Читаем без скачивания Поэт и Клодия - Натали Якобсон

Снаружи пахнуло ледяным дыханием холода. От нежданного прилива кислорода огонь разгорелся лишь сильнее.

Сколько сейчас времени. Наверное, уже далеко за полночь, глухая ночь. Клодии хотелось спать, но ощущение какой-то смутной тревоги заставляло ее держаться на стороже, не давало ни минуту покоя. Так, наверное, чувствует себя каждый человек заснувший на открытом месте, без привычной защиты двери, в поле досягаемости любых пройдох или разбойников. Совсем не хотелось, ощутить, как чья-то рука, вынырнувшая из тьмы перерезает ей горло. Клодия подложила сумку под голову, поправила пальцами непослушные локоны и прислушалась к завыванию ветра за порогом пещеры. Кто-то пыхтя ползет через лес или ей это только кажется? Скребут ли чьи-то когти кору сосны, а потом и землю под сосной, пытаясь выловить из глубокой подземной норки извивающееся жирное тельце подслеповатого крота.

Клодия свернулась в тугой комок и прижала руку к животу. Ее худое, гибкое тело скрючили спазмы тошны. От той картины, которая только что пронеслась перед ее закрытыми веками стошнило бы кого угодно. Нет, это только воображение, пыталась убедить, она себя, там на воле просто бушует пурга, а ветер ломает хрупкие ветки, но странные пыхтящие звуки становились все ближе и отчетливее. Может, какой-то заплутавший егерь идет по снегу и его сапожки чуть поскрипывают.

Клодия замерла, услышав, как кто-то раздвигает ветви елей на проходе в пещеру. Кто-то то ли выругался, то ли пробурчал себе под нос проклятие. Неприятный ворчливый звук слился в ее ушах в один сплошной пугающий гул, а потом чьи-то когти заскребли по дну пещеры. С таким же режущим скрежетанием железо скребется о железо. Девушка боялась выдать себя хоть звуком. Быть может, оно ее не заметит. Круг защит ее. Она знала, что нечисть не сможет преодолеть начерченную линию, надо только не смотреть в сторону вошедшему, но она не смогла удержаться от искушения и глянула исподлобья в сторону входа. При свете костра она сможет разглядеть его. И в конце концов, может, это не демон, а всего лишь какое-то жуткое одичавшее животное.

Оно ползло в направлении костра. Длинные искривленные когти ловко цеплялись за землю, оставляя глубокие рытвины. Эти когти сверкали, как червонное золото. Клодия никогда не видела ничего подобного и ее глаза широко распахнулись от изумления.

Существо пригнуло уродливую большую голову к земле и тяжело пыхтело. На его скулах и шее обрисовывались под рябой кожей такие же золотистые кости. Это не животное, на нем одет какой-то истрепанный рваный балахон сообразила девушка и зажала рот ладонью, чтобы не вскрикнуть от страха и отчасти сдержать тошноту. В тяжелой ноше, которую чудище тащило на спине она узнала тушу, недавно убитого ею вепря. Кишки вывались из распоротого ее ножом брюха. Толстая шкура закоченела, а от мяса прокушенного волком исходило густое неприятное зловоние.

Зачем оно тащило сюда эту падаль? Конечно, же Клодия не осмелилась бы задать этот вопрос самому существу. Она предпочитала молчать и ничем ни звуком, ни вздохом не выдавать своего присутствия рядом.

Оно не должно меня заметить, ведь я внутри круга, повторяла она про себя так часто и с таким отчаянием, будто твердила молитву. Боясь дышать, она следила за тем, как длинный раздвоенный, как жало язык слизывает запекшуюся кровь с порезанной шкуры. Язык проворно скользнул под разрез с чавканьем пробуя остатки не вывалившихся внутренностей.

Что это за голодное золотое существо, ни человек и ни зверь, а сам дьявол. Он слишком занят поглощением еды, чтобы заметить что-то другое, но у него скорее всего острый человеческий разум, вскоре он поймет, что кто-то развел костер, что какая-то девушка истекает кровью вблизи костра. Оцепеневшая Клодия заволновалась. Она уже проклинала волков, которые устроили ей кровопускание, проклинала вепря, оцарапавшего ей плечо и теперь ставшего пищей.

Клодия почти слышала, как куранты на далекой городской башне пробили полночь или какой-то другой час, а вдруг это ее сердце стучит так гулко и с такой безнадежностью. Если это сам дьявол, то надо вспомнить слова молитвы и он исчезнет, уберется обратно в ад, но заветные слова никак не вспоминались. Скрежет когтей о пол, как будто не допускал в пещеру никаких других звуков. Может, оно уползет назад, может, ему хватит туши вепря. Клодия затаилась, прикрывшись собственным полушубком и сцепив пальце на маленьком крестике. На плече так не вовремя открылись подсохшие раны и алая струйка поползла по коже. Существо оторвалось от туши, под то ли грязным капюшоном, то ли какой-то причудливой шляпой на фоне золотых костей раздулись две широкие ноздри, жадно принюхиваясь к воздуху. Не гарь от костра, и не гниль от туши не могли бы так привлечь его. Оно почуяло запах ее крови и быстро-быстро поползло к кругу.

– Нет, ты не можешь переступить, – прошептала вслух Клодия, но цепкие коготки уже проскользнули за черту, волоча за собой неуклюжее продолговатое туловище.

– Но линия… – Клодия попыталась отползти от страшного незнакомца.

– Молчи, – прохрипело существо, оно умело говорить, шипение вырывалось, словно из огромного бурлящего котла и способно было обжечь.

– Тише, ангелочек, иначе я проведу линию по твоей шее, – словно в подтверждение угрозы золотые когти коснулись ее горла.

По коже Клодии пробежал мороз. От лохмотьев говорившего пахнуло сыростью гниющей могилы, в то время, как когти его были раскалены. Клодию даже не так удивило то, что подобное животное может обладать человеческим голосом, как то, что от его рубища пахнет сырой землей и едва различимым сухим ароматов засохших цветов.

Рука или лапа, вынырнувшая из-под лохмотьев схватила и намотала на когти концы ее локонов.

– Как солнечный свет! – прошептал неизвестный, жадно разглядывая золотистые пряди и в его свирепом хрипящем голосе зазвучала тоска. – Давно забытое сияние солнца…закат…казнь…

– Что? – тихо переспросила она, боясь, что в любой миг его когти распорют ей горло. Собственная обнажившаяся шея показалась ей слабой и беззащитной.

– Какие чудесные волосы и нежная кожа, – золотые когти вдруг погладили ее по щеке, то ли ласково, то ли угрожающе. Речь существа казалась вполне грамотной и осмысленной. – Какая изысканность, – с восторгом и почти злорадством твердило оно. – Еще никогда он не приводил ко мне такую красивую жертву. Никогда, кроме того случая, когда жертвой был…

Существо осеклось, но Клодии показалось, что ему хотелось добавить «я сам», однако эти слова в теперешнем положение стали бы ничего не значащим, пустым звуком.

А вдруг этот демон сейчас пуститься в откровения и она придумает, что-нибудь, чтобы сбежать, чтобы дотянуть до рассвета, а с первыми лучами солнца он может исчезнуть, обратиться в пепел. Когти уже поглаживали ее горло, словно желая разодрать, лицо или морда с широкими ноздрями припала к яремной вене и кожу обдало ледяным дыханием. Клодия отстранилась. Пуговицы на воротничке расстегнулись и ослепительно блеснул крестик. Сейчас оно сгинет, ведь крест на виду, но создание ночи лишь разразилось насмешливым, гомерическим хохотом.

– Так ты явилась сюда, чтобы посмотреть на дьявола? – вопль пронзил тишину и Клодия попыталась зажать уши руками, но существо ей не позволило. – Ты решила победить меня с помощью этого?

Когти потянулись к ее шее, сорвали цепочку и бросили на землю. Клодии показалось, что ползучая тварь сейчас вскочит на ноги, согнется в три погибели и начнет втаптывать крестик в землю, но ничего подобного не произошло. Существо разозлилось на нее саму, а не на крест.

– У тебя хорошенькая глупая головка, – пробормотало вдруг оно. – Такая же глупая, как и у всех тех, кто приходил сюда до тебя.

– Охотники… – Клодия взглянула на вертел и прутья.

– Здесь не было никаких охотников, только жертвы, – произнес спокойный, тщательно скрывший ярость голос. – Все кто ступает на этот путь рано или поздно становятся жертвами. Кто-то сразу, но у некоторых противоборство затягивается надолго и от этого им становиться еще больнее.

Дикие, красные глаза сверкнули под полами старомодной шляпы. Широкая золотая кость под ними блестела ярче, чем ряд длинных зубов.

Клодия отползла, как можно дальше, схватила свою сумку и прижала к груди, как щит.

– Вы не посмеете убить меня, я пришла сюда по доброй воле и также по доброй воле отсюда уйду, – запинаясь, с тщетным старанием придать голосу смелость проговорила она.

– Другие тоже приходили по доброй воле, но живым отсюда не уходил никто, – существо приподнялась, встало на ноги или задние лапы с копытцами, под шелохнувшими длинными лохмотьями нельзя было разобрать строение тела. Оно все могло быть покрыто клыками, широкие одежды не давали ничего заметить.

– Не упирайся, – когти снова потянулись к ее шее, нежно провели по обозначившимся под горлом косточкам, слегка оцарапали тонкую кожу и капелька крови, как рубин скатилась на яремную впадинку, где еще недавно, как защита покоился крестик.