Читаем без скачивания Неповторимое. Книга 6 - Валентин Варенников

— Валентин Иванович, Верховный Главнокомандующий отстранил вас от должности главнокомандующего. Кроме того, вам не надо никуда выезжать. Вы где живете, на квартире или на даче?

— Днем буду работать у себя, в Главном штабе, а вечером уеду на дачу.

— Очень важно, — подчеркнул Моисеев, — чтобы вы не изменили своего решения. Кто останется исполнять обязанности Главнокомандующего?

— Конечно, первый заместитель главкома генерал армии Бетехтин.

Я заверил врио министра обороны, что буду находиться именно по указанному адресу, и уже собирался было уходить. Хотя чувствовалось, что Михаил Алексеевич то ли еще хотел мне что-то сказать, то ли ждал от меня каких-то вопросов или просьб. Но мне всё было ясно, поэтому я распрощался и ушел. Вместе со мной вышел Константин Алексеевич Кочетов. Мы шли по длинному коридору, и он, сокрушаясь, говорил:

— Ну как же вас угораздило связаться с этими… Дожили до седых висков и не разглядели в них авантюристов?

Я с удивлением смотрел на генерала армии, первого заместителя министра обороны, и не верил своим ушам. Почему авантюристы? Правильнее — слабаки, но шаг протеста ведь правильный! Другое дело, что не довели начатое До конца. С этим согласен.

— Хорошо, если суд учтет ваши заслуги, — продолжал Константин Алексеевич, — и даст лет пять-семь… А если больше? Это вообще трагедия…

Шагая по коридору, я продолжал удивляться моему собеседнику, но молчал. Молчал и думал: откуда у него такое «сострадание»? А ведь был когда-то у меня в Прикарпатском округе хорошим командиром дивизии! Зачем эти прогнозы? Что это — злорадство? Вопрос же очень деликатный. Ведь человеку в моем положении требуется утешение, а не холодный расчет по вариантам. Он почему-то совершенно не вспомнил, что я народный депутат, и прежде чем меня арестовать, у прокурора должна быть санкция Верховного Совета. А Верховный Совет согласно статусу депутата обязан вызвать меня и на свое заседание, в крайнем случае на заседание Президиума, заслушать и лишь потом разрешить или не разрешить прокурору меня арестовать.

Мы поравнялись с выходом на лестницу к лифту, я молча распрощался с генералом. Но пророк из него оказался никудышный, хотя офицер он был отменный. Я и сейчас его уважаю за хорошую службу. И он достойно был выдвинут на высокий пост первого заместителя министра обороны. Мог быть и министром обороны.

И все-таки самое главное во всем, что высказал мне генерал, было не сожаление о том, что я вроде, не подумав, «влип в историю», а то, что, мол, военные могли стоять в стороне от этих событий. «Моя хата с краю…» Но как можно быть в стороне офицеру, да еще народному депутату, когда страна летит в пропасть? Разве армия, являясь инструментом политики, может быть в стороне от политики? Такую точку зрения тогда навязывали обществу «демократы»! Надо покончить с этой неопределенностью в отношении роли и места армии в жизни страны. Да, она отвечает за независимость Отечества, обязана гарантированно защитить страну и ее народ от нападения извне. А если «пятая колонна» по причине попустительства соответствующих наших органов организовала силы разрушения у нас в стране? Как быть? И если тем более эти силы уже начали открыто выступать, разваливая государство, а блюстители государственной безопасности бездействуют? Что делать?! Конечно, надо решительно вмешиваться и с врагом расправляться беспощадно.

Однако все должно быть четко и ясно проведено в законах, в Конституции, чего, к сожалению, у нас не было и нет. Отсюда и различные толкования.

Почему-то вспомнился генерал Лавр Георгиевич Корнилов. Ярый монархист и один из главных организаторов контрреволюции, Корнилов по-своему любил Россию. Тяжелейшие испытания выпали на его долю. Служба в Туркестане. Участие в русско-японской войне. Военный атташе в Китае. Первая мировая война. Он командует корпусом, армией и фронтом. Затем — австрийский плен, побег. Опять война. В июле — августе 1917 года являлся Верховным главнокомандующим, поднял мятеж и двинул войска на Петроград с целью — спасти монархическую Россию. Действовал по своему убеждению, во имя Отечества. По приказу Керенского был арестован и решением Временного правительства заключен в тюрьму в городе Быхове. Бежал на Кубань. До апреля 1918 года возглавлял белогвардейскую Добровольческую армию. В боях под Краснодаром погиб.

Аналогий никаких не провожу. Но без внимания его «шрамы» тоже нельзя оставить. Особенно выпад Керенского.

Прибыв к себе в Главный штаб Сухопутных войск, я позвонил начальнику Главного штаба и сказал, что надо как можно быстрее собрать членов Военного совета в моем кабинете на экстренное заседание. Через полчаса все были в сборе. Лица грустные, взгляды потупленные — видно, уже все знают. Стараясь выдержать спокойный, ровный тон, я подробно рассказал, что произошло. Подчеркнул благородные цели ГКЧП и удивительное бездействие, которое в целом привело к трагедии. Сообщил, что Язов и Крючков арестованы, а» я отстранен от занимаемой должности. Сказал также, что исполняющим обязанности Главнокомандующего является генерал армии Бетехтин. Далее кратко прошелся по нашей совместной службе, по решенным и пока еще нерешенным задачам. Наконец, поблагодарил всех и пожелал всяческих успехов. Мы трогательно распрощались, и кабинет опустел. Однако опустошен был не только кабинет, но и душа. Сидя за столом заседаний, я думал о товарищах, с которыми пришлось работать.

Без сомнения, в составе главных командований других видов Вооруженных Сил тоже были достойные офицеры, но, не преувеличивая, скажу, что в составе нашего Военного совета были просто уникальные личности. О каждом из них можно говорить часами, как о легенде. Это высокоответственные, исключительно компетентные, очень трудолюбивые и беспредельно преданные народу и Отечеству офицеры. Они внесли в дело строительства и развития Сухопутных войск и Вооруженных Сил в целом исключительный вклад.

Добрые воспоминания у меня остались и о генералах, которые по различным причинам (в основном по возрасту) на определенном этапе оставили службу в Главкомате СВ и уволились. К ним, в частности, отношу генерал-полковников Павла Ивановича Баженова, Михаила Даниловича Попкова и Дмитрия Александровича Гринкевича.

Думал я также и о том, что ждет меня в ближайшее время.

Зная хорошо положение закона «О статусе народного депутата СССР», я понимал, что Горбачев допустил грубое нарушение закона, освободив меня от должности главкома.

В кабинет начали приходить поодиночке офицеры. Решили попрощаться. Некоторые откровенно плакали. Это меня тоже расстраивало. Не хочу перечислять этих генералов и полковников, но их оказалось много. Не выдержав, сказал одному из них: «У меня невольно складывается такое впечатление, что вы меня отправляете на тот свет…» А он неожиданно ответил: «Это значительно хуже!» Я даже не нашел чем ему возразить. Наконец вызвав помощника, я сказал ему, чтобы он объяснял всем товарищам, что у меня сейчас нет возможности с кем-то беседовать. Вызвав начальника канцелярии, передал ему все хранившиеся у меня в сейфе документы.

Позвонив домой, сказал жене, что с сегодняшнего вечера мы будем жить на даче. «Так что давай, езжай вперед, а я подъеду», — заключил я свой разговор.

— Ты что, уволился? — спросила Ольга Тихоновна.

— Почти…

— Ну, слава Богу! Даже не верится, что ты теперь вольный казак.

Ольга Тихоновна давно ждала того дня, когда я уволюсь, чтобы наконец заняться собою. На протяжении всей жизни я полностью отдавался службе. И проблемы, связанные с семьей, отодвигал на задний план. Частенько жена справедливо упрекала меня в том, что я мало уделяю внимания семье, детям. Я обещал: «Вот уволюсь — тогда все время отдам семье и близким». Но это увольнение все откладывалось, хотя внутренне я уже к нему готовился.

Расчистив сейф и перезвонив многим своим товарищам, я, не заезжая домой, отправился на дачу. Она входила в группу государственных дач, построенных в районе поселка Архангельское в начале 80-х годов. Мы, как и другие, арендовали домик, за что ежемесячно платили двести рублей. По тем временам большие деньги. Место, на мой взгляд, хорошее — лес, да и недалеко от Москвы. Поблизости расположен военный госпиталь, что в нашем возрасте имеет не последнее значение.

Уже смеркалось, когда я подъехал к даче. По дороге прогуливались маршал Василий Иванович Петров и генерал армии Александр Михайлович Майоров. Они жили по соседству и вечером всегда выходили на прогулку. И в этот раз — тоже. Я, конечно, подошел и поздоровался. Естественно, они попросили рассказать о происходящих событиях, что я и сделал. Они забросали меня вопросами.

— Это предательство, — заключил Василий Иванович, выслушав мой рассказ.

— Ну, я думаю, что все происходящее будет, конечно, Предметом разбирательства, — начал было я.