Читаем без скачивания Избранное. Том 1 - Зия Самади

Сироты — дети погибших в боях, бедняги, подвергшиеся ограблению, крестьяне, задавленные поборами, горемыки, обреченные на изгнание из родных мест, кустари-ремесленники — толпились у дверей Гази-ходжи, не имея возможности попасть к нему.

Хатипахун, вышедший проводить знатных ахунов с огромными чалмам на головах, презрительно оглядел столпившихся и сказал толстому мулле:

— И чего тут нужно этим, а?

— Наверное, подаяния пришли просить? — предположил вполголоса толстый мулла.

Хатипахун поднял вверх руки, проскрипел, как крупорушка:

— Эй, народ! Вы дадите наконец отдохнуть его превосходительству ходже или нет?

— И мы люди, как другие. Разве плохо, что мы хотим сами высказать Гази-ходже свои просьбы? — ответил белобородый ремесленник.

— Вот, мы ограблены, остались без крова…

— Заработки низкие, цены высокие, прокормиться стало трудно, — проговорил наемный ткач.

— Верно говорит! — выступил вперед поденщик, обутый в легкие драные башмаки на босу ногу. — Господа прибрали к рукам хлеб, и вышел застой.

— Кто же, как не ходжа, войдет в наше положение?

— Увязли в войнах, когда займемся мирными делами?

Хатипахун приготовился прочитать наставление людям, но его заслонил Заман:

— Отцы, матери! Гази-ходжа обязательно войдет в ваше положение. Но у него не хватит времени принять каждого из вас. Если я выслушаю и все запишу, а потом сообщу Гази-ходже — что вы скажете?

— Вот это уже дело! А кто ты, сынок? — спросил седобородый ремесленник.

— Я один из помощников Гази-ходжи.

— Спасибо тебе, сынок, пусть будет по-твоему, — согласился белобородый.

— Нам всего-то и нужно, чтобы просьбы дошли до Гази-ходжи!

Расстроенные пренебрежительно-грубым обращением Хатипахуна, люди начали было озлобляться, но теперь, удовлетворенные, окружили Замана. Те, у кого были заготовлены прошения, вручили их, а остальные, оставив четырех человек для изложения жалоб Заману, разошлись по домам.

— Этот безбородый, видно, не из добропорядочных? — тихо спросил у Хатипа толстый мулла.

— Именно так, господин, — ответил Хатипахун, провожая злобным взглядом Замана. — Он выкормыш красного по имени Пазыл. Смерть избавила нас от того мерзавца, а время избавления от этого никак не приходит.

— О всевышний! Красный, говорите? — Толстый мулла вытаращил глаза.

Стук запряженной парой лошадей коляски оборвал их разговор. Оба склонились почти до земли перед Сабитом-дамоллой.

Вечером того дня, когда Ходжанияз вступил в Кашгар, было устроено большое пиршество. Каждому из окружения Ходжанияза — в соответствии с его положением — были преподнесены подарки, однако никаких бесед ни о внешних, ни о внутренних делах не было. Они частично начались лишь сегодня после завтрака.

— Когда ваше высокопревосходительство сражались за освобождение северной части родины, — начал Сабит-дамолла, — мы тоже отважно боролись за изгнание врагов из Алтышара[28] и вот, всевышнему было угодно, создали Восточнотуркестанскую республику.

— Так, — качнул головой Ходжанияз.

— Мы наладили отношения с Турцией и Афганистаном. А теперь считаем необходимым установить связи с соседом — Советским Союзом, Индией, а также с Англией и даже с Китаем.

— А они дадут нам винтовки? — вдруг спросил Ходжанияз.

Сабит удивился неожиданному вопросу и растерялся, не зная, что ответить, но на помощь пришел Гаип-хаджи:

— Дело, наверное, не только в том, ваше превосходительство, чтобы брать винтовки. Нам сейчас, как осиротевшему козленку, нужно сосать тех, кто дает молоко…

— Говорите яснее, что хотите сказать! — перебил его Ходжанияз.

— Надо принимать любую помощь. Без поддержки какого-нибудь большого государства мы не сможем обеспечить освобождение, — резко ответил Гаип-хаджи.

— Не скроем — мы получили от англичан оружие и готовы взять еще, если будет необходимо. Братская Турция — наш верный союзник. А с красной Россией… — Сабит чуть помолчал. — С красной Россией мы думаем ограничиться лишь торговыми отношениями.

— Говорят, у русских открытая душа, без коварных замыслов, как у других, а, дамолла? — спросил Ходжанияз.

Гаип-хаджи тут же ответил:

— Возможно, их душа открыта для других, не для нас.

В разговор вступил молчавший до сих пор Махмут Мухит:

— Мы больше занимались военными действиями, у нас не было времени определять внутреннюю и внешнюю политику. Теперь это время настало.

— Конечно, конечно. Сегодня я заговорил об этом лишь в порядке сообщения, — смутился Сабит-дамолла.

— Шамансур так и остается в стороне, с вами не объединяется? — снова задал каверзный вопрос Ходжанияз.

— Я положил все силы на укрепление единства. Республика — плод моих стараний. А Шамансур держится в стороне. Хочет создать отдельное Хотанское падишахство, — тяжело вздохнул Сабит.

Да, Шамансур очень на это рассчитывал. В недавнем прошлом Томур, присвоивший себе китайское звание «сычжана» — командира дивизии, занял Кашгар и обвинил Сабита-дамоллу в заговорщических связях с Шамансуром. Заключил в тюрьму. После убийства Томура дунганами Сабит вышел из заключения. Десятого июля 1933 года Сабит-дамолла, Шамансур и старший его брат Махамматимин (Бурга) объявили о создании в Хотане и Яркенде Восточнотуркестанской исламской республики под их управлением, о чем была опубликована декларация. В том же году, 12 ноября, управление республикой перешло в Кашгар и официально оформилось здесь. Вот о чем коротко поведал сейчас Сабит.

— И этот пройдоха посмел так вознестись? — разозлился Ходжанияз.

— Как только ваше превосходительство сядет на президентский трон, мы сможем в совершенстве решать вопросы укрепления внутреннего и внешнего единства, — иронически заговорил Гаип-хаджи.

Сабит, прикрывая его насмешку, повел речь о другом:

— Мы готовы сегодня провести церемонию вашего вступления на президентскую должность и официально объявить об этом.

Он рассказал о порядке церемонии, ее политическом значении, о том, как торжественно она проводится в других странах, а затем кратко изложил суть политической программы республики.

— Зачем такая пышность? Все равно нам не сравняться с большими государями. Я привык вершить дела на коне, — возразил Ходжанияз, а Гаип-хаджи злорадно подумал: «Не говорил ли я, что из дикого дехканина президента не сделать?»

— И это верно, — согласился Сабит, — но высокие государственные должности захватывать не полагается.