Читаем без скачивания Поэт и Клодия - Натали Якобсон

– Другие тоже приходили по доброй воле, но живым отсюда не уходил никто, – существо приподнялась, встало на ноги или задние лапы с копытцами, под шелохнувшими длинными лохмотьями нельзя было разобрать строение тела. Оно все могло быть покрыто клыками, широкие одежды не давали ничего заметить.

– Не упирайся, – когти снова потянулись к ее шее, нежно провели по обозначившимся под горлом косточкам, слегка оцарапали тонкую кожу и капелька крови, как рубин скатилась на яремную впадинку, где еще недавно, как защита покоился крестик.

Существо согнулась, наклонилось. Раздвоенное жало стало слизывать кровь с ран на ее плече.

– Скоро боли не станет и придет забвение, а я буду страдать вечно, – нашептывал ей на ухо проникновенный голос, уже утратившей первоначальную хрипотцу. – Ты счастливее меня, потому, что ты умрешь…ты никогда не узнаешь о том, о чем узнал от них я и от этого тебе должно быть легче.

Непроизвольно Клодия дернула свою кошелку и выпавший оттуда предмет глухо стукнулся об пол. Блокнот со стихами в мягком кожаном переплете. Существо тут же оторвалось от жертвы, когтистая рука ловко подняла упавший предмет. Продолговатая спина изогнулась, как горб. Отблески огня стали слишком слабыми, почти опустилась мгла, но очевидно странное создание могло читать и без света. Оно буквально впилось глазами в стихи, длинные костлявые пальцы с жадностью, поспешно перелистывали страницы.

– Ты пишешь? – риторический вопрос не был ни насмешливым, ни равнодушным. Никто из родных и знакомых еще не относился с пониманием к ее пристрастию, ни один живой человек, а это страшное создание отнеслось. Даже демон оказался более впечатлительным и участливым, чем люди. Если бы Клодия не была так напугана, она бы рассмеялась.

– Неплохо, неплохо, – бормотало существо. Оно выгнулось во весь рост и в его фигуре появилось что-то человеческое, плечи распрямились, они были широкими и сильными, поясница узкой, позвоночник прямым. Осанка принца у чудовища. Клодия внутренне содрогнулась от такого сравнения.

В равнодушном тоне угадывалось искреннее неподдельное восхищение.

– Совсем как когда-то …у него, – произнесло создание, задержавшись на одной страничке. И опять Клодии показалось, что оно хотело бы произнести «у меня», а не «у него», но почему-то не решилось, сочло это кощунством, сравнить с собой того, кто давно и безвозвратно исчез.

– Это все меняет, – когтистая рука погладила сафьян переплета, закрыла блокнот и вернула его назад Клодии.

Девушка протянула руку, но не сразу решилась взять дрожащими пальцами блокнот. Такое вежливое обхождение показалось ей подвохом. Когти снова погладили ее по щеке, отвили за ухо, упавший на скулу сверкающий локон. Она на рандеву с демоном и сейчас он начнет шептать ей слова утешения перед неминуемой смертью. Клодия чуть не заплакала. Это пещера станет ей склепом. Ее гробница, ее пирамида, место, где она найдет вечный покой, а ее останки поглотит это существо.

– Ты прекрасна…когда плачешь, – оно смотрело на ее покрасневшие, выразительные глаза, на мокрые густые ресницы.

– Ты убьешь меня? – с трудом прошептала Клодия, губы почти не слушались ее, язык онемел.

– Убить поэтессу? – с насмешкой переспросил он. – Нет уж, придется поймать кого-то другого.

Ледяное дыхание обожгло ей губы, а в следующий миг существо неуловимо отстранилось.

– Держи! – к ней полетела бурая медвежья шкура. – Укройся, иначе продрогнешь.

– Спасибо! – прошептала она, шепот был слабым, плохо слышным ей самой, но существо все расслышало и издевательски усмехнулось.

– За свою смерть ты бы меня также поблагодарила?

Оно заметалось по пещере, как тень, уже на двух ногах, а не на четвереньках, но с тем же неприятным скрежетом. Балахон развивался, как живой лоскут ночи, прикрывая уродливое деформированное тело, в котором появлялось все больше сходства с человеческим.

– Убирайся до зари, иначе пожалеешь, – сурово приказало странное создание и уже мягче добавило. – Волков не бойся, к утру им будет не до тебя.

Полы рубища взметнулись у самого выхода, блеснула золотая кость на скуле, когда существо обернулось, чтобы бросить на Клодию последний взгляд.

– Эй! – окликнула она, но его в пещере уже не было, только подрагивали ветки елей у входа.

Клодия завернулась в шкуру, но спать ей уже совсем не хотелось. Зачем ждать зари, лучше уйти прямо сейчас. Она хотела встать на ноги, но тут услышала где-то вдалеке душераздирающее волчье завывание. Нет, уж, лучше дождаться утра. Утром станет светлее и, возможно, безопаснее. Как только начнет светлеть она поскорее уйдет отсюда.

Клодия убрала блокнот назад в котомку. Ее спасли всего какие-то несколько строк, которые она сочинила на досуге. Подумать только, среди домашних ее стихи были никому не нужны, а сама смерть восхитилась ими.

Как же странно устроен мир, если на ряду с людьми по нему могут разгуливать такие вот выходцы то ли из ада, то ли из какого-то страшного и незримого таинственного царства. Она не пыталась выведать секреты мироздания, хоть они издавна были притягательны для людей. Она хотела покинуть укрытие до того, как вернется назад хозяин пещеры. Он даже не потребовал с нее обет молчание. Да, разве кто-то ей поверит, если она расскажет о своем приключении. Шкура приятно грела, хоть на ней и остался запах крови и мяса. Кожа содранная с медведя не была выделана должным образом. Бурый мех колол щеку, а под горлом болела маленькая ранка, нанесенная золотым когтем. У нее не было с собой ни бинтов, ни мазей, ни даже фляги со спиртным, чтобы очистить раны. Сон лучшее лекарство от всего. Только пять минут для отдыха, решила Клодия прикрыв веки, но когда она проснулась костер уже почти целиком потух, только на одной веточке плясал вялый голубой огонек, готовый вот-вот погаснуть. Что-то насторожило ее. В пещере кто-то был, кроме нее самой. Чей-то длинный подол, задел край дотлевающей кучи хвороста. Какие-то силуэты легко и по-кошачьи грациозно двигались вокруг догорающего костра. Сон это или явь? Скорее всего сновидение, готовое вот-вот оборваться кошмаром. Клодия прикрыла веки, чтобы не видеть теней, которые передвигались бесшумно, величаво, как пантеры и так же настораживающе. Перед ее закрытыми глазами пронесся костер, красивые, идеальные лица фосфоресцирующие во мгле, не развеянной огнем. Лица похожие на равнодушные маски с глазами, сверкающими ярче и холоднее драгоценных камней. Круг фигур сгущался, но они не смели подступиться к костру, не смели даже задеть подолом одежды отблески пламени, ложащиеся на землю. Так были и дамы, и кавалеры, безмолвные, бесчувственные и прекрасные. Если бы они не были так бледны и хладнокровны, если бы они не боялись выйти из мглы на свет. Их мертвенная бледность и их хищные, звериные повадки пугали Клодию. Рука одной дамы поманила ее во мглу и Клодия поспешно размежла веки, как раз вовремя для того, чтобы увидеть, как горящая ветка хрустнула и огонек погас, оставив Клодию в полной темноте.

Еще до восхода она собрала вещи и поспешно выбралась из пещеры на свежий, морозный воздух. Предутреннюю темень еще не прорезал первый бледный луч рассвета, а Клодия уже быстро шагала прочь от злачного места. Кто-то расчистил дорожку возле пещеры. Клодия поспешила свернуть с нее. Пусть лучше сапоги вязнут в снегу, но она не станет принимать никаких подарков от злого духа. Ей не нужна помощь с темной стороны, лучше самой поплутать по лесу. Она и раньше бродила по самым непроходимым дорожкам, но ее походы и задумки никогда не кончались так же плачевно, как последняя. Низкие кусты малины и ежевики зимой выглядели мертвыми, ни ягод, ни листьев, только снег и колючки, но Клодия готова была продираться даже сквозь такие заросли лишь бы только свернуть подальше от расчищенного специально для нее неизвестно кем пути.

Нога уткнулась во что-то вязкое и липкое. Поперек занесенной снегом тропки, которую она решила заново протоптать, лежала туша волка. Клодия поморщилась от отвращения. Труп уже припорошило снегом, но разодранное горло зверя все равно выглядело жутко. Не в силах преодолеть гадливости она обошла тушу стороной, вместо того, чтобы переступить через нее, хотя это и потребовало дополнительных усилий, снег был очень глубоким и немилосердно сыпался за отвороты сапог, колол холодом и сыростью кожу даже сквозь бархат бриджей.

Рана на лодыжке засохла, но ступни и коленки болели от долгой ходьбы. Выбраться на проезжую дорогу ей удалось только с восходом солнца. Здесь снежные заносы были более редки благодаря саням, повозкам и экипажам, иногда проезжавшим мимо. Следы от полозьев и колес переплелись и смешались на притоптанном копытами снегу.

Нужно было бы сходить в ту таверну, возможно, тот странный тип, с которым она затеяла тяжбу сейчас сидит там. Тогда она отдаст ему вырезанный у убитого вепря язык и на этот все будет закончено. Стоит ли теперь идти туда, ведь она устала. Дома давно уже хватились ее. Клодия взглянула на серое, пасмурное небо. Зимнее солнце светилось слишком тускло и совсем не источало тепла.