Читаем без скачивания Божественное безумие - Юлия Фирсанова

– Притормози.

Не опускаясь до извечных дурацких вопросов из серии «где», «когда», «как» и «зачем», бог свернул на одну из отходящих от центральной магистрали улиц. Там вдоль тротуара на парковочной полосе стояло несколько машин, оставленных на ночь беспечными владельцами, поленившимися доехать до ближайшего гаража или застрявшими где-то в круглосуточных магазинах.

– У тебя есть интересные новости, – утвердительно констатировал Тэодер и протянул к брату ладонь.

Ноут с готовностью подставил лицо. Никаких заклятий, над тонким плетением которых корпели искусные маги, не понадобилось принцу, чтобы окунуться в свежие воспоминания родича и разделить их с ним. Идущим Теневой Тропой не нужно было опасаться случайного обмена мыслями, им достаточно было особого взгляда или простого касания для получения нужных сведений от объекта. А уж каким будет сей процесс: мучительным или совершенно незаметным, зависело только от навыка бога и его желания.

Бог мафии положил длань на лоб брата и на секунду прикрыл глаза. Перед его взором со скоростью гораздо более высокой, нежели самый быстрый ментальный диалог, заскользили воспоминания Ноута, сохранившие свежесть непосредственного впечатления.

Вот принц из зала совета просочился через дверь-ширму в комнату интересной ромбической конфигурации. В центре ее стояло широченное и низкое кожаное кресло с мягкими подлокотниками, рядом широкий столик. Его малиновая велюровая поверхность весьма специфической разметки была предназначена для раскладывания сложных пасьянсов. По всем четырем стенам помещения вились длинные полки, переполненные предметами оригинальной коллекции: цельные игральные колоды и отдельные карты многообразных форм, размеров, расцветок и материалов. Дерево, стекло, пластмасса, кожа, бумага, металл – все стало поверхностями, на которых были нарисованы от руки, напечатаны, выгравированы, выложены мозаикой, отлиты или выдавлены разномастные изображения, относящиеся к карточной игре. Однако самым центром экспозиции, без сомнения, являлась стоящая у стены массивная каменная плита зеленоватого цвета. На ней кто-то небесталанный намалевал портрет Сиранга в полный рост с кубком в одной руке и поднятым мечом в другой. Кажется, таким образом куланду намеревались придать вид Владыки Клинков, а не перепившегося вусмерть буяна. Именно от сего китчевого произведения искусства исходила мощная волна силы, привлекшая внимание богов.

Ноут подошел ближе, поудобнее положил вдохновенные пальцы прирожденного музыканта на прохладные боковины плиты, коротко выдохнул и одним рывком перевернул совершенно неподъемный с виду камень. Тонкий нос принца почти уперся во что-то выпуклое, расплывчато-серое, отливающее едва уловимой голубизной и энергией, чуждой урбанизированному миру. Щит Унгира? Чтобы убедиться в этом окончательно, оставалось совершить последнюю проверку. Бог отступил на пару шагов и мужественно вперил в зеркало взгляд. Нечеткие очертания собственной фигуры в первый момент показались ему неотличимыми от изображения в самом обычном (слово «заурядное» для такого рода предметов не годилось) зеркале. Долю секунды спустя до Ноута дошло, что отражение имеет его натурально-серебристые длинные волосы, присущие музыканту-мечтателю, а не их допустимый для делового человека урбомира коротко остриженный эквивалент. Взгляд же зеркального двойника был холодно безжалостен и по-деловитому тверд. С каждым мигом видение становилось все четче, приковывало взгляд, маня обещанием открыть все двери души, это было и страшно и неимоверно притягательно одновременно. Лишь дисциплина рассудка, воспитанная долгом и сутью бога, помогла мужчине совладать с драконьим соблазном там, где потерпели крах демоны Межуровнья. Принц поспешно отвел глаза, сочтя испытание истинности успешно завершенным, и позволил себе короткую улыбку. Теперь предстояла чисто техническая работа, которую, к сожалению, невозможно было свалить на подручных за неимением таковых.

Из внутреннего кармана куртки бог достал миниатюрный перочинный ножик из закаленного по особому рецепту металла с рукоятью, инкрустированной стилизованным вензелем принца так хитро, что непосвященный узрел бы лишь прелестный вьюнок. Ноут приставил лезвие к краю щита, наглухо замурованного в плиту, и нажал. Нож вошел в камень так же легко, как в человеческую плоть. Мужчина осторожно очертил большой ромб, четко повторяющий контуры зеркального предмета, и, спрятав ножичек, быстро стукнул по обеим сторонам камня, одновременно чуть качнув его вперед. Щит выскользнул из объятий плиты и стал клониться. Мгновенно подхватив большой, но весьма легкий для своих габаритов предмет (теперь-то он действительно походил на огромный осадный щит необычной красоты), Ноут перевернул его к себе тыльной стороной, дабы не увлечься вновь созерцанием собственного обличья, и сосредоточился на чарах телепортации.

Структура урбанизированного мира поддавалась с трудом, но принц был настойчив. Через несколько секунд измерение признало за богом право на перемещение, и он очутился на площадке перед квартирой, где, застыв во времени прочнее мухи, тонущей в янтаре, сидел над книгой Кэлер. Бог аккуратно прислонил щит к стене и на всякий случай снабдил его простейшими чарами невидимости. К магическому предмету заклятие пристало более чем охотно, и Ноут вновь возвратился в коллекционную комнату Сиранга, где придал эпохальному портрету куланда прежнее положение. Теперь, даже если кому-то в голову пришла бы блажь убедиться в наличии странного зеркала на оборотной стороне камня, для ее воплощения понадобились бы объединенные усилия по крайней мере пятерки неслабых мужчин.

Принц привычно пробежался цепким взглядом по комнате и едва заметно нахмурился, уловив некоторую неправильность в своих ощущениях. Щит Унгира исчез, но слабое присутствие магии, нисколько не похожее на своего рода послевкусие, сохранилось. Было в этом ощущении что-то подозрительно знакомое. Бог снова сосредоточился и определил направление странного излучения – вторая снизу полка в западном углу комнаты.

Ноут осмотрительно медленно переместился к подозрительному участку и, не сдержав чувств, ахнул, уставившись на вещь, покоящуюся на гладкой матовой поверхности. Второй раз за последние несколько минут лоулендец смотрел на свое собственное истинное изображение, правда, на сей раз в миниатюре. Но масштабом значения найденный портрет превосходил любое из самых правдивых отражений. Ясное дело, потому, что обнаружилась Карта Колоды Либастьяна.

Превосходно выполненная миниатюра являла созерцателям мужчину в урбанизированном строгом костюме, который лишь подчеркивал его экзотическую, чуждую человеческой красоту. Задумчивый взгляд серебряных глаз в равной мере мог соответствовать и просчитывающему бизнес-варианты лорду теней, и размышляющему над концовкой произведения музыканту. Под портретом бога вилась надпись «Всадник Тень».