Читаем без скачивания Семя скошенных трав - Максим Андреевич Далин
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Не увидел. Здесь никого не убили. Мы ещё не знали, где люди расправились с маленькими обитателями этой станции — но это случилось не в спальне.
Мы принесли с модуля аккумулятор и подключили к нему обогреватели. В окна был вставлен прозрачный пластик, а снаружи их закрывали буранные ставни, всё оказалось цело. Вскоре температура в помещении поднялась до десяти градусов — наикомфортнейшая температура для шедми, рекомендованная для детей. Приводили тут всё в порядок, чистили спальники пароочистителями, вымыли пол и окна, подобрали игрушки… работали практически молча.
Как-то не шли слова с языка.
И вдруг мы услышали шум и голоса: кто-то пробирался внутрь детского корпуса. Я вышел из спальни посмотреть — и увидел ребят-шедми. Они все были одеты очень легко. У меня сорвалась мысль, что дети, наверное, мёрзнут, но тут же вспомнилось, что для шедми нынче стоит тёплый весенний денёк. Пришли три пацанёнка с лысыми головами и пара девочек — как я понял, самые храбрые.
Они казались подростками, довольно высокие, плотные ребята — но я знал, что подростков в земном понимании среди них практически нет, в действительности им, по нашим меркам, лет по девять-десять. Перелиняв, дети-шедми растут стремительно, быстрее наших детей.
Высоченный парень, — почти по плечо взрослому мужчине, — с уже появившимися маленькими бивнями, в безрукавке с пушистой меховой оторочкой, с несколькими амулетами на шее и тиснёным ремешком на запястье, решительно подошёл ко мне. Такой юный воин под защитой высших сил.
— Это ты — Алесь, да? — спросил он серьёзно и хмуро. — Тари велела нам идти сюда и помогать. И чтоб мы спросили тебя.
Ага, я приметный. Видимо, очень забавный для них: взрослый дяденька, у которого так и не выросла грива. А умница Тари, подозреваю, прислала их не столько помогать, сколько знакомиться. И это мудро, надо отдать ей должное.
— Я Алесь, — сказал я. — А ты кто?
— А я — Хэдртэ с Атолла, — сказал он официальным тоном.
Помимо прочего, народ с Атолла славится совершенно непроизносимыми для большинства хумансов именами, остатком древнего языка Детей Коралла.
— Ясно, Хэдртэ, — сказал я. — Спасибо Тари. А что вы можете делать?
— Всё, — ответил парень с полной уверенностью в собственных силах. — Только ты скажи, что.
Наши люди отвлеклись от работы, подошли взглянуть на детей. Радостно ведь: все живы, нормально вышли из анабиоза, вот она, собственно — надежда Шеда собственной персоной.
— Ладно, ребята, — сказал я. — Вы ведь наверняка лучше меня знаете, как тут всё было устроено, правда? Вот здесь была спальня, это ясно. А в том большом помещении?
— Видеолекторий, — сказала очень хорошенькая девочка. Её роскошная грива цвета ртути, собранная в три лисьих хвоста, могла бы разбить любое сердце, а такие ресницы я до сих пор видел только у героинь мультфильмов. Она носила белоснежный комбез — «белёк», только что начала чему-то обучаться, судя по руне «водоросль» на амулете — биологии. В голосе красоточки слышался горький укор. — Тут был видеолекторий, а проектор разбили, вон, куски валяются. И всё разбросали. Что им проектор сделал?
Под «им», конечно, подразумевалось «вам», но что-то её удержало от прямого выпада в сторону всех хумансов вообще.
— Тут бой шёл, — сказал я. — Видите, всё разбито. Я понял, здесь был видеолекторий. А дальше?
— Игровая для бельков, — сказал Хэдртэ. — А почему у тебя гривы нет?
Судя по заинтересованным взглядам прочей публики, этот вопрос интересовал многих. Я обрадовался. Тех, кого яростно ненавидят, о гриве не спрашивают.
Есть надежда поладить с детьми.
— Я работал в одном мире, — сказал я, — где жили власоедки. Такие… — вот как им объяснить букашек? Блох? Вшей? На Шеде отродясь не водилось насекомых. — Вот такие крохотные существа. Вроде совсем крохотных сухопутных крабов или рачков, представляешь? Они селились в волосах и их выкусывали. Там я и привык состригать гриву.
Это было интересно нашим юным визитёрам, но не так важно, как некоторые другие волнующие ребят вопросы.
— Ты никогда не воевал? — спросила красоточка. Я понял, почему она сказала «им».
— Никогда, — сказал я. — Ни с кем. И ненавижу войну.
— А другие?
— Среди нас только один человек, который как-то участвовал в этой войне, — сказал я. — Ярослав, — я огляделся, но Яра нигде не было. — Сейчас работает в другом месте, вы его ещё увидите. Он воевал лишь несколько дней, был тяжело ранен — но ему до сих пор жаль, что он оказался тут, на Океане Втором, когда началась война. Он прилетел сюда, чтобы всем нам помогать.
Народ слушал и размышлял, рассматривая меня. Взгляды у них уже были испытывающие и прямые, как у взрослых. Я чувствовал себя несколько неуютно. Никогда не чувствовал себя настолько неуютно, общаясь со взрослыми. Юные шедми слишком легко говорили всё, что думали. Никакого пиетета, никакого почтительного страха перед взрослыми, который на Земле называют «уважением», они не знали в принципе. И от их непосредственности страшновато было мне. Я сильно жалел, что не закончил хотя бы самые сокращённые ксенопедагогические курсы.
Впрочем, у нас просто не было достаточного материала по педагогике Шеда.
— А наши Старшие завтра прилетят? — спросил мальчишка с торчащими ушами — на Шеде это редкая чёрточка внешности. Ушастик был, похоже, ровесник красоточки, но руны «водоросль» и «краб» носил поверх зелёной куртки — уже биолог-биолог, с живыми подопечными.
— Завтра или послезавтра, — сказал я. — Не беспокойся.
Новость оценили: девочки еле заметно улыбнулись. Люди улыбались в ответ — и шедми восприняли это как приглашение к дальнейшему диалогу культур. Невысокий парнишка, явно происходивший откуда-то из тёплых краёв, с кожей не белёсой, а заметно серой, в пушистой безрукавке и замшевых штанах, с «сердечком Хэталь», руной «стрела» и ещё полудюжиной символов на шейных шнурках, спросил опрометчиво подошедшую слишком близко Веру, показав перепончатой лапкой на её высокую грудь:
— А почему у тебя тут распухло?
Вера потеряла дар речи. Её монгольские очи расширились втрое. Прежде чем кто-то из людей успел среагировать, своему товарищу ответил ушастик:
— Это не распухло, а специально. У людей там железы для того, чтобы кормить бельков. Секретом таким… белым.
Эксперт
