадей…

8. Связь держать при помощи радиостанций по специальному расписанию…»

Тишина. Мелкий снежок. Сосны в белых нарядах. Ветер роняет наземь с веток шапки снега.

Бойцы и командиры выстроены четырехгранником. Посередине – руководство бригады.

Одинаковые куртки, шапки, ватные брюки. У командно-политического состава – планшетки через плечо.

– Товарищи, выдвигаемся к передовым позициям, чтобы войти в тыл немецко-фашистских войск, окруженных под Демянском. Дело, товарищи, горячее, трудное. Очень трудное!.. Порой оно будет казаться невозможным. Лишения предстоят отчаянные. Все нужно будет победить! – Комиссар Мачихин обвел медленным взглядом замерший строй. – Еще не поздно, товарищи, если кто сомневается в своих силах, если кто чувствует себя неважно или не готов к боям в тылу врага, тот может заявить сейчас. Никто не посчитает его трусом или дезертиром. Мы оставим таких товарищей на базе обеспечения или направим в другой род войск. В этом нет ничего зазорного. Воевать с фашистом можно в любом месте…

Ветерок срывал с неба снежинки, овевал лица десантников. Похрустывал наст под сотнями ног – переминались люди в ожидании. И строевые команды, как грохот в сумерках:

– Кто сомневается – два шага вперед!

Никого!

Мачихин и Тарасов прошлись вдоль колонн.

Комбриг задержался:

– Прямой вопрос к вам, товарищи девушки!

Звонкий голос переводчицы Наташи Довгаль:

– Идем, как все, в тыл!

Комиссар Мачихин ждал ответа других девушек. Александр Ильич знал, что Наташа сердечно связана с младшим лейтенантом Митей Олешко, командиром пулеметчиков 1-го батальона, так что она ответила сердцем, а не разумом. И он снова напомнил о трудностях:

– Нелегко будет мужчинам. Женщинам – во сто крат!

– В бригаду мы пришли добровольно! За что же вы нас, товарищи командиры? И вы, товарищ комиссар? – Тоненький, обидчивый голос у Любы Манькиной. Переводчице 4-го отдельного парашютно-десантного батальона шел всего двадцатый год. В Ставрополе-на-Волге окончила курсы осенью 1941 года.

Врачи уже сказали свое слово: на базу обеспечения были отправлены больные и слабые парашютисты, а также специалисты, острая нужда в которых была именно здесь, во вторых эшелонах, а не в тылу врага. Девушки-переводчицы прошли медотбор успешно.

– Молодцы, десантники! – громко сказал комбриг.

Строй, наверное, с минуту помолчал. И единым дыхом:

– Служу Советскому Союзу!

Волна над лесом – снежок заструился с веток. Колыхнулись колонны. Поротно к месту расквартирования. Нагрузиться и – в поход!

По истечении многих и многих лет десантникам 1-й маневренной вспоминаются грозные дни сорок второго с особой остротой: все было впервые! И орудий гром. Близкий. И самолеты врага над головой. И первое крупное окружение противника. И тревожное ожидание: «Какой он, тыл фашиста?»

«В начале марта 1942 года нас подвезли на автомашинах к небольшому лесу возле сгоревшей деревни, – пишет из Соликамска Петр Черепов. – Целый день подгоняли лыжи, проверяли оружие, а кто хотел, мог наполнять мешки продовольствием. Масло, колбаса, консервы, концентраты выдавались без нормы. Ребята предпочитали патроны и гранаты. К вечеру привезли маскхалаты. И ночь ушла на обмундировку. Пешим строем двинулись к линии фронта. Километров 15 протопали по дороге во вьюгу. Потом – на лыжи и по целине. В лес глубже. Ночь была морозная.

4-й отдельный батальон сперва не потревожил немцев – такой приказ был. И наши командиры строго следили за этим. Да разве же за каждым уследишь, если своего ума нет у человека?.. Учили ведь почти полгода, а сунулись в дело…»

Не сговариваясь, об этом же сообщает из Висима Иван Норицын:

«Прошли мы линию фронта, как говорится, без сучка, без задоринки. Разведчики наши крепко потрудились. И наказ был крутой: не курить, не жечь костры, не стрелять ни в коем случае. Все делалось, чтобы не открыться фрицам!

Отаборились в лесу на дневку. Ихние самолеты над нами так и снуют. Низко, черти, едва по макушкам елок не скребут днищами. Больше транспортники и корректировщики. Нас, чувствуется, не обнаруживают. И нашелся в батальоне нетерпеливец, я назвал бы его дураком, захотел сбить из винтовки самолет.

Бах! Бах! Бах!

А масло застыло, и затвор СВТ заело. Была такая скорострельная винтовка Токарева – одна беда.

Самолет, разумеется, и крылом не качнул. Ему хоть бы хны. А на заметку, видать, летчик взял. Не успели мы углубиться в чащу, как над нами ихний бомбардировщик. Извольте бриться, товарищи десантники! Круг сперва сделал. Нам видно было, как летчик головой вертел, высматривая нас. Потом, как горох, посыпались бомбы.

Бух! Бух! Бух! И без осечки, не то что СВТ. Держись, Иван, за землю. Полосовали нас, считай, до обеда. Один улетит – другой тут как тут!

Комбат, капитан Вдовин, метал гром и молнии. Уполномоченный особого отдела Сафонов тянулся к нагану – в расход! Говорили ребята, что виновника демаскировки едва не расстреляли. Заступничество комиссара Куклина спасло парня».

О настроении десантников в том переходе свидетельствует бывший шофер Яков Катаев:

«На автомашинах в половине дня миновали Крестцы. Небольшой снегопад. Ехали всю ночь. Под утро прибыли в деревню Веретейка. Ее только что освободили наши: дымились остатки изб, валялись на снегу трупы немецких вояк…

Пешим строем двинулись в лес. Попалась на пути испепеленная деревенька – одни печи да голые черные трубы. Жутко – ни души, ни дома, ни собаки. Смрад. И злость закипает в сердце. Вьюжило здорово. Слева чернел обвалившийся сарай. Нам сказали: «Там немецкий дот». Юлит буран белый. Белые маскхалаты. Глубокая ночь. Жутковато: мы на походной тропе, в строю, дистанция десять шагов друг от друга, а враг насидел место, выделил ориентиры. Ну-к, жахнет из пулемета! Идем вперед – куда ж деться?!»

Характерный для комиссара бригады эпизод передает в своем письме бывший начальник особого отдела из города Овруча Житомирской области Борис Иосифович Гриншпун:

«Перед вводом бригады в «котел» была включена наша разведка в работу. Из роты Павла Федуловича Малеева. Нужно было точно установить места прохода через боевые порядки 202-й стрелковой дивизии, разузнать систему вражеской обороны, связаться с армейскими разведчиками…

И тут ко мне прибегает связной от командира бригады. Глаза – по ложке: «Военком пропал, Мачихин!» А дело-то на пороге фронта. Мало ли… Диверсанты и лазутчики немцев шарили по ближним тылам советских частей – заволнуешься!..

Обыскали стоянки батальонов, Мачихин любил бывать среди рядовых. Осмотрели дома и сараи. Нет комиссара! Нет его ординарца. «Сообщать или не сообщать в штаб фронта?» – спрашивает комбриг Н.Е. Тарасов.

И еще одна новость: исчез и секретарь партийной комиссии бригады Иван Семенович Басалык! За голову хватается теперь начальник политотдела Ф.П. Дранищев.

Поиск длился до полуночи, безрезультатно. Решили утром назавтра поставить в известность штаб Северо-Западного фронта. И сон не шел. И тревога не утихала. Командир бригады бушевал: «Еще делом не занимались, а уже ЧП!..»

Проясняет эпизод бывший фронтовой разведчик Виктор Аркадьевич Храмцов, кандидат технических наук из Москвы:

«В начале января 1942 года меня, замполитрука разведывательного взвода 42-го стрелкового полка 180-й стрелковой дивизии, неожиданно вызвали в штаб. Там проводили в землянку полковника Ивана Ильича Миссана, командира дивизии. «Если отправим вас в тыл противника с радистом?» – спросил он. «Необходимо, то я готов!»