Читаем без скачивания Убийства в литературном кругу - Ирина Мухаметова

– Это да, хотя если что-то случится с третьей писательницей, то мы точно будем главными подозреваемыми.

– Скажите, а у вас действительно не было повода их убивать? Может, из-зависти, что у них получилось, а у вас нет?

– Ну, что вы говорите! Хотя честно сказать, теоретически я бы их точно прибила, потому что они пишут так плохо, что это просто позор для нашей великой нации!

– Вот видите!

– Но практически никогда! Я же разумная женщина!

– И что? Вот вы и могли все это хорошенько продумать.

– Нет, это просто ужасно! Как вы вообще можете так обо мне говорить?

– Да, не волнуйтесь вы! Я абсолютно уверена, что никто из тех, кто сейчас находится в этой комнате, ничего подобного не совершал.

– Спасибо! Но что нам теперь дальше делать?

– Не знаю. Все так запутано, что неясно, за какую веревочку потянуть, чтобы клубок распутался.

– Может быть, нам надо все-таки поговорить с двумя оставшимися писательницами? И объяснить им, что мы ни в чем не виноваты?

– Я не думаю, что они пойдут с вами на контакт! На их месте я закрылась бы у себя в квартире или доме, не знаю уж, где они там живут, и никуда бы не выходила и никого бы не впускала.

– Между прочим, у одной из этих детективщиц завтра пресс-конференция по поводу выхода ее новой книги. И ей точно придется на нее прийти, потому что пропустить такое событие она не может.

У Серафимы сразу загорелись глаза.

– А давайте все вместе пойдем на эту конференцию!

Но я ее остановила.

– Зачем? Там же вас многие смогут узнать! Вам это нужно?

– Но что-то делать надо! Ведь если и с оставшимися писательницами что-нибудь случится, то, я думаю, только телевидением мы не отделаемся!

– Ладно, на пресс-конференцию пойду я и думаю, что там наверняка кто-то задаст писательнице вопрос о вашем клубе.

– Вполне возможно.

– А авторша эта обязательно на пресс-конференцию придет, потому что вся эта случившаяся шумиха для нее прекрасная реклама. И ей придется на этот вопрос ответить!

– Это точно!

– Послушаем, что она скажет.

– Но вдруг это будет ее последняя книга?

– Ну, у вас и юмор!

– Ой! Да я сама этого не хочу! А конференция завтра в десять часов в большом книжном магазине недалеко отсюда. Вы его знаете?

– Да, знаю, я поняла где. И я обязательно туда схожу, а вечером вам все расскажу.

– Хорошо!

Затем мы втроем с Таней и Сусанной вышли из подъезда на улицу, и я увидела, что уже совсем стемнело. Долго же мы заседали!

Распрощавшись, я пошла по дорожке между домами и неожиданно почувствовала, что за мной кто-то идет. Я быстро обернулась. Передо мной стоял еще один член клуба – пенсионер, тот самый с восточной внешностью! Вроде его зовут Георгий Ваганович. Он перегородил мне дорогу.

– Вы кто?

– А вы?

– Зачем вы встречались с членами клуба?

– Какое вам дело! Вы что за ними следите?

– Мы друг друга знаем, а вот вы кто?

– А я хочу помочь распутать всю эту историю с писательницами детективов.

– И зачем вам это надо?

– Потому что я за справедливость. И я не думаю, что ваши дамы в чем-то замешаны.

– А я?

– Не знаю. Наверное, вы тоже ни в чем не виноваты. А все, связанное со статьей и этими несчастными случаям, всего лишь ужасное совпадение.

– Это если с оставшимися двумя писательницами в ближайшее время ничего не случится. Тогда через какое-то время мы будем лишь вспоминать о событиях последних дней, как о чем-то, что нам приятно пощекотало нервы.

– В этом вы, конечно, правы. Только вот почему-то получается, что мы все подсознательно думаем, что с этими писательницами обязательно что-то случится. Разве не так?

– Просто так должно быть, если следовать логике, которая есть в романах той же Агаты Кристи.

– Может быть. А как вы все-таки узнали, что мы что-то обсуждали? Как вы нас вычислили?

– О, мы заговорили уже терминами каких-то шпионских романов. Хотя на самом деле все очень просто. Я хотел поговорить с нашей главной начальницей, но вдруг увидел, что она куда-то спешит. Решил выяснить куда, и оказался здесь, а я знаю, кто в этом доме живет. Сел на скамеечку и стал ждать. Вы забываете, что все мы живем в одном микрорайоне.

– Ну, да. Вы же прочитали то объявление в местной библиотеке. Кстати, а что там было написано?

– Я точно не помню, но что-то вроде того, что организуется клуб любителей классических детективов.

– А вы их тоже любите?

– Скажем так, я их читаю наравне с другой серьезной литературой. Ведь классика – она всегда классика!

– Вот в этом я с вами согласна. Но вы тоже должны согласиться со мной в том, что ваш клуб попал в нелегкую ситуацию, и помощь кого-то извне вам не помешает.

– В этом смысле, да! Но я очень привязался к нашим женщинам, и не хотел бы, чтобы их кто-то обидел.

– Знаете, я вообще могу сейчас повернуться и уйти и никогда больше в окружении вашего клуба не появляться.

– Нет, что вы! Я этого совсем не хочу. Если вы им помогаете, то спасибо вам за это.

– Тогда, что вы хотите?

– Хочу, чтобы вы не причинили никому, к кому я хорошо отношусь, зла.

– Я и не собираюсь! Хотя неужели мое слово для вас что-то значит?

– Да. Знаете, я старомоден и верю в честное слово.

– Тогда, слово чести! Я на стороне невиновных и хочу выяснить истину.

И после этих слов я с Георгием Вагановичем раскланялась, и мы разошлись по домам, а там я завалилась спать.

А на следующий день на пресс конференцию Кузьминой я немного опоздала, но, по счастью, когда я присела на стул в последнем ряду, она еще не начиналась.

Народу было много. Может быть, все эти загадочные смерти сыграли свою роль, а может, народ, действительно, любил читать книжки этой писательницы. Кстати, некоторые из присутствующих людей, между собой по-приятельски общались. Наверное, они уже не раз встречались на таких конференциях. Неожиданно я увидела Алексея. И этот товарищ что тут делает? Он тоже меня заметил и помахал рукой

– Привет!

– Привет! А вы, Алексей, случайно не знаете, почему не начинают?

– Писательница задерживается.

– Да? А почему?

– Неизвестно. Но, между нами говоря, до нее никак не могут дозвониться.

– А вы не думаете, что …

– Думаю. Точнее, боюсь об этом думать.

– Ужас! А ваша знакомая как себя чувствует? Я имею в виду четвертую писательницу. Михалевскую.

– Узнали, значит. Но