Читаем без скачивания Злым ветром - Аркадий Адамов

— Он тебя бросил? — с негодованием спрашиваю я.

— Нет. Его… убили. Или такого не может быть, думаешь? Так вот, может.

— И тихо, даже как-то задумчиво добавляет: — И меня… могут.

Она вдруг хватает меня за руку, прижимается ко мне и лихорадочно шепчет:

— Ты меня не оставишь?.. Ну неделю хотя бы не оставишь?.. Ну поклянись!..

В гостиницу я возвращаюсь совсем поздно.

По дороге я еще захожу в управление и связываюсь с Москвой.

Наш дежурный мне сообщает:

— Получена шифровка из Пунежа. Откаленко нашелся. Жив. А его объект уехал к вам в Одессу. Так что учтите.

— Что случилось с Откаленко?!

— Наделал глупости. Поспешил. Погорячился. Завтра получите подробное сообщение. Пока все.

Глава 8

ЧЬИ-ТО ТЕНИ

Утром Лена говорит:

— Ко мне сейчас зайдет Гога. Побудь в кабинете, ладно?

Я улыбаюсь.

— Ты, кажется, боишься своего страстного поклонника?

Лена в ответ презрительно пожимает плечами.

— Я, к твоему сведению, умею не только танцевать. Пусть попробует…

— Он попробует, будь уверена. Это тот еще мальчик.

— Тем хуже для него.

— И для нас. Если ты его сильно обидишь.

— Постараюсь его вообще не обидеть. И ты мне нужен вовсе не для того, чтобы вступаться за меня.

— А для чего же?

— Понимаешь, — задумчиво говорит Лена, глядя в окно. — Вчера, когда мы шли из интерклуба, он сказал одну странную фразу: «Пусть твой братик держится подальше от этой девки, а то ему могут ой как нехорошо сделать». Я к нему пристала, чтобы он сказал точнее, а он ни за что. «Скажу, — говорит, — только ему самому. Не женское это дело». Страшную важность, понимаешь, на себя напустил.

— И конечно, лез целоваться? — чуть-чуть даже ревниво спрашиваю я.

— А ты сам не лез к Гале? — смеется Лена.

— Попробовал, — признаюсь я. — И вот что из этого получилось…

Я рассказываю о своем странном разговоре с Галей у калитки ее домика.

— Она явно кого-то боится, — в заключение говорю я. — И скорей всего тех, кто убил ее возлюбленного. Видимо, этого самого Клячко. И тут замешан Зурих. Так что твой Гога может нас вывести на чей-то след или хоть дать какой-то намек на него. И за то спасибо.

Лена качает головой.

— Вряд ли. Он действительно малявка и питается слухами. Но поговорить тебе с ним все-таки надо.

— Да, конечно, — соглашаюсь я.

В это время звонит телефон. Я снимаю трубку и узнаю лукавый голос Стася:

— Братик? Привет! Как почивали?

— Отлично. Привет, Стась.

У нас с этим майором установились удивительно простые и дружеские отношения. Вот это, я понимаю, начальник.

— Надеюсь, вас пока никто не обидел в Одессе? — интересуется Стась. — Вернее, тебя. Насчет сестренки я в курсе.

— Меня попробовали. Но обидел, кажется, я. И серьезно. Наверное, даже попало в сводку.

— Да? — настораживается Стась. — Уж не трех ли джентльменов на Греческой?

— Возможно. Я еще плохо знаю вашу географию. Приду, доложу во всех подробностях.

— Машину прислать?

— Пока еще есть ноги. Буду у вас через час-полтора.

— Будь, — говорит Стась. — Жду.

Я вешаю трубку и ловлю на себе взгляд Лены.

— Из Москвы они ничего не имеют? — спрашивает она.

— Сами туда сегодня позвоним, — как можно спокойнее отвечаю я.

Я не могу сказать Лене то, что узнал вчера ночью от дежурного, уж лучше я буду пока волноваться один.

В этот момент раздается деликатный стук в дверь. Я удаляюсь. Пришел Гога. Некоторое время я слышу журчанье и мурлыканье его голоса в гостиной и веселое щебетание Лены. Никаких других звуков я не улавливаю, Гога, видимо, ведет себя вполне прилично. Потом Лена открывает дверь и громко говорит мне:

— Виталий, зайди к нам, пожалуйста. Гога тебе что-то хочет сказать.

Лениво потягиваясь, словно меня разбудили или оторвали от какого-то дела, я захожу в кабинет. Гога поднимается с кресла мне навстречу. Теперь я могу разглядеть его как следует при дневном свете.

Он худощав и высок, хотя и заметно ниже меня, у него тонкое смуглое лицо, резко очерченный рот, густые брови и черные, зачесанные назад длинные волосы чуть не до плеч, широкие бакенбарды наползают на загорелые щеки. Одет он, как и вчера, в узкие брюки и пеструю рубашку. Но сегодня наряд его дополняет синяя джинсовая курточка с металлическими пуговицами, изящно подчеркивающая тонкость его талии и ширину плеч. Ничего не скажешь, красивый парень. Но в черных выпуклых глазах Гоги я улавливаю какую-то суетливость и неуверенность, хотя движения его весьма развязны. Словом, рыбешка он действительно мелкая и, наверное, мало кто с ним считается.

— Салютик! — говорит Гога и нарочито крепко жмет мне руку. — Слушай меня. Одесса встречает тебя аплодисментами. И где ты ту Галю подцепил, мальчик нежный, кудрявый, влюбленный, а? Интересно знать.

— Была выставлена в комиссионном магазине, — самодовольно объявляю я. — А что? Такой красотки я в Одессе больше не встречал!

— Ха! — Гога хлопает себя по обтянутым бедрам. — Нет, ты просто деформированный! Или перегретый! Слушай меня. Ты бросаешь не на ту даму. Это тебе говорит Гога. Понятно? И пока не поздно, кончай. Я тебя умоляю.

— Это еще почему?

— Галка мечена. Понял меня?

Я вполне искренне отвечаю:

— Ничего не понял. Объясни, пожалуйста.

— Колоссально! Он ничего не понял, вы слышите? Ну так слушай меня здесь. Говорю исключительно ради твоей сестрицы, — Гога бросает на Лену выразительный, полный огня взгляд. — Чтобы она потом не плакала по брату. Мне это будет больно.

— Ладно. Выкладывай дальше, — тороплю его я.

— Так вот, чтоб ты знал, — Гога делает таинственное лицо и понижает голос: — Галка имела одну исключительную связь. Солидный дядя. Тысячи имел. Я его видел. Ну!.. Говорят, это ради него она Гришку-ударника бросила. Мужа. А потом сама получила вывих. И решила красиво мстить. Эта курочка безмозглая.

— Ну знаешь…

— Увянь. Я еще не кончил, — важно перебивает меня Гога. — К ней недавно прилетел один неполноценный из России. Ее новый кадр. А потом этот персонаж, говорят, сыграл на два метра под землю. И Галке сейчас тоже будут делать плохую жизнь. Чтоб мне пропасть, если нет. Усек? «Не за то хватаетесь, графиня».

— А за что она схватилась?

— Золото, — загадочно отвечает Гога.

Я чувствую, что дальше он уже ничего не знает.

В управлении Стась встречает нас шумно и радостно. Маленькие глазки на его круглом лице хитро блестят, а полная невысокая фигура словно налита ртутью и ни минуты не может пребывать в покое.

Здесь же и Лева. Он, как всегда, скромен и молчалив, сидит в стороне, на диване, и перебирает какие-то бумаги. Нам он дружески кивает, но в больших глазах его я улавливаю непонятное беспокойство.

— Привет, привет, — оживленно говорит Стась. — А мы вам приготовили роскошные новости. Как опала, сестричка? — обращается он к Лене и смотрит на нее почему-то с сочувствием. — Глазки у тебя какие-то покрасневшие.

И тут я тоже замечаю, что Лена выглядит усталой и словно невыспавшейся. Недавняя веселость как-то незаметно стерлась с ее лица, а в глазах появилось беспокойство и нетерпение. Странно. Ведь я ей еще ничего не сказал об Игоре. Значит, беспокойство вызвано чем-то еще.

— И спала хорошо, и вообще все хорошо, — досадливо отвечает Лена и с нетерпением спрашивает: — Какие вы нам новости приготовили?

Высокая тонкая ее фигура в этот момент застывает в каком-то напряжении, хотя руки небрежно засунуты в прямые карманы наимоднейших кожаных брюк, а голова с копной рыжеватых волос откинута назад и вид у Лены, казалось бы, лихой и самоуверенный. Но в голосе и во взгляде ее я улавливаю что-то беспомощное, ну просто страдание какое-то, которое она уже не в силах от нас скрыть. Неужели она чувствует беду? Откуда это может взяться, черт возьми.

— Сейчас все будет доложено в лучшем виде, — бодро говорит Стась, подходя к сейфу и, кажется, не замечая ее состояния. — Два весьма важных сообщения из Москвы. Да вы садитесь, — спохватывается он, заметив вдруг наши застывшие посреди кабинета фигуры. — Садитесь же! Расти вам, кажется, больше некуда. Особенно твоему любимому братцу.

Мы усаживаемся. А Стась достает из сейфа бумаги и возвращается к столу.

— Значит, так, — говорит он и раскладывает бумаги перед собой. — Доложу все по порядку. Во-первых, Москва передала сообщение из Пунежа…

И тут я невольно бросаю взгляд на Лену. Она сидит очень прямо, не шелохнувшись, вцепившись руками в подлокотники кресла, словно собираясь вот-вот вскочить, убежать куда-то, и не спускает глаз со Стася. Рот по-детски полуоткрыт.

— …Из Пунежа, — повторяет Стась. — Знаком вам такой городок, надеюсь?