Читаем без скачивания Неповторимое. Книга 6 - Валентин Варенников

— Это предательство, — заключил Василий Иванович, выслушав мой рассказ.

— Ну, я думаю, что все происходящее будет, конечно, Предметом разбирательства, — начал было я.

— Какого разбирательства? — перебил меня Александр Михайлович. — Кому оно нужно? Наоборот, постараются зарыть все…

В это время из дачи, где проживал маршал Олег Александрович Лосик, вышла молодая женщина. Она направилась к нам. Вид у нее был очень возбужденный, на лице — горе. Поравнявшись, сказала:

— Валентин Иванович, что же это такое — Дмитрия Тимофеевича арестовали…

— Я все-таки думаю, что это недоразумение и вскоре эти ошибки поправят, — сказал я.

— Какие ошибки?! Какое недоразумение?! Сейчас по телевидению сказали на весь мир, что Язов и Крючков арестованы, как изменники Родины, — сказала она и быстро пошла дальше.

Мы стояли, озадаченные. Василий Иванович повторил свою версию о предательстве. Я откланялся, а они продолжили обсуждение.

Приведя себя в порядок, устроился в кресле и, отвечая на вопросы жены: «Ну хоть сейчас ты можешь меня сориентировать, что происходит?» — начал рассказывать о событиях. Больше вопросов не было — одни вздохи. А под конец спрашивает:

— Так чего же нам ожидать?

— Время покажет, — уклонился я от прямого ответа.

— Может, тебе надо с кем-то объясниться?

— Не думаю. Скорее всего, меня могут вызвать, в том числе на заседание Президиума Верховного Совета. Пока буду сидеть на даче.

Лег отдыхать поздно. В три часа ночи разбудил телефонный звонок.

— Слушаю вас, — сказал я.

— Валентин Иванович, мы никак не можем до вас дозвониться.

— Я все время в доме, телефоны не звонили.

— Да нет, не можем дозвониться у входной двери. Откройте нам ее, пожалуйста.

Я оделся, зажег везде свет и спустился вниз. Открываю двери — ко мне сразу входят несколько человек. Все рослые, крепкие. Тот, кто пониже и постарше (он оказался полковником МВД Ильченко, но был в гражданском), говорит:

— Я вас отлично знаю по Афганистану. А сейчас вот такая выпала неприятная миссия — доставить вас… в Москву.

— Мне надевать военную форму или быть в граждан ском? — спросил я их.

Мои «гости» удивленно переглянулись. Я до сих пор не могу понять, к чему я задал этот глупый вопрос. Ведь все было ясно: группа прибыла с заданием арестовать меня и доставить в следственный изолятор так же, как это сделали с Язовым и Крючковым. Арест для меня, конечно, был неожиданностью, но меня не покидало самообладание. Я спокойно реагировал на обстановку. А вот при чем здесь военная форма, почему я вспомнил о ней — совершенно непонятно самому.

Старший ответил:

— Лучше в гражданском костюме.

Мы (их пять человек и я) поднялись наверх. Жена уже стояла одетая и вся дрожала.

Я не торопясь стал переодеваться — снял пижаму и намеревался надеть костюм. Все столпились вокруг меня. Это несколько раздражало, но и смешило: к чему этот цирк? Каждый был готов задержать меня, если я попытаюсь бежать. Во-первых, зачем бежать? Во-вторых, куда бежать? Просто чудеса! А вот ордера на арест не предъявили. Даже я, не имевший опыта в этом деле, знал, что подозреваемому в преступлении при аресте должен предъявляться документ, который должен мотивировать арест (задержание). А наше МВД, как я убедился на своем опыте, решает эту задачу по одному трафарету: и в отношении того, кто схвачен на месте преступления (вор, бандит, насильник и т. п.), и в отношении тех, кто подозревается в совершении политических нарушений (даже министры, маршалы, генералы армий). Подход почти один и тот же.

Ордер на арест не был предъявлен, но я не роптал. И не потому, что, мол, так или иначе считал себя виновным. Наоборот, я считал и считаю себя совершенно невиновным, но для меня просто было бы унизительным открывать дискуссию с милиционерами по этому поводу.

Вдруг полковник спрашивает:

— У вас оружие есть?

— Есть, конечно.

— Надо сдать.

Я, сидя на кровати, протянул руку к тумбочке, открыл ее и взял пистолет.

— Нет, нет! Я сам, — засуетился полковник.

— Да я не буду стрелять! — успокоил я его и протянул ему пистолет рукояткой вперед. Полковник невольно просиял.

Через пять-семь минут я был готов. Взял с собой небольшой чемоданчик для командировок — он всегда у меня был наготове (один на квартире, второй — на даче) — и мы все пошли вниз: два стражника впереди, один — рядом со мной (вдруг я рвану в окно), два сзади. Всю эту процессию замыкала плачущая жена. Внизу я остановился, чтобы попрощаться. И все остановились, взяв меня в плотное кольцо. Это уже было сверх моего терпения:

— Ну, что вы, как столбы вокруг? Отойдите — я попрощаюсь с женой, — потрясая ладонью перед лицами сзади стоящих, я неожиданно для них так заорал, что они мгновенно расступились. Я обнял Ольгу Тихоновну. Она горько рыдала, вся трепетала и еле стояла на ногах. Я понял, что долго эту муку продолжать нельзя, и, стараясь успокоить ее, сказал, что кто-то допустил ошибку и скоро она будет исправлена. Мы вышли во двор. Оказывается, ворота уже были распахнуты и перед домом стояли две «Волги». Третья виднелась за воротами. Обратил внимание на другие дома — в окнах был притушен свет, но на его фоне все же вырисовывались силуэты. Конечно, все соседи были свидетелями этого дебильного, со многими нарушениями закона, ареста. До сих пор не могу понять — почему арест подозреваемых в политических преступлениях должен проводиться ночью дома? Чтобы на остальных нагонять страх? Тогда это верный метод. Еще бы! Какая таинственность. Особо опасный преступник. Если есть сочувствующие — смотрите: то же может перепасть и на вашу долю…

Наш дачный поселок — это небольшая деревушка в девятнадцать домов. Одна-единственная, но хорошо освещенная дорога. Дворы некоторых дач, в том числе и нашей, тоже освещены. Стража приехала за мной и попыталась поднять нас наружным звонком. Но то ли из-за неисправности звонка, то ли он слабо звонил (внизу у нас столовая, а спальня — наверху) поднять нас не удалось. Поэтому стражники перемахнули через забор, открыли ворота, проехали на двух машинах к даче, а третью оставили снаружи. Потом пошли к соседям и начали мне звонить, чтобы я открыл дом. Как видите, все делалось сугубо «тайно» и «совершенно секретно». Поэтому вся наша деревня сидела у окон и наблюдала этот цирк. Хотя все можно было сделать в светлое время. И присылать не отделение бойцов-молодцов, а одного умного человека (в крайнем случае двух), тоже в штатском. На одной машине. С необходимым ордером на арест. Тихо, спокойно. Ведь едут арестовывать нормального человека.

Вполне вероятно, что некоторые работники милиции будут смеяться или удивляться моим рассуждениям. Но это потому, что они приучены к этому, извините, идиотскому методу и другого пути не знают. Так же, как и проведение обысков и описи имущества. У меня «капитально» посмотрели на службе, дома и на даче, так как статья предусматривала конфискацию практически всего, что было нажито десятилетиями на зарплату. Мало того, по «инструкции» Генеральной прокуратуры изымались все правительственные награды, в том числе Звезда Героя и медаль лауреата Ленинской премии. Странное дело — выдавалось Верховным Советом страны, был на этот счет Указ, а изымалось по решению всего лишь ведомства.

Меня посадили в среднюю машину на заднее сидение. Впереди с шофером, а также справа и слева от меня сели «добрые молодцы». С места рванули на максимальных скоростях. Не ехали, а летели. Было такое впечатление, что Мы опаздываем на самолет или пароход и что это уже последний рейс. Около четырех часов утра подъехали к какому-то мрачному большому зданию с наглухо закрытыми металлическими воротами. Позже стало ясно, что это тюрьма Матросская Тишина. Старший нашей команды стал звонить и стучаться. Минут через пятнадцать ему все-таки открыли. Я же про себя подумал, что не везет полковнику этой ночью: то у меня долго не открывали, то теперь вот здесь. А он-то ведь хотел показать свою старательность — взял, привез и сдал особо опасного преступника в короткие сроки.

Полковника запустили, и он пропал. 10, 20, 30 минут, час прошел, а его нет. Нет старшего и все. Из нашей машины вылез вначале один (впереди сидящий), а затем и один из моих соседей — и все отправились за ворота. Прошло часа полтора — никого нет. Спрашивается, зачем мы гнали машину сломя голову?

— Что происходит? — не выдержав, спросил я оставшегося охранника.

— Сам не пойму… Возможно, нас не ждали? — ответил он.

Охранник был прав — наш приезд в Матросскую Тишину был не подготовлен, в чем я убедился, как только попал внутрь тюрьмы. Часа через два появились полковник и все остальные, взяли меня, завели во внутренний двор, затем по первому этажу прошли в какую-то небольшую, мрачную комнату. Там сидел за небольшим столом и что-то писал заспанный капитан, судя по погонам, внутренних войск МВД. Полковник Ильченко глухо выдохнул: «Вот, сдаю…» Капитан, не глядя на полковника, предложил мне сесть напротив. Полковник удалился. Зашел и сел в уголок какой-то сержант. Видно, из внутренней охраны (на всякий случай). Капитан продолжал писать. Наконец его работа была закончена, и он мне предъявил «Протокол задержания подозреваемого». Другими словами — ордер на арест.