Читаем без скачивания Злым ветром - Аркадий Адамов

— Какой? Громадный, вот какой. Бык просто. И глаза красные. А одет… Ну я не помню, как одет. Как все.

Больше мне ничего у нее не удается узнать. На глазах у Нади слезы, губы трясутся, и она никак не может открыть сумку, чтобы достать платок. Я помогаю ей. Потом даю стакан с водой. И наконец мы оба закуриваем.

— Ну а теперь, — говорю я, когда вижу, что она немного успокоилась, — скажите, зачем вы приходили в гостиницу к тому человеку?

— Какое это…

— Прямое, — перебиваю я ее. — Прямое отношение имеет к тому, что случилось. Ну говорите…

— Я… сама не знаю… — мнется Надя. — Он пришел к нам домой… Папы еще не было… Мы разговорились… Потом он сказал, что у него есть одна вещь… и… и он мне ее подарит…

— Какая же вы, извините, дура! — в сердцах говорю я.

— Конечно, дура, — покорно соглашается Надя.

А я невольно вспоминаю Варвару, ее гневный взгляд, презрение, какое было в ее голосе, когда она говорила о Зурихе.

— Уж не браслет ли он вам обещал подарить? — с усмешкой спрашиваю я.

— Да. Откуда вы знаете?

Надя сидит пунцовая и не поднимает на меня глаз.

— Он… он и не думал ко мне приставать, честное слово… Просто хотел, чтобы я повлияла на папу…

— Ну и вы повлияли?

Я не могу скрыть злости и презрения. Надя еще ниже опускает голову.

— Я пробовала… — еле слышно шепчет она. — Папа на меня страшно накричал… и тоже сказал… что я… дура…

— Идите и немедленно привезите этот браслет, — говорю я. — Немедленно. Мы оформим это как положено.

Надя поднимается и выходит. Вид у нее побитой собачонки, мерзкой собачонки причем.

Часа через два она возвращается. Я веду ее к Кузьмичу. Там она и передает нам браслет. Конечно же, в присутствии понятых и ювелира, который его осматривает и оценивает. Потом я еду за Варварой. И она опознает браслет. Это мы тоже тщательно документируем.

В конце дня приезжает Лена.

Мы долго сидим у Кузьмича. Испытываем «на прочность» нашу «легенду». Ведь нам наверняка придется контактировать с весьма подозрительным окружением Галины Кочерги, а может быть, и самого Зуриха. И тут надо не ошибиться, надо точно сыграть свою роль. Мы имеем дело с умным и опасным врагом.

Потом Кузьмич звонит в Одессу.

Когда разговор кончается, я осторожно спрашиваю:

— Больше никуда не позвоните, Федор Кузьмич? В Пунеж, например?

— Звонил, — хмурясь, говорит Кузьмич. — Ничего там нового нет.

Я чуть скашиваю глаза.

Лена внешне сейчас абсолютно спокойна и невозмутимо курит. Но я замечаю, как при последних словах Кузьмича тонкие ноздри ее вздрагивают, Лена на миг прикусывает нижнюю губу. Кажется, она о чем-то все-таки догадывается. Но выдержке ее можно позавидовать.

Поздно вечером я приезжаю к Светке.

— Опять надо лететь, — виновато говорю я, снимая пальто в передней. — Опять, Светка.

— Ой, какая у тебя работа, — досадует она. — Бедная твоя жена.

— Нет, моя жена очень счастливая, — горячо возражаю я и крепко прижимаю Светку к себе.

Светка вырывается.

— У тебя пока еще нет жены, — смеется она. — И кажется, ей надо еще очень подумать.

Мы проходим в комнату.

Я ловлю себя на том, что любуюсь Светкой. И она это чувствует и от этого, по-моему, становится еще красивее. Я убежден: женщину украшает только ответная любовь, от безответной она дурнеет. Ведь как, например, подурнела Алла, когда я ее видел последний раз.

Светка, как обычно, забирается с ногами на тахту, уютно устраивается там среди подушек и, кутаясь в свой голубой шарф, спрашивает:

— Куда ты летишь, Витик?

Я улыбаюсь и неторопливо закуриваю, устроившись на краешке тахты.

— А! — Светка досадливо машет рукой. — Ну конечно, в один большой город Эн. Пустяковая прогулка, да? Я все никак не могу привыкнуть. А с кем ты летишь?

— С той самой Леной, — отвечаю я.

— С какой Леной?.. Ах, с той…

Светка долго смотрит на меня и неожиданно говорит:

— Как тебе трудно будет, Витик…

Рано утром за мной приезжает Володя. На улице еще совсем темно. Я наскоро проглатываю завтрак.

Целую маму. Она еще в халате и совсем сонная. Но все же успевает дать целый ряд указаний, как беречь себя в поездке. Отца я будить не решаюсь. В институте у них какой-то международный коллоквиум, и отец эти дни страшно устает. В передней я хватаю большой чемодан, который сложил еще вчера и отнюдь не за пять минут, как обычно свой неизменный портфель. На этот раз мой «джентльменский набор» претерпел существенные изменения и сильно разросся.

Поверх свитера я надеваю легкую и теплую поролоновую куртку на «молнии», на голову светлую пушистую кепку, обвязываю шею весьма красивым и броским шелковым платком, который вчера дала мне Светка. Мельком смотрю на себя в зеркало и остаюсь доволен своим пижонским видом.

Когда я выхожу, Володя встречает меня вполне спокойно. Он привык и не к таким перевоплощениям. Еще из дому я успел позвонить Лене, и теперь мы едем за ней.

На Песчаной мы сбавляем скорость, чтобы не проскочить нужный дом. Затем, рассмотрев номер, и вовсе останавливаемся.

И тут же из подъезда выскакивает высокая гибкая фигура и бежит к нам. Это Лена. Нет, это она и в то же время не она. Я не могу скрыть своего удивления, и улыбка у меня, наверное, довольно глупая. Потому что Лена весело смеется, пока я открываю ей заднюю дверцу машины. А может быть, ее развеселил мой собственный вид?

На Лене блестящие расклешенные брюки, по-моему, чуть ли не кожаные, яркая красная куртка с откинутым назад капюшоном расстегнута, под ней виден красивый узорчатый свитер, рыжеватые волосы рассыпаны по плечам, на шее повязан легкий нейлоновый шарфик, а в руке у Лены большая красивая, в каких-то пестрых наклейках кожаная сумка на «молнии». И главное, все это ей необычайно идет. Вид у Лены лихой, кокетливый и совершенно юный.

— Эй, мальчики, подкиньте быстрее в аэропорт! — задорно кричит Лена, пока я вожусь с дверцей.

— Вот какие у нас офицеры, — бормочу я, все еще не в силах прийти в себя от удивления.

Лена проворно опускается на сиденье позади нас и хлопает дверцей. Володя рвет с места как бешеный и развивает сумасшедшую скорость.

Лена звонко хохочет.

Нет, я ее решительно не узнаю и, кажется, начинаю понимать Игоря. Между прочим, сестренка сестренкой, но такой помощник мне, пожалуй, может здорово пригодиться.

Во Внуково мы прибываем в рекордно короткий срок. Тут мы прощаемся с Володей, и он, окинув нас оценивающим взглядом, изрекает:

— А вы, между прочим, здорово смотритесь, — и, подмигнув мне, добавляет: — Учти, все Светлане скажу, если что.

И вот снова знакомая суета аэропорта. Посадка. Взлет. Полет начался.

— А кто это Светлана? — спрашивает Лена. — Твоя жена?

— Будущая.

— А фотографии ее у тебя нет?

— Как так нет!

Я достаю из бумажника фотографию Светки.

Светка улыбается, и Лена невольно улыбается тоже.

— Очень милая, — говорит Лена.

— Не то слово, — убежденно возражаю я и отбираю фотографию.

Некоторое время мы молчим. Потом Лена спокойно, почти безразлично спрашивает:

— Ты перед отъездом с дежурным не говорил?

— Говорил.

— Что Пунеж?

Я чувствую, как она напрягается, чтобы скрыть волнение. И мне становится не по себе.

— Молчит… — хрипло отвечаю я и откашливаюсь.

Мы закуриваем.

— Лен, — спрашиваю я, — а как ты пришла к нам, в розыск?

— Как все, — она пожимает плечами. — Кончила юрфак. И тебя, кстати, помню. Такая великолепная каланча. Да еще секретарь курсового бюро. Между прочим, здорово ты тогда в баскет стукал. Мы ходили смотреть.

— Скажешь… — я усмехаюсь. — А вот чего тебя к нам потянуло? Не женское это дело, вообще-то говоря.

— Вообще может быть. Но не в частности…

Лена хмурится.

— А что в частности?

— Ну был такой случай. Шли мы из кино. Три девчонки. Пристали какие-то хулиганы. Пытались затащить во двор. А когда не удалось, один вытащил нож и ударил Веру… Я, не помня, что делаю, кинулась на него. От неожиданности он нож выронил. И я подхватила… В этот момент я почему-то подумала о папе, которого не знала… И тоже ударила… Ножом, представляешь? Он закричал. От страха. Нож его еле поцарапал… А Вера умерла…

Лена умолкает и низко склоняется к иллюминатору. Я молчу и курю. Я не знаю, что сказать. Я только думаю о мере ненависти и мере добра в душе этой девушки, в душе каждого из нас.

Стюардессы разносят завтрак. Лена почти не притрагивается к нему, но я уничтожаю все, даже хлеб. Потом разворачиваю газеты. Этого занятия мне хватает ровно до того момента, когда из динамика раздается голос одной из стюардесс:

— Внимание! Наш самолет идет на посадку. Просим…

Мы не успеваем сойти по трапу, как прямо на летное поле выскакивает новенькая черная «Волга», из нее появляются два парня в легких плащах и без колебаний направляются к нам.