Читаем без скачивания Тролли тоже плачут - Катерина Снежинская

— И как ты определила, что проклятие наложила именно госпожа Горх?

— Рон, я всё понимаю — природа тебя обделила, — празднуя триумф, снисходительно посочувствовала Каро. — Но ты хоть иногда мозги-то включай! Проклятье — явно дело рук женщин. Мужики на такие эмоции вообще неспособны. А женщина тут одна: твоя красотка. Да и у неё все признаки энергетического истощения: бледность, заторможенность, усталость. Два и два слабо сложить?

— Не слабо, — радостно, даже празднично улыбнулся Рон, — а вот при этом получить шесть — слабо.

— Почему шесть? — обалдела девушка.

— Давай посмотрим. Ну то, кто и какие эмоции может испытывать, мы оставим в стороне, потому что это бездоказательно. Почему ты решила, будто она единственная женщина здесь?

Гм, потому что детективам только её представили? Дом-то ведь рядом… В конце концов, если она младшая метресса, то должна быть и старшая, верно? Мать её, например. Да и обычно дварфы живут большими семьями. Тут тебе и сёстры, и тётки, и может быть даже тёща. А кто сказал, что дварфочка единственная дочь? В прислуге опять же женщины могли обретаться. Ведь дела-то у господина Горха в гору шли, а дом большой.

— Ну, если хочешь, можем для очистки совести их всех проверить. Но я чую… — начала Каро убеждённо, но уже не столь уверенно.

— Детка, чуять нужно в других местах, — этот шерстистый гад улыбался всё шире и шире. — Следующий вопрос. Энергетическое истощение может быть только у того, кто наложил проклятье?

Э-э-э… вообще-то нет. Создающие плетения редко делают то, что способно навредить им самим. Но ведь тут просто-таки иссушающая ненависть. Могла и собой пожертвовать, только б своего врага на встречу с Подземьем направить.

Но описанные теургом признаки чаще встречались у доноров — когда из них энергию вместе с жизнью сосали. Например, для подпитки артефактов. А увиденные Каро следы были плотные, и тип заклинания она разглядела сразу. Недаром удивилась, что проклятый ещё ходит. Такие плетения срабатывают мгновенно. У жертвы, например, сердце останавливается. Или она забывает, как дышать. Или крупный сосуд лопается, и череп превращается в кровавый бассейн с одиноко плавающим мозгом.

— Едем дальше, — не ожидая ответа, измывался Мастерс, — К какому типу существ относятся дварфы?

— Дети Пятого… — уныло ответила теург, ещё не понимая, куда оборотень ведёт, но отчётливо предчувствуя ловушку.

— Правильно. Их сила от изначальной материи — камня и металла. Я, конечно, в колледжах не обучался, да и с мозгами у меня туго. Но какая первая заповедь у тех, кто работает с изначальем?

— Всякое действие имеет противодействие. Добро возвращается добром, зло — злом, — совсем скисла Каро.

— Именно поэтому среди детей Пяти и нет магов, маленькая моя! — Мастерс опять обнял девушку за плечи и чмокнул в лоб. Госпожа Курой чувствовала себя растоптанной и морально уничтоженной, потому ничего и не возразила. — Абсолютного добра не бывает, а сдохнуть от собственной магии не никто захочет.

Теурга затошнило. Во вполне, реальном, а не фигуральном смысле. Так её физиономией не возили, объясняя прописные истины, со времён колледжа. Да и даже самым злобным профессорам это удавалось нечасто.

— Ну, и последнее. Ты саму-то дварфийку проверила, прежде чем её в преступники записывать?

Каро лишь головой помотала. Рон развернул девушку в сторону, где дочка заказчика стояла. И сам поднял руку теурга, с до сих пор намотанной на запястье цепочкой амулета-линзы. Сначала Курой ничего не увидела, кроме очень разозлённой девушки, сложившей руки на необъятной груди и ревниво следящей за детективами.

Потом она тоже ничего не увидела. То есть, совсем. У хозяйского ребёнка все потоки были зациклены. Редкий случай среди чистокровных, но эта дварфийка в принципе не могла магией владеть! Красотке банальный приворот недоступен, не то, что проклятийное плетенье.

Госпоже Курой подумалось, что продефилировать по площади Победы голой всё же предпочтительнее — не так позорно.

На носочках, стараясь не скрипеть дурно пригнанными ступеньками, девушка поднялась по тёмной лестнице на свой третий этаж. Здесь оказалось посветлее — в конце узкого, как кишка, коридора горел одинокий газовый фонарь. Поэтому тут можно было уже просто идти, а не красться на ощупь. Осторожно — не дай Семеро звякнуть! — достала ключи и орудуя ими как профессиональный взломщик отмычками, открыла дверь собственной квартиры. Нырнула в стылую темноту, заперла все три замка и только после этого выдохнула.

В принципе, волновалась Каро, наверное, зря. Колокол на соборе Милости Семерых уже пробил десять раз. А квартиры в доме застройщика Ареста скупили в основном мелкие клерки. К полуночи они уже успевали налиться дешёвым пойлом до пришествия лиловых осьминожек и спокойно почивали в своих постельках. Утром же всем на работу идти!

Но госпожа Курой имела печальный опыт столкновения в узком коридоре с обитателями этого клоповника, который позиционировался как «современное дешёвое жилье». Тихие, незаметные и всеми запуганные днём, вечером, под действием кислого вина или браги, жильцы становились помесью бешеных собак с прислужниками Седьмого. При этом каждый из них искренне считал, что девушка просто сгорает от желания согреть его ледяные простыни.

Пока Каро удавалось выйти из этих столкновений без потерь. И даже нанести некоторый если не физический, то моральный вред пламенным самцам. Но всё, особенно неприятности, имеют тенденцию однажды случаться. По крайней мере, с теургом этот закон всегда срабатывал. Поэтому дешевле перебдеть, чем быть изнасилованной.

Каро села на стул, стоявший у входной двери, откинула голову, опершись затылком в стену. Даже представлять, что ей ещё предстоит переодеться, умыться чуть тёплой водой и хоть хлеба закинуть в безнадёжно ссохнувшийся желудок, не хотелось. Сейчас даже ледяная, как могильная плита, постель с вечно влажным бельём казалась истинным воплощением всех мечт.

Волевым усилием вздёрнув себя за шиворот, девушка переобулась, сунув замершие ноги в уютные меховые ботинки. Поплелась на кухню, попутно потрогав чугунные батареи. О да! В этом клоповнике присутствовала такая роскошь, как паровое отопление. За которое платили отдельно — ежемесячно. Вот только на памяти Курой батареи никогда не становились горячее парного молока. Чуда не случилось и в этот раз. Чугун не грел квартиру, а активно поглощал из неё остатки тепла.

Прошлёпав на кухню, девушка с третьей попытки зажгла газовый рожок. Присела перед титаном, собираясь разжечь его, и разревелась. Просто плюхнулась задницей на ледяной пол и ревела, сладко, с упоением и подвываниями, размазывая по щекам слезы. Так жалко себя ей не было ещё, пожалуй, никогда.

Сначала эта ошибка с дварфийкой… Ладно-ладно, не ошибка. Каро сама, по собственной воле, усадила себя в лужу. Но потом-то… Хотя, что собственно, потом? Ну, Мастерс весь день её мордой тыкал, как нашкодившего котёнка. Так ведь он прав, чтоб вся нежить скопом к нему любовью воспылала!

Женщин в доме оказалось аж шесть! И настоящие, а неподдельные амулеты имелись. При этом следов проклятия не нашлось, кажется, только в подвале. И, Седьмой бы всё побрал, ни на одном из жильцов дома, ни на одном мастере, ни на одном подмастерье не единого магического следа! Только то и утешало, что господин Его Великолепие Курой её версию подтвердил — никто мастеру Горху в чаны не… кхм!.. не портил краску, короче. То есть, скорее всего, кожи действительно попортили чары.

Но Каро чувствовала себя такой несчастной и такой уставшей, что от жалости к себе прямо горло скручивало. Вспомнив, что продуктов она так и не купила, а ещё утром из еды в доме оставалась только вода и немного заварки, девушка пожелала повеситься. Немедленно.

Не повесилась бы она, понятно. Но и шансов себя пожалеть ещё немного, ей не дали. Во входную дверь тихо постучали.

Сердце немедленно прыгнуло в пятки, да там и осталось. Гости к Каро в принципе не ходили, а уж по ночам и подавно. Теург затаилась, как мышь под метлой. Но стук повторился. Представив, что будет, если неведомый посетитель перебудит соседей, Курой встала с пола, тихо ойкнув. Оказывается, пока она себя жалела, сумела ногу отсидеть.

Подкравшись к двери, Каро прислушалась. Но в общем коридоре тишина стояла, как в некрополе. Только дышал кто-то.

— Открывай, свои… — тихонько донеслось из-за двери.

— Да чтоб тебя, хвоста огрызок! — выругалась девушка себе под нос, не без труда отпирая замки. — Надо же так напугать! Что тебе… — «надо» она договаривала уже в спину блондина.

Мастерс бесцеремонно оттёр хозяйку плечом и прошлёпал на кухню. Там сгрузил на стол здоровый бумажный пакет и вернулся к девушке, закрыв дверь и тщательно заперев все замки.