Читаем без скачивания Мой отец Иоахим фон Риббентроп. «Никогда против России!» - Рудольф Риббентроп

Каким представлялось мировое политическое положение после Мюнхена немецкой стороне и на какие надежды на успех рассчитывало немецкое правительство в отношении приема его предложений Польшей?

Польский министр иностранных дел Бек якобы заявил в январе 1935 года в Женеве французскому министру иностранных дел Лавалю:

«История учит нас: во‑первых, самая большая катастрофа, чьей жертвой пала наша нация, была результатом совместной деятельности двух стран (— Германия и Россия —), и, во‑вторых, что в этой отчаянной ситуации ни одна держава в мире не была готова выступить в нашу поддержку»[199].

Урок, который должны были бы вывести из этого опыта и он, и его ментор Пилсудский, состоял в очевидном и верном заключении, что на западные державы в сомнительном случае не было никакой возможности положиться. Польша, использовав момент слабости обоих больших соседей, в 1917–1918 годы отхватила здоровые куски соседних государств. Особой благодарности за это, как и обычно в политике, не ощущалось, хотя Польша и была обязана своим возрождением кайзеровской германской политике, желавшей соорудить буфер между Германией и гигантской империей на востоке и предававшейся, кроме того, иллюзии, что сможет рассчитывать в этом отношении на польскую поддержку. Тем самым, проблема «центрального промежуточного положения», которую этой стране было скорее еще труднее решить, чем находящемуся в схожем положении Германскому рейху, существовала и для Польши. Польша не была даже приблизительно в состоянии выставить сравнимую с рейхом военную силу для защиты своего существования между двумя могущественными соседями — а именно Германией и Россией.

В этом трудном положении Польша выбрала, однако, не одно из соседних государств, а опиралась на союз с Францией. Со стороны Германии Польша после Версаля вначале ничего не должна была опасаться; наоборот, время от времени она носилась с мыслями вынудить от беззащитного рейха дальнейшие уступки территории. По отношению к Советскому Союзу она стремилась защититься договорами о ненападении, после того, как вторжение Пилсудского на Украину не привело к желаемому успеху, и мирным договором в Риге был скреплен компромисс, не оправдавший польских надежд.

Возрождение Германского рейха постепенно привело к коренному изменению этих основ польской внешней политики! Еще в 1936 году польское правительство зондировало в Париже в отношении совместного выступления против Германии по поводу восстановления полного немецкого суверенитета в до тех пор демилитаризованной Рейнской области. Гитлер за эти соображения на поляков не обиделся. По свидетельству очевидца, он высказался следующим образом:

«Для Бека мосты через Рейн были еще важнее, чем для французов, так как тот, кому из Франции надо оказать скорую военную помощь полякам, должен быстро переправиться через Рейн. Только идиот может ужасаться или ощущать себя оскорбленным тем, что польский генеральный штаб ничего не желал более страстно, как того, чтобы мосты через Рейн остались в руках французского союзника»[200].

Своей аннексией Тешинской области во время судетского кризиса страна не приобрела особой популярности в общественном мнении Великобритании. С немецкой точки зрения многое говорило в пользу того, что под влиянием изменения баланса сил в Центральной и, вследствие этого, в Восточной Европе Польша отойдет от «балансирования» и будет оптировать. Так как комиссар Лиги Наций Буркхардт полагал, что поляки боялись русских больше, чем немцев, в Берлине вычислили шанс договориться с поляками. Выторговать за объединение с рейхом Данцига, который, как уже говорилось, и без того управлялся национал-социалистами, и экстерриториальную связь между обеими частями Германского рейха гарантию польских границ — не только коридора, но и Верхне-Силезского промышленного района — должно было бы быть чрезвычайно привлекательно для Польши. Не стоит в этой связи упускать из виду, что фактически вместе с этим была бы дана также и гарантия польской восточной границы против советской агрессии, так как, согласно положению вещей, Гитлер не смог бы примириться с выступлением России против Польши.

Германская политика являлась по-прежнему последовательной. Исходный пункт — создание оборонительного рубежа против большевистского Советского государства и усилия относительно подстраховки на Западе, то есть со стороны Англии и Франции, по крайней мере, в смысле политического нейтралитета; другими словами, «свобода рук» в Восточной Европе, то есть допущение восточноевропейского антибольшевистского блока под германским руководством.

Мы показали, что немецкой политике, ввиду отказа Великобритании и Франции принципиально договориться с Германией в ее позиции в Центральной Европе, ничего не оставалось, как скорейшим образом укрепить сначала эту позицию в надежде встретить у обоих западных правительств, в конечном итоге, понимание необходимости и естественности немецкого влияния в Восточной Европе.

Эта надежда была обоснованна, как показывает, например, один интересный английский документ. Речь идет о письме британского министра иностранных дел Галифакса британскому послу в Париже сэру Эрику Фиппсу, датированном 1 ноября 1938 года[201]. В дальнейшем я приведу перевод этого письма, которое с полным правом можно рассматривать как меморандум для будущей британской политики, в виде выдержки:

«Дорогой Фиппс,

В Вашей телеграмме номер 1120 от 4 октября Вы упоминаете иногда выражаемую точку зрения, французское правительство может, поддавшись вызванному немецкими происками искушению, дистанцироваться от правительства Его Величества. Так же, как и Вы, я никогда не относился с большим доверием к этой теории, так как она, по моему мнению, недостаточно учитывает фундаментальные факты немецко-французских отношений.

Положение, как я его вижу, является примерно следующим: мир в Европе не будет гарантирован до тех пор, пока не будет достигнуто подлинное соглашение между Германией, Великобританией и Францией.

Одна из основных трудностей в прошлом заключалась в нереалистичной позиции, занятой Францией в Центральной и Восточной Европе. Франция желает, опираясь на свои блоки, оказывать большое влияние на политику центральноевропейских государств, однако из-за возрастания немецкой мощи и пренебрежения собственными усилиями по обороне не может исходить из того, что ей удастся и далее поддерживать эти требования. Одновременно факт этих французских требований вызывает в Германии постоянное раздражение. Немецко-французские отношения после заключения Мюнхенского соглашения, означающего радикальное изменение французской политики в Центральной Европе, должны будут строиться заново.