Читаем без скачивания Долгожданная кража - Владимир Викторович Зингер
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Вот чего нет среди моих многочисленных талантов, так это умения лицедействовать. И всё-таки придётся. Я вернулся в исходную точку, (оба силуэта у машины по-прежнему имелись в наличии), ступил звучно в небольшую лужу и пьяно заматерился. Тени насторожились, но с места не сдвинулись. Дело в том, что вздумай они пуститься наутёк, им бы пришлось бежать как раз мимо меня — так уж был устроен этот уголок двора. А я продолжал изображать пьяного — важно было подойти как можно ближе. Вот этого, щуплого с линейкой в руках, я, пожалуй, смогу удержать, а длинный пускай себе бежит. Всё равно обоих мне не поймать, будь я хоть бэтмен какой-нибудь. В развитие своего лицедейства я бестолково захлопал руками по карманам, невнятно бормоча, ну вот же… были же… Потом обратился к фигурам:
— Бабуля, закурить не найдётся?
Фигуры молча переглянулись в явном ступоре. Дураки, кинематографическую классику знать надо, это же «Операция 'Ы». Потом они недружно отреагировали. Одна фигура фыркнула недовольно:
— Какая я тебе бабуля?
Голос показался мне ломким, совсем пацанским. Видимо, именно поэтому к риторическому вопросу про бабулю был приложен весьма заковыристый матюг, чтобы значит, весомость свою поднять.
Вторая фигура в это же время отреагировала по-другому:
— Канай отсюдова, пенёк хренов! Курить вредно.
Не испугались. Это хорошо. Видно я после хождений в этом мокром сумраке и в самом деле устрашающе не выгляжу. Присмотрелся, насколько это возможно во время исполняемой роли пьяного прохожего, к силуэтам. У щуплого в руках металлическая линейка — универсальная отмычка для простых машин. А сейчас все машины простые. Второй стоит так, что мне не видна его правая рука, и в ней, похоже, что-то есть. Это не очень гут, и мне придётся это учесть. Придётся начать именно с него.
Всё ещё роясь в карманах и пошатываясь, я приближаюсь к субъектам, потом внезапно толкаю длинного на машину. Тот летит правым боком вперёд, и чтобы не приложится рожей о металл, подставляет руки. Обе. То, что было в его правой руке падает на землю и металлически звякает. Монтировка. Запинываю её под машину. Кажется, удачно. Переключаюсь на второго, пока тот ещё в ступоре — явно не ожидал от меня такой прыти. Он машинально пытается закрыться от меня рукой. Перехватываю её и провожу самый универсальный милицейский приём — загиб руки за спину. Второй рукой хватаю за волосы — да здравствуют длинноволосые мужские причёски — очень удобная штука. Всё, теперь этот крендель никуда не денется. Или, если уж очень смелый — заработает перелом руки.
Теперь пора и полюбопытствовать, чем же у нас занимается второй. А второй вылезает из-под машины с монтировкой в руках. Не испугался, не убежал, и намерения у него явно не дружеские. Это плохо. Пора расшифровываться.
— Стой! — говорю ему как можно суровее и с удовлетворением замечаю, что наша негромкая возня всё-таки привлекла постороннее внимание — у ближайшего подъезда кто-то стоит и внимательно смотрит в нашу сторону, пытаясь, видимо, понять, чем это таким интересным мы тут занимаемся.
— Милиция! — ещё громче говорю, теперь уже не только для длинного, но и для наблюдателя у подъезда. Для демонстрации удостоверения мизансцена не та. Пусть довольствуется устным уведомлением.
Но длинный ретироваться пока не собирается. Он оглядывается на подъезд, куда только что смотрел я, ничего угрожающего для себя не видит и начинает приближаться. При этом похоже, что монтировкой ему бить людей ещё не приходилось, потому что он бестолково машет ею перед собой. Так полезного для себя результата не добиться.
Щуплый парень в моих руках после пары неудачных попыток вырваться и получения за это весьма ощутимых болевых впечатлений, больше не дёргается. Я закрываюсь им, как щитом. Длинный понимает, что так он угробит своего подельника и пытается меня обойти. Напрасно — мне достаточно повернуться, чтобы оказаться опять лицом к опасности. Но у этого гада слишком длинные руки, и два раза нам со щуплым всё-таки прилетает. Один раз ему, вскользь. Он верещит и дёргается. Я пытаюсь его усмирить, короткий миг переключения внимания, но этого оказывается достаточно, чтобы пропустить второй удар, теперь уже по мне. В последний момент я выпускаю из левой руки волосы своего пленника и пытаюсь ею закрыть свою голову. Больше мне закрыться нечем, а руки, как сами понимаете, при встрече с железом имеют привычку проигрывать в схватке. Ощущение такое, будто мне на руку с высоты десятиэтажного дома упал железнодорожный рельс. Через руку достаётся и голове. В глазах темнеет. Только бы не потерять сознание. Иначе всё это напрасно.
Невольно ещё сильнее прижимаю руку щуплого. Тот верещит, что было сил. Где-то открывается окно и женский голос кричит:
— А вот я сейчас милицию вызову!
Дура, с умилением думаю я. Милицию надо вызывать, а не сообщать о намерениях, которые, кстати, могут ещё и не реализоваться. Но всё равно спасибо!
Я валю щуплого на капот машины, мне так легче его удерживать, орудовать приходится одной рукой, левая горит огнём и не действует. Добавляю ему болевых ощущений и кричу на ухо:
— Колоти по капоту! Колоти по капоту, сука! Что есть мочи!
Парень колотит. Теперь этот грохот невозможно не услышать, и я надеюсь, что ждать придётся недолго.
Длинный, наконец, не выдерживает, бросает монтировку и бежит со двора туда, откуда пришёл я.
Тем временем собирается народ. Я надеюсь, что в числе первых окажется хозяин машины, а уж он-то мне точно поможет. Хорошо, что щуплый не догадывается как от меня, однорукого, можно сейчас легко вывернуться. Вижу среди подошедших двух гривастых мужчин, только один седой, а второй, который моложе — темноволосый. Седой мне кажется смутно знакомым, но я не могу сообразить, кто это. Судя по всему, он и есть хозяин машины. Щуплого уже крепко держат чьи-то сильные руки.
Как могу, объясняю, что произошло. В голове туманно и болезненно, всё-таки ударчик я пропустил, видимо, неслабый. Если установить и поймать длинного, то
