Читаем без скачивания Метаморфозы - Della D.

— Герми, ты все равно лучше всех, — прошептала ей Джинни, легонько сжав руку подруги, перегнувшись через Гарри. Та кивнула и улыбнулась в ответ.

— Спасибо, рыжая, — сказала она, когда в Зал с возмущенным криком влетели еще две совы явно не хогвартского происхождения. Это были огромные белые совы для скоростной доставки грузов. Вдвоем они несли весьма приличную по размерам коробку.

Головы всех студентов, едва–едва успокоившихся, снова задрались к потолку. Совы сделали круг по Залу, словно выискивая адресата, а потом стремительно начали спускаться, отпустив ношу в трех метрах от голов детей.

Гермиона, не ожидавшая ничего подобного, не успела среагировать, зато Гарри и Рон вовремя подскочили на ноги, хватая падающую коробку за разные концы, и спасли таким образом посуду с едой от разгрома, а свою подругу – от разрыва сердца. Девушка удивленно уставилась на коробку, которую мальчики поставили перед ней.

— Что это? – спросила она, не обращаясь ни к кому конкретно.

— Открой и узнаешь, — предложили Лаванда с Парвати, жадно глядя на продолговатую коробку.

— Это разве мне? – не поверила Гермиона.

— «Гермиона Грейнджер», — прочитал Рон на карточке. – Если это не тебе, то твоей бабушке, в честь которой тебя назвали, — в его голосе слышалось такое же удивление, как у самой Герми.

— Давай же, — подбодрила ее Джинни. За другими столами заинтригованные студенты уже вставали со своих мест и вытягивали шеи, стараясь разглядеть, что происходит у гриффиндорцев. Только слизеринцы демонстрировали полное безразличие. Не слишком успешно, к слову сказать.

Гермиона протянула слегка дрожащие от волнения руки к веревкам, стащила их, освобождая крышку, и подняла ее. Лаванда и Парвати ахнули в один голос, глаза Джинни загорелись, а от стола Гриффиндора пополз шепот студентов, обсуждавших увиденное. Гермиона же смотрела на крупные кроваво–бордовые розы на длинных стеблях со смешанным чувством. Ей хотелось заплакать и засмеяться одновременно.

— Их тут дюжины четыре, — выдохнула Лаванда. – Если не пять…

— Обалдеть! – воскликнула Джинни. – Герми, от кого это?

Не обращая внимания на вопросы и комментарии, Гермиона Грейнджер взяла в руки несколько цветков (все взять она физически была не в состоянии), осторожно, чтобы не повредить их и не уколоться самой, и поднесла к лицу, вдыхая их аромат. В этом не было такой уж сильной необходимости, поскольку аромат четырех или пяти дюжин крупных бордовых роз уже расползался по Залу.

— Ни открытки, ни карточки с подписью, — проинформировал Гарри, аккуратно перебирая остальные цветы. – Гермиона, ты знаешь, от кого это может быть? Гермиона?

— А? – девушка словно вышла из транса. – Ты что‑то сказал?

— Ты не знаешь, от кого это? – повторил Гарри.

Прежде, чем его подруга смогла что‑либо ответить, над головами гриффиндорцев раздался знакомый шипящий голос, наполненный сарказмом:

— Мисс Грейнджер, вам следует поспешить и отнести это в свою комнату. Даже четырнадцатого февраля я не собираюсь позволять являться на свои занятия с букетами. Равно как и прощать опоздания, — бросив эту фразу, Снейп зашагал к выходу, распугивая студентов. Гермиона потрясенно смотрела ему вслед.

— Да ладно, Герми, — шепнул ей Рон. – Можно подумать, ты его первый день знаешь. Не обращай внимания.

Девушка взглянула на него, думая явно о своем, и не заметила подозрительного взгляда, которым ее наградил Гарри. Она думала о том, что даже если сейчас она крикнет в спину учителю: «Северус, спасибо за цветы, я тоже тебя люблю!», никто даже на секунду не допустит мысль, что это Снейп мог подарить ей эти розы.

После этого она отправилась в свою комнату, где с помощью домовых эльфов, которые находили ей вазы, разместила цветы. Она даже успела их пересчитать: их было ровно пятьдесят восемь.[1] Хмыкнув и покачав на это головой, девушка отправилась на Зелья, куда все‑таки опоздала. За это Гриффиндор лишился 10 баллов, но в остальном урок прошел как обычно.

Позже в тот же день Гермиона подкупила Добби парой носков (которые были веселенькой девчачьей расцветки, но эльф пришел в восторг), попросив его об услуге.

Вечером Северус Снейп обнаружил на столе в своем рабочем кабинете коробку самого темного шоколада, который только нашелся в замке. Он усмехнулся, нежно пробормотав: «Девчонка!», но все‑таки забросил в рот шоколадку, погружаясь в контрольные работы пятикурсников. К тому моменту, когда все пергаменты были проверены, коробка опустела.

Глава 17. Страхи.

Гарри Поттер никак не мог вспомнить, когда же начался весь этот кошмар. Кажется, до Рождества все было хорошо. Ну, ладно, может, не хорошо, но вполне нормально. Во всяком случае, реальность перед его глазами не искажалась и не грозила болезненными видениями. А теперь он боялся входить в новое помещение, боялся смотреть на друзей. Это нервировало его, делало раздражительным и часто неадекватным. А как прикажете вести себя адекватно, когда входишь в Общий Зал и видишь вместо факультетских столов холодное запустение и разруху? Как можно сохранять самообладание и спокойствие, когда однокурсник, подошедший к тебе с вопросом по домашнему заданию или предложением погонять на метлах над квидичным полем, смотрит на тебя остекленевшими глазами мертвеца на землисто–сером лице? Что делать, когда ты не знаешь: едет ли у тебя крыша или ты каким‑то образом заглядываешь в будущее?

Поначалу Гарри не обращал внимания на подобные видения, они были туманными и расплывчатыми, задерживались всего на долю секунды, после чего бесследно пропадали. Это даже на видение не было похоже. Так, обман зрения. Но потом галлюцинации стали ярче, правдоподобней и четче. Теперь мальчик был не в состоянии отличить реальность от этих кошмаров наяву. А они в свою очередь проникли и в его сны. У молодого волшебника уже был печальный опыт «вещих» снов, которые показывал ему Волдеморт. Меньше всего ему хотелось, чтобы это снова оказались интриги Темного Лорда.

Когда Дамблдор в своей обычной ненавязчивой манере, которая вообще‑то не оставляла у его собеседника ни малейшей иллюзии, что у него есть какой‑то выбор, посоветовал Гарри возобновить занятия окклюменцией со Снейпом, мальчик продемонстрировал формальное негодование, но согласился почти с радостью. Конечно, он это попытался скрыть, но разве можно что‑то скрыть от Альбуса Дамблдора? Директор лишь улыбнулся в свою белоснежную бороду.

И вот теперь Гарри снова спускался по вечерам в подземелья и снова заставал Снейпа за складыванием воспоминаний в Омут Памяти. В первый вечер Гарри с интересом посмотрел на Омут, гадая, какие еще образы прошлого прячет от него Снейп, но, поймав взгляд учителя, понял, что лучше ему в Омут больше не лазить. В конце концов, каждый имеет право на личные тайны. Гарри совсем не хотелось портить с профессором отношения.