Читаем без скачивания Долгожданная кража - Владимир Викторович Зингер
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Глава 24
А потом начались чудеса
И потянулись тоскливые больничные дни. Мой лечащий врач оказался прав: когда прошла горячка первых суток, я прочувствовал все прелести последствий сотрясения, так что на выписку сразу перестало хотеться. Поэтому демонстрацию и военный парад Седьмого Ноября я слушал, лёжа на койке, по радио, а концерт, посвящённый Дню советской милиции, вообще пропустил — по радио его почему-то в этот год не передавали, а телевизора в отделении не было.
Никто меня в эти дни не посещал, что и не удивительно. Для спецкомендатуры я, видимо, не стал ещё полностью своим, и это меня совершенно не огорчало, а друзьям из райотдела было попросту не до меня. Правда, седьмого ноября после демонстрации на минутку заскочил Санька Барыкин, весь такой стремительный, красивый и нарядный, в шинели с разлетающимися полами и при белоснежным кашне по случаю праздника. Он ворвался, как вихрь, и по этой причине, видимо, не был никем остановлен. А остановить должны были — ну, как же, в верхней одежде, без халата? Переполошённой сестричке, влетевшей в палату следом за ним, и уже открывшей было рот, чтобы начать возмущаться, Санька строго погрозил пальцем и заявил:
— Дело государственной важности! Аллюр три креста! Всем покинуть расположение!
Медсестра немножко ошалела от такой наглости, а Санька обвёл глазами палату и понял, что погорячился — разве можно над убогими издеваться? Тогда он отработал назад:
— Ладно уж, лежите.
И тут же обратился ко мне:
— Коллега, срочная депеша из Центра. Вот! — он продемонстрировал нечто, завёрнутое в газету. — Разговор тет-а-тет. Предлагаю выйти в коридор.
Галантно взял меня под ручку, потом повернулся к сестричке, полностью утратившей инициативу и дар речи:
— Товарищ врач (девушка зарделась), дело не требует отлагательств. Прошу проследить, чтобы в течение пяти минут нам никто не мешал.
Мы ушли с Санькой в конец коридора и скрылись в нише перед пожарным выходом. Вот здесь, наконец, друг мой вышел из образа. Секретным документом, завёрнутым в газету, оказалась книга. Ай, да Санька! Плохо я о нём думал. Позаботился о друге. Жаль только, что штанов не принёс. Про штаны Санька претензию не принял:
— Где же я тебе их возьму? Да и не телепат я — мысли на расстоянии читать. Смотри лучше, какую я тебе книгу притаранил! Знаю ведь, что больным без книги в больнице — никак, а тебе — особенно.
От друга слегка подавало нарушением служебной дисциплины. Оно и понятно: чтобы в цепочке на демонстрации не замёрзнуть (не май месяц, как говорится), надо поднять градус. Совсем чуть-чуть, чтобы в глаза не бросалось, но душа обрадовалась. А если душа в порядке, так и телу тепло.
Я повернул книгу «лицом» к себе — вот это сюрприз! Нет, это была не «Тайна двух океанов», которую я планировал заказать Ольге. Санька притащил мне «Путешествие из Петербурга в Москву» Радищева и теперь нетерпеливо ждал благодарности. Я только и смог выговорить:
— Ну, Сань, ты даёшь!
Дружок горделиво приосанился:
— А то! Там ещё про какой-то пылающий остров книга была. Только я подумал, зачем нам Куба, про путешествия интересней.
Я чуть не прибил друга — притащить вместо классного романа Александра Казанцева эту нудятину, да простит меня бессмертный Радищев! Он, конечно, большой молодец, но не для больничного чтения. А вот «Пылающий остров» я бы перечитал с удовольствием. В позднем моём возрасте он показался мне несколько наивным, как, впрочем, и «Два океана». Стало интересно, а как бы я воспринял его сейчас.
Я взял с друга обещание в следующий раз, причём, не затягивая, принести штаны, ну и всё остальное из одежды, и тот самый «Пылающий остров». Потом жадно выслушал последние новости и поинтересовался, где пропадает этот мой неуловимый Джексон. Только Санька собрался мне ответить, как появилась медсестра. Она явно оправилась от потрясения, доставленного ей моим другом, да ещё и подкрепление привела — свою напарницу со второго поста, тётку, судя по всему, бывалую.
— Мальчики, ну нельзя же так, — начала та, которая наша, — тут же медицинское учреждение…
Больше она не успела ничего сказать. Старшая напарница отодвинула её в сторонку и противным голосом начала:
— А ну-ка вы тут, аллюр три креста, заканчивайте свою шпионскую встречу. Вот ты, — она упёрла указующий перст в Саню, не посчитав нужным обратиться к нему на «вы», — быстро на выход. Иначе я твоему приятелю такую больничную жизнь устрою…
Ишь ты, нашла, чем друга взять! Но Санька не был бы Санькой, прояви он хоть малейший испуг. Он не стал дослушивать угрозы, а сам перехватил инициативу — воздел к потолку палец и важно произнёс:
— Товарищ санинструктор, всё правильно! Задание выполнено! Благодарю за службу. Как ваша фамилия? Сообщу по команде для поощрения в письменном виде.
— Я тебе покажу фамилию, балабол! — уже несердито возмутилась медсестра и замахнулась на Саньку полотенцем, которое держала в руках. — Давай, дуй на выход!
— Всё, исчезаю! Девушки, с праздником! Да здравствует, и всё такое!
И Санька смылся. Как это у него всегда ловко получается, завистливо подумал я вдогонку.
— И вы тоже забирайтесь к себе, читайте книги, отдыхайте. — напутствовали меня сестрички.
Вот, а ко мне на «вы», хоть я и в дурацком халате и тапках на одну ногу. И почему так?
Прошла неделя. Санька выполнил все мои наказы и даже нужную книгу принёс. Теперь я щеголял в более приличном одеянии, но где Санька взял «Пылающий остров», так и не узнал. Теперь мне надо было обеспечить сохранность книги. Знаем мы больничный люд — не успеешь оглянуться, а книжечки-то и нет уже, кто-то другой читает. Поэтому я обернул её в газетку, в которой она была и принесена, а на вопросы, что за книга, пользовался Санькиной подсказкой, небрежно заявляя — да так, ерунда какая-то про Кубу.
Неделя прошла, а Джексон так и не появился. В те нечастые случаи, когда удавалось позвонить с поста, а такая возможность появлялась только вечером, его кабинетный телефон молчал.
А потом начались чудеса. Они начались с появлением первой стайки посетителей, точнее посетительниц. Это были девчонки из подразделения с новым строгим названием: «Инспекция по делам несовершеннолетних». Робея от непривычной обстановки (а как же — шестеро мужиков разлеглись на своих лежбищах, не особо
