Читаем без скачивания Злым ветром - Аркадий Адамов

Когда я оказываюсь возле нее и нас разделяет лишь прилавок, я наклоняюсь и негромко говорю, безбожно коверкая русскую речь:

— Мадемуазель показывайт мне кой-что интересно и абсолютно азиатско?

— Что же вам показать? — обольстительно улыбается она.

— О-о! Где угодно, мадемуазель.

Галя прыскает от смеха.

— Где или что? — спрашивает она.

— Я не совсем понимайт вопроса. Вы восхитительна, мадемуазель. Такая девушка… я забываю слов. Можно я сделай подарок лично вы? Или это… как сказать?.. вас мог обидеть?

— Нельзя, — строго говорит Галя, но глаза ее продолжают смеяться.

— Закон такой, да?

— Да, да, — не выдержав, улыбается она.

— Какая жаль. Я бы так хотел. Я привез одна прелесть…

— А что взамен? — игриво спрашивает Галя.

— О-о! Одна прогулка по красавице Одесса. И один обед. Все!

— Ой ли?..

Галя смотрит на меня так лукаво, что я на секунду ощущаю неподдельное волнение. Просто черт, а не девка!

— Слово! — говорю я и приподымаю руку, как будто клянусь.

— Я подумаю.

— И долго? Вечность?

— Но я же на работе.

— О ля, ля! Понимаю. Вечность, значит, до вечера, да?

Галя на миг с улыбкой зажмуривается, давая понять, что я угадал.

— В который час?

Я вижу, что она колеблется. И еще я вижу, что сумел ее заинтересовать. Но колебания, видимо, серьезные. Глаза ее становятся неожиданно задумчивыми, между красивыми бровями возникает строгая складочка. Она даже прикусывает нижнюю губку. Какая-то борьба явно происходит в ней. Наконец Галя вздыхает, улыбается, бросает на меня лучезарный взгляд и говорит:

— Ладно. Была не была, — она понижает голос и быстро оглядывается: — Приходите в семь к оперному. Знаете?

— О да. Знаю, знаю. Гран мерси, мадемуазель.

Она с улыбкой кивает мне.

Лавируя среди покупателей, я направляюсь к выходу. Краем глаза замечаю, что Галя следит за мной, и движения мои невольно становятся ловкими и гибкими. Мне тоже хочется произвести впечатление.

Я возвращаюсь в гостиницу.

Лены еще нет. Я не спеша прогуливаюсь по огромным комнатам нашего «люкса» и курю одну сигарету за другой. Есть о чем подумать, как вы понимаете.

Наконец появляется Лена, раскрасневшаяся и возбужденная. Стягивает с себя куртку и жалуется:

— Невозможная жара в этой Одессе. Говорят, просто небывалая в такое время.

— Погоди, — многозначительно предупреждаю я. — Скоро будет еще жарче. Увидишь.

Лена настораживается:

— Да? Что же ты узнал?

Я рассказываю о своем знакомстве с Галей. И даже произношу несколько фраз на изобретенном мной языке.

— Ой! — хохочет Лена. — Какой же ты, оказывается, артист! И она поверила?

— А ты бы не поверила?

— Ну нет, — Лена трясет головой. — А впрочем, когда все это говорит такой красивый и громадный парень…

Я галантно раскланиваюсь и спрашиваю:

— Не согласен ли мадемуазель последоват обед в ресторан? Завтракать мы еще самолет.

Лена хлопает в ладоши.

— Браво! Только учти, что я очень голодная. И еще учти, что меня уже приглашали, но я отказалась.

— Тебя нельзя выпускать одну на улицу, — ворчу я. — Особенно в таких потрясных брюках.

— А что? — Лена откидывается назад и упирается руками в бока.

Вечером мы оба отправляемся на свидания.

У Лены все предельно ясно: парень ее мелочь, но есть интересные связи. Он часто бывает в интерклубе и всех там знает. Возможно, знает и Галю, и ее окружение.

Передо мной куда более сложная задача. Как вести себя с Галей, до конца не ясно, и как завоевать ее доверие — тоже. И никто тут посоветовать ничего не может. Придется ориентироваться на месте, исходя из обстановки. Все тут тревожно и даже загадочно.

Уславливаемся только об одном: Лена никуда из интерклуба не уходит, как бы этот парень ее ни тянул. А я, если удастся, приду туда же с Галей. И тогда знакомлю ее с Леной. Я помню слова Кузьмича. То, что могу не понять или не суметь узнать я, может, удастся Лене.

Я прихожу к театру минут за десять до условленного срока. Надо успеть сориентироваться.

На небольшой уютной площади перед театром, окруженной платанами, толпятся нарядно одетые люди. Все оживленно и громко переговариваются, смеются, окликают друг друга.

Я оглядываю все вокруг очень внимательно, но ничего подозрительного не замечаю. Правда, в толпе шныряют компании каких-то чересчур развязных парней, у некоторых за спиной гитары, другие, кажется, по-мелкому спекулируют. Но все это особого внимания не заслуживает.

Вот только те двое. Они неподвижно стоят в тени деревьев. Внешне ничем не отличаются от парней, шныряющих в толпе. Одеты тоже весьма пестро. Узкие, в обтяжку брюки с широкими инкрустированными ремнями и необъятным клешем, расстегнутые рубахи, пестрые платки вокруг шеи, на голове маленькие кепочки с обрезанными козырьками. Курят, изредка тихо переговариваются между собой. И кажется, поглядывают в мою сторону. Почему они тоже не снуют в толпе, не кричат, не задираются, не хохочут вместе с другими? И почему к ним никто не подходит? Впрочем, мало ли почему. Может быть, они ждут своих девушек?

Но вот и Галя. Она появляется возле меня как-то неожиданно. На ней легкая накидка, красивое темное платье с блестками, нитка гранатов вокруг шеи, в ушах крупные, тоже гранатовые серьги. Глаза подведены и загадочно блестят. Галя очень красива, но как-то слишком уж броско, вызывающе, для всех.

— Здравствуйте, дорогой гость Одессы, — чуть насмешливо говорит она и протягивает мне руку.

На ее пальце сверкает кольцо. Три бриллиантика, как три ягодки, висят на золотом стебельке. То самое кольцо!

— О мадемуазель! Вы восхитительны, — говорю я и вполне искренне любуюсь ею. — Можно выйти на эту площадь? Я стану на колени и буду просить у вас прощение.

— Вот как? Вы, значит, провинились? — Она улыбается так лукаво, что мне на секунду становится не по себе.

— О да. Провинился. Перед вами.

— Ну говорите уж, — машет рукой Галя и окидывает меня каким-то странным, оценивающим взглядом.

— А вы меня после этого не прогоните? — спрашиваю я уже без всякого акцента, так сказать, на чистейшем русском языке.

Галя так звонко хохочет, что на нас оглядываются.

— А я все ждала… когда вам… надоест… — захлебываясь от смеха, говорит она. — Нашли где притворяться… в Одессе…

Я доволен. Галя не думает сердиться и, кажется, тоже довольна.

— Пойдемте отсюда, — говорит она и берет меня под руку.

Мы выходим на Дерибасовскую. По широким тротуарам льется поток гуляющих. Шум, возгласы, смех. Кажется, вся Одесса пришла сюда отдохнуть и повеселиться.

Галя увлекает меня в какую-то боковую улицу. Вокруг уже тихо, пусто и темно. Гулко звучат наши шаги по каменным плитам.

— Вы долго здесь пробудете, у нас? — спрашивает Галя.

— Мне вообще не хочется отсюда уезжать, — отвечаю я.

— Неужели влюбились?

В голосе Гали слышится усмешка.

— А вы к этому не привыкли?

— Даже надоело, — притворно вздыхает Галя.

В это время я слышу позади нас чьи-то быстрые шаги. Идут несколько человек. Торопятся.

Раздается свист.

— Эй, мальчик! — кричит кто-то.

Я оглядываюсь. Нас догоняет компания парней, человек пять. Ко мне подходит высокий кряжистый парень, поверх пестрой рубашки на плечи накинут пиджак. Да ведь это он стоял около театра, под деревом, только без пиджака почему-то.

— Куда хиляешь с нашей Халей? — развязно спрашивает он. — Ты, шлендра… Или я что-то не понимаю?

Остальные пытаются меня окружить. Я отступаю к стене дома.

— Ребята, не надо, — как-то неуверенно говорит Галя.

— Исчезни, — приказывает ей высокий парень. — Тут мужской разговор.

— Кое-что ты не понимаешь, — говорю я ему как можно спокойнее, — придется объяснить.

— Он еще тявкает, — говорит кто-то.

— Будем драться? — спрашиваю я.

— Ха! Он будет драться! — издевательски произносит высокий. — Вы слышали? Жаба, — обращается он ко мне. — Мы тебя будем сейчас делать, понятно?

И тут я вдруг улавливаю чей-то взмах руки. В ней зажат нож. Ого! Я перехватываю руку, заученно выворачиваю ее и сильно бью ребром ладони. Парень с воплем катится на мостовую. Удар гарантирует его невмешательство в дальнейший ход событий. Остальные кидаются на меня.

Я падаю и тут же сдвоенным ударом ног бью высокого парня в живот. Это страшный удар. Тот складывается пополам и медленно оседает на землю, хватая ртом воздух. И сразу же я получаю в скулу резкий, но не очень умелый удар слева.

Я вскакиваю. Теперь передо мной трое. Длинный катается по земле, изрыгая проклятия. Встать он не может. Второй парень лежит около стены и тихо стонет.

А я бросаюсь вперед. Ярость захлестывает меня. Двое отскакивают. Но третий попадает в мертвый клинч. Сзади кто-то бьет меня в спину. Я разворачиваюсь, и второй удар приходится по зажатому мною парню. Тело его обвисает. Глубокий обморок. Я отпускаю руку. И тут же парирую новый удар. В этот момент в конце улицы появляется машина. Ослепительный свет фар, рев мотора и резкий, пугающий перезвон сирены…