Читаем без скачивания Темные воды - Екатерина Оленева

Портер Тома Риддла отыскать удалось не без труда. Читая в свое время «Гарри Поттера», София не слишком–то заинтересовалась данным персонажем. Маньяк, помешенный на захвате власти и уничтожении магглов – что в нем может быть интересного? Но оказавшись в родстве с воплощенным кошмаром, невольно ощущаешь любопытство к его персоне.

На портрете был изображен красивый молодой человек. С куда более правильными и выразительными, чем у обеих сестер Мракс, чертами лица.

Киношный Том мало походил на реальный образ. Никакой смазливости, слащавости в том, кто станет Тёмным Лордом, и по юности лет не наблюдалось. Четко вырезанные, плотно сомкнутые губы; хищные гневливые ноздри прямого патрицианского носа; гордо, даже спесиво, вскинутая голова и замораживающий, отстраняющий взгляд. Каждая черточка этого лица выдавала в Томе Риддле человека умного, амбициозного, расчетливого. Жестокого? Возможно. Но, без сомнения, сильного.

***

Солнце неизбежно клонилось к горизонту. София предвкушала новую встречу с Дамой в черном.

Новую встречу с Василисой Мракс.

Глава 4

Темное Наследие

Дом Василисы, мрачноватый при белом свете дня, с приходом ночи становился откровенно пугающим. Пространство наполнилось шелестом и шуршанием: с подобным звуком жалуется уносимая по гладким плитам листва, подхваченная северным ветром. Колыхались занавески, будто гулял сквозняк, только в окна не вливалось ни дуновения.

Повсюду скользили тени, тени, тени…

Василиса с распущенными волосами, с запавшими щеками, очерченными чернотой глазами исподлобья взирала на праправнучку.

Ещё секунду назад её за столом, не было – София могла бы в этом поклясться!

– Добрый вечер.

Сейчас голос Василисы нисколько не показался Софии благозвучным: скрипучий, старушечий, недобрый. Куда подевалось за день богатое переливами контральто?

– Или правильнее сказать – доброй ночи? Да, наверное, так будет лучше. Чувствуешь?.. – Василиса запрокинула голову, смежая веки и раскидывая в стороны руки, словно приветствуя подступающий мрак. – Чувствуешь, как она сгущается – тьма? Ещё чуть-чуть и её можно будет не только вдохнуть, но и попробовать на вкус. У ночи запах жасмина и аромат сирени, вкус диких вишен с капелькой хмеля, – розовый, по–змеиному юркий язычок облизал сухие губы.

Женщина жадно втянула воздух, алчно блеснув белоснежными зубами.

– Вкус у крови пряный, горячий, – глаза ведьмы по–кошачьи сверкнули зловещей зелёнью. – Боишься? – прошелестел змеиный голос. – О! Страх, это нормально. Боишься, значит, живой. Инстинкт самосохранения зиждется на страхе. А здесь есть, чего бояться. Мрак, магия, дар ночи, смерть – это всё реальность. И когда они приходят, от них не избавиться.

Холодные бескровные пальцы скользнули по девичьей щеке с насмешливой лаской.

– Прошлой ночью мы миновали лишь первый рубеж. Сегодня предстоит пройти вторую ступень.

Василиса вытянула руку перед собой, широко расставив пальцы. Прелестная женская рука превратилась в жадную клешню:

– Вармониа никтьери пассус!!!

С пальцев сорвалось сизоватое облачко, похожее на сияющую плазму. Внутри плазмы подрагивали алло–голубые молнии. Облако ударилось в стену.

На секунду Софии показалось, что сейчас произойдет взрыв. Но плазма впиталась, как вода в песок. Кирпичи принялись исчезать, один за другим, открывая проход.

– Люмус!

Свечение, мутноватое, не слишком интенсивное, походило на лунный свет.

Следом за Василисой София спустилась по ступенькам, изо всех сил стараясь не касаться стен, покрытых чем–то белым, похожим на размокший известковый налет. Если бы утром девушка не видела, что дом стоит в поле, сейчас бы прониклась уверенностью, что ступени вырублены в толще скал.

Спустившись, женщины оказались в коридоре с низким потолком.

– Где мы? – дрогнувшим голосом спросила София.

Насмешливое эхо многократно умножило вопрос.

– Тс! – приложила Василиса к своим кроваво–красным губам палец с остроконечным ногтем.

Через несколько десятков шагов коридор резко сузился.

В стенах темнели углубления–ниши, подозрительно напоминающие ячейки с труппами в морге. Ход воскрешал в воображении древние римские катакомбы, где первые христиане искренне чаяли долежаться до иерихонской трубы и вновь воскреснуть. Но вместо обещанного воскрешения наполняли, ряд за рядом, подземелья, распространяя смрад гниющей плоти.

Невольно София ухватилась за ледяную руку проводницы.

– Куда ты меня ведешь?

Василиса заговорщиски улыбнулась и между мягкими губами сверкнули острые змеиные резцы. Ничего не сказав, она продолжала увлекать девушку за собой. Воздух сделался влажным, дышалось с трудом.

Когда лаз оборвался София не смогла сдержать восклицания. Они стояли в подземной пещере, само нахождение которой в центральной полосе России свидетельствовало о том, что девушка теперь существует в мире, имеющем мало общего с обычной реальностью.

Сталактиты и сталагмиты, подсвеченные магическим светом, усиливали таинственную атмосферу.

Василиса снова улыбнулась, на сей раз без всякого намека на насмешку.

– Темнота, луна, подземелья – их не боятся те, у кого они в крови, – говорила колдунья. – Никого из Слизеринов, а позже Мраксов, темнота не пугает. Она – наша мать. К слову сказать, не только наша. Темнота такая же мать всего сущего на земле; как свет отец. Жалко, что нерадивые дети отказываются признавать правду.

Они остановились у кромки подземного озера. Идеально круглого, идеально черного.

– Дальше пойдёшь одна, – напряженным голосом повелела Василиса.

– Куда?!

– Вперед. Ты должна войти в воду.

– Я плохо плаваю, – предупредила София.

Поздновато бунтовать. Бабуля, чего доброго, способна разозлиться и оставить её одну. Не ахти перспективка.

Перед тем, как заходить, София разулась. Камни, не холодили ноги, напротив, были теплыми, будто под ними развели огонь.

Все происходящее выглядело настолько странным, что София даже не испугалась. Спасала уверенность, схожая с той, что присутствует в кошмарах – если сон станет совсем плох, всегда ведь можно проснуться?

Ноги, будто сами по себе, объявив полную автономию от центрального управления – мозга, – побрели вперед, уводя глубже в воду.

Как только вода дошла до пояса, темная маслянистая поверхность подземного озера начала вскипать, вспениваясь, словно со дна поднималось нечто огромное. Тяжелый, скрипучий звук заставил стены пещеры содрогнуться.

София попятилась.

– Нет! – крикнула Василиса. – Не оборачивайся! Ступай вперед! Думать не смей вернуться или мы обе погибнем!

Жуткий, утробный звук, раздавшийся вслед за голосом Василиса породил малоприятный ассоциативный ряд: тонущие корабли, уходящие на дно морское – беспощадные волны сминают в грязный комок твердый металл. Последняя жалоба рукотворного исполина перед погружением в вечный мрак…

Рык повторился, полный первозданной силы. В нём отсутствовала ярость, но все органы чувств просто кричали о страшной, смертельной опасности.

– Великий Отец, Змей! – пропела за её спиной Василиса.

Даже не оборачиваясь, София знала, женщина стоит сейчас на коленях, простирая руки во мрак.

Непонятно каким образом, но в подземелье поднялся ветер – настоящий ураган.

– Я привела к тебе дочь Слизеринов, ведьму, способную вместить в себя твою Силу и Мощь. Да пребудут с ней силы Рода! Да ниспошлешь ты чары Тёмных Вод. Да подаришь способность повелевать силами Тьмы, подчиняя их себе! Великий Отец, Змей! Не гневайся за то, что сто лет я не взывала к тебе! Услышь меня! Благослови ту, в венах которой течет твоя же кровь.

Тишина. Лишь где-то далеко-далеко капли, дробясь, точили камень.

А потом земля расступилась под ногами. Вода, черная и густая, сомкнулась над головой. Тьма поглотила Софию в считанные секунды.

***

Она понимала, что бредит или видит сны. Как ещё можно объяснить то, что виделось?

Перед ней колыхалась тварь со змеиным телом и божественно красивым женским лицом. Волосы красавице заменял клубок шипящих, извивающихся в волнах, кобр.

Существо покачало головой, и змеи заколыхались по волнам, точно растерпавшиеся локоны, шипя и скалясь.

– Коатликуэ, – выдохнула Женщина–Змея. – Меня зовут Коатликуэ. Можно ещё – Меритсегер.

– Великий Отец – женщина? – удивилась София.

– Великий Отец не пришёл, – усмехнулась древяя богиня. – Ты не захочешь принять Силу Атума. Она слишком велика для тебя, дитя Слизеринов. Ты не столь темна, чтобы нести в себе его частичку. Возьми мою. Она поможет давать покой мертвым; поможет отыскать нужный баланс между двумя мирами – добром и злом, страстью и разумом. Прими мой дар, потомок Древних!