Читаем без скачивания Цель - Перл-Харбор - Александр Золотько

Орлов пожал плечами.

— Нет, вы не уклоняйтесь от разговора, поручик. Ответьте — знают или нет? И если знают, то сделают все правильно или попытаются…

— Вы у Торопова спросите, — посоветовал Орлов.

— Извините, не получится. Сами ведь знаете, что до авианосцев я добраться не могу. Даже до аэродромов во время тренировок я, практически, не мог добраться. Да и нет смысла. После возвращения флота на базу я смогу вдоволь наболтаться с Тороповым… — Игрок увидел, как удивленно вскинул голову Орлов, и засмеялся: — А я вам разве не говорил? Мне Торопов настолько понравился, что я его, пожалуй, заберу из этого времени. Он очень рационален, этот ублюдок. Нет, вы, конечно, благороднее, честнее, порядочнее. У нас с вами договор — никто из нас напрямую не воздействует на фигуры соперника. Я ввожу свою, вы вводите свою, и ни я, ни вы не можете убрать чужую фигуру. Но с ним, с этим Тороповым, мне будет значительно проще. Он не соперник, он исполнитель. Торопов не станет оговаривать каждый лишний труп, который потребуется возложить на алтарь времени. Он просто уточнит, сколько сотен или тысяч нужно угробить, чтобы сам Торопов жил и наслаждался жизнью. Мы с ним славно проведем время в борделях Помпей в ночь накануне извержения. Или пообщаемся с гугенотами в Париже перед той самой ночью… Мы даже сможем принять участие в событиях Варфоломеевской ночи… Знаете, иногда требуется разрядка, а кто там станет считать этих гугенотов в Париже? И Торопов не станет лазить по руинам уничтоженного древнего города, чтобы понять — ради чего он его все-таки выжег.

Игрок остановился, повернулся лицом к Орлову.

— Ну ладно, я вам скажу, зачем вы убили тех людей, тот город в три тысячи пятнадцатом году до нашей эры. Все просто — по одному из вариантов развития истории, он становился центром возникновения мощной империи. И мог полностью исказить реальность. Не сразу, а где-то лет через двести-триста, но возможность воздействовать на него была очень ограничена во времени. Или успеваем в то самое утро, или все — линия времени сыпалась… Хорошо еще, что в истории, в той истории, которую мы с вами знаем как настоящую, правильную, он не упоминается. С тем городом все было как здесь — возникла Зона Неопределенности. Только тут мы знали, ЧТО должно было произойти, но не знали, как этого добиться, а там… Там было понятно, что город исчезнет, но обычное течение истории к этому не вело. Значит, нужно было вмешаться. Вы нашли выход. Вы поступили совершенно правильно. Пришлось немного убивать, немного обманывать… И я не понимаю, почему вы так ненавидите Торопова. Ведь, по сути, он не сделал ничего такого, чего не сделали вы. Это ведь не ревность? Не боязнь найти в нем конкурента? Вам кажется, что он — ваше отражение? Темная сторона? Человек, совершающий такие же поступки, но из прямо противоположных побуждений? Вы из благородства, а он из трусости? Вы из осознания величайшей ответственности, а он из эгоизма и подлости? Так?

— А если так? — тихо спросил Орлов.

— Значит, вы так ничего и не поняли, поручик. И боюсь, долго не протянете на этой работе, уж извините. Нервы, воспаленная честь и зашкалившее благородство рано или поздно заставят вас доделать то, что я прервал в роще возле Феодосии. Вы пустите себе пулю в лоб. Вы ведь вытаскиваете из прошлого своих приятелей для того, чтобы было кому передать неприятные обязанности. Даже того мальчишку, Севку Залесского, вы, возможно, готовите на свое место. Нет? Не самый лучший кандидат, замечу. Но я не стану вам мешать. Вы вольны распоряжаться своими фигурами, но не смеете коснуться моих игрушек. Как бы вам ни хотелось устранить Торопова, вы не посмеете этого сделать. Иначе…

— Я помню, — сказал Орлов. — Вы расправитесь с теми, кто работает со мной.

— Совершенно точно, — кивнул Игрок. — Но вы ведь все равно будете готовить коварные планы, как помешать мне, как устранить того же Торопова, меня, в конце концов. Дерзайте, Орлов! Дерзайте! Это делает игру еще интереснее.

Игрок отвернулся от Орлова и медленно пошел вдоль бухты, держа руки за спиной. Орлов пошел следом, догнал, и дальше они шли рядом.

— И все-таки — знают пилоты или нет? — не поворачивая головы, спросил Игрок.

— Костенко — точно знает. Уверен.

— Почему вы так считаете? Мне кажется, что он просто выполняет свои обязанности. Торопов полагает, что от небольшого ума, мне кажется, что Костенко просто привык выполнять приказы…

— Он сразу все просчитал, — сказал Орлов. — Как только ему Торопов передал все материалы.

— Вы так и не сказали, почему вы так думаете.

— Он сделал все, чтобы сократить число летчиков, которые примут участие в операции. Сразу же. Уточнил у Торопова условия налета, противодействие истребителей в первую очередь. Узнал, что в первую волну американские истребители действовать не будут, а во второй волне собьют меньше десятка самолетов, и предложил не брать стрелков.

— Да? Вы думаете, что он по этой причине решил отказаться от стрелков-радистов?

— Не вижу других причин. Радио все равно с самолетов сняли, так что… И это позволило спасти жизни почти трем сотням стрелков. Далее он уточнил, что лететь самолеты будут группами, вести их будут японцы, поэтому штурманы могут не участвовать в полете. Это ваш Торопов сгоряча насчитал по три человека на все бомбардировщики, а на самом деле… На пикировщиках — по два человека, пилот и стрелок. Убрали стрелков. На торпедоносцах штурман не нужен, там торпеду сбрасывает пилот. И стрелок не нужен. На высотных бомбардировщиках без штурмана-бомбардира не обойтись, но стрелки…

— Я помню, не нужны. Сколько в результате осталось летчиков в группе?

— Четыреста пятьдесят три. Но после того как каждую группу уменьшили на десять машин, потребность составила триста шестьдесят три человека.

— И плюс полсотни тех, кто выбыл из игры во время тренировок, — напомнил Игрок. — Но в любом случае Костенко спас жизни почти четырем сотням людей. Впечатляет. Но впечатляет и то, что Торопов сумел подготовить очень убедительную справку для японцев, согласитесь. Японцам нужен эффективный удар, а тут ослабляются экипажи, снижается количество самолетов… Нет, то, что советские летчики подобраны в звании не ниже старшего лейтенанта, имеют большой опыт, показали неплохие результаты — это, конечно, аргумент, но нужно было все это сложить в убедительную конструкцию. И Торопов — смог, молодец. И все-таки Москву спас. Вон, контрнаступление началось, все получается, а японцы решили ударить на юг… Молодец, молодец Торопов!

Орлов не ответил.

— Значит, Костенко знает, — посерьезнев, подвел итог Игрок. — Насколько я понимаю, Торопов предложит ему жизнь. Ему и лейтенанту. Чем-то они Торопову понравились…

— Насколько вы понимаете? Или точно знаете? — Орлов знал ответ, но хотел, чтобы Игрок произнес это вслух.

— Хорошо, точно знаю, — с вызовом усмехнулся Игрок. — Не смог удержаться, встречался с Тороповым в сентябре и изложил ему перспективы… Имел право, между прочим. А что?

— Я почему-то так и думал, — сказал Орлов.

— Все в рамках правил, поручик! Все в рамках правил! — Игрок протянул Орлову раскрытые ладони. — Я играю чистыми руками.

Мимо них проехал фургончик мясника.

— Кстати, — Игрок указал взглядом на машину. — В каком-то из здешних мясных холодильников лежат пятьдесят пять японских трупов, в летных комбинезонах, в шлемофонах — как положено. Американцы свою часть обязательств выполняют. Группы ФБР наготове, если кто-то из японских пилотов приземлится живым, то они его… это. Вы понимаете. Летчиков об этом предупредили. Даже проблему этого островка, как бишь его… На котором один японский самолет все-таки сядет.

— Ниихау, — сказал Орлов.

— Вот именно, Ниихау, — кивнул Игрок. — На него Торопов тоже указал. Как уж американцы ее решат — их проблема, но Торопов продемонстрировал внимание, точность и аккуратность. Но вы не волнуйтесь, вас и вашу группу он не заменит. Просто вы…

— Просто я буду понимать, что если по какому-то поводу я буду слишком сильно сопротивляться, то вы предложите это задание ему. А он его, конечно, выполнит. Мы это уже обсуждали.

— Вот именно. Обсуждали. — Игрок проводил взглядом загорелую девушку в светлом платье, присвистнул восхищенно, потом посмотрел на Орлова и как бы между прочим спросил: — А как прошло ваше обсуждение с Черчиллем, Сталиным и Рузвельтом? Как они оценили разработки Торопова?

Как оценили? Орлов невесело усмехнулся.

Черчилль выслушал молча. Жевал погасшую сигару, не отрывая взгляда от поверхности своего письменного стола. Ничего не уточнял, не переспрашивал. Даже не стал выяснять — есть ли письменный вариант плана. Прекрасно понимал, что такие документы слишком опасны, чтобы их хранить даже в самых надежных сейфах.