Читаем без скачивания Мышьяк за ваше здоровье - Елена Арсеньева
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
И ведь не сказать, что не любят в деревне Петра – с чего бы его не любить, красавца, добряка и весельчака? – или так уж сильно обожают Бушуева с его крутым нравом, резким словом и всегдашней уверенностью в своей правоте, какую дает человеку только осознание за своей спиной могучей силы, которая своих не выдает и всегда старается замазать их ошибки, даже если эти ошибки другим жизнь могут изломать. Да, Бушуев, какой он ни есть, являлся представителем власти, страх перед которой всегда жив в душе человека, особенно русского. Если ты при власти, значит, как бы автоматически обретаешь право карать или миловать. И лучше с властью не ссориться, нехай что хочет, то и воротит, лишь бы нас это не касалось, верно?
Анюту начинала бить дрожь, когда она представляла себе эти любопытные рожи, которые теснились сейчас возле дома Петра. Шепотки летают над толпой, словно хлопотливые пчелки, жужжат, носят свою поноску – сплетни. Катюша Перебывалова, конечно, уже там: мечется от соседки к соседке, рассказывает, что Анюта воротилась нынче домой, а вот почему ее нету здесь? Небось забилась в какой-нибудь укромный уголок, плачет-рыдает над своим позором. Виданное ли дело: к ее милому с обыском пришли! Прав ли он, виноват ли – теперь это уже даже и неважно, власть зря не приступит с ножом к горлу, видать, не просто так злобствовал против Петра Ванька Бушуев, видать, он что-то знает… Не бывает дыма без огня!
– Не бывает, не бывает, – соглашается досужий люд. И никто из собравшихся не задумывается, что где-то среди них стоит сейчас, руки в брюки, посмеивается про себя, человек, который убил милиционера Лукьянова…
Может, оттого, что Анюта не варилась всю эту неделю в том крутом кипятке, в который превратилась после ограбления сберкассы жизнь Заманихи, она не утратила способности взглянуть на случившееся с другой стороны. Для всех прочих главное было – докажет Бушуев, что виноват в ограблении Петр Манихин, или нет. Сами поиски истинного виновника трагедии как бы отступили, сделались чем-то неважным. Но у Анюты не было сомнений: Петр этого не делал! Поэтому защитить любимого, отвести от него беду было для нее столь же важно, как выяснить, а кто же на самом деле мог убить Колю Лукьянова и ограбить кассу.
Ей казалось все легко, все понятно. Она не подозревала, с каким изощренным, злобным умом столкнулось следствие. Анюта в своей женской простоте рассуждала так: Бушуеву и всем прочим надо прекратить трепать людям нервы, надо притихнуть. Сделать вид, что расследование зашло в тупик. Выждать! Потому что произошло не только убийство – произошло и ограбление. Грабитель сделался обладателем громадной суммы денег. Эти деньги жгут ему руки, они мучают его, потому что это только кажется, что он их обладатель, – на самом деле он их раб. Они есть – и в то же время их как бы нет. Воспользоваться ими невозможно! Грабитель изнемогает от желания выйти из-под их власти, потратить их хоть немножко. И рано ли, поздно он начнет их тратить. Бушуеву надо только проследить, кто из жителей Заманихи (а что это был не чужой человек, даже Анюта при всей своей наивности понимала: чужого Лукьянов и на порог бы не пустил!) начнет вдруг шиковать. Но с другой стороны, надо внимательно все проверять.
Вот Петр, к примеру, – он месяц назад получил от тетки наследство аж в три тысячи рублей, две с половиной на книжку положил, а на остальные они с Анютой в Москву съездили, погуляли там, в ресторан сходили и купили Анюте в немецком магазине «Лейпциг» такие платья, которых не только в Заманихе ни у кого нет, но и даже во Владимире, у своих однокурсниц в пединституте, она ничего подобного не видела. А еще Петру достался от тетки дом в Краснодаре, дом тот стоит небось и вовсе бешеных денег. Только Петру пока жалко его продавать, да и они с Анютой еще толком не решили, где будут жить, когда поженятся: то ли в Заманихе останутся, то ли подадутся в теплые краснодарские края.
То есть все эти рассуждения к чему? Петр и без этой поганой сберкассы человек богатый, ему грабеж ни к чему. Он и до грабежа тратил на Анюту большие деньги, дуриком свалившиеся ему на голову. А вот если кто начнет шиковать теперь, того Бушуеву и надобно хватать, тащить за решетку. Только так и надо поступать, а не рыть яму для безвинных людей!
Платье Анюты уже промокло от брызг, ее трясло от пронизывающего ветра – когда лодка быстро бежит по реке, жарко не бывает! – а того пуще, от собственных беспокойных мыслей, и она вздохнула с облегчением, увидев поворот в любимую Петром протоку.
Здесь он всегда рыбачил. Это было его место. Наверняка и сейчас он тут.
Анюта повернула лодку налево, и, как ни была она встревожена, напугана, взбудоражена, ее обдало теплом при мысли о близкой встрече с Петром, а на сердце вдруг стало легко и спокойно. Впрочем, ненадолго – потому что она прошла всю протоку, туда и обратно, а не обнаружила никакого следа Петра. Пристала в одном месте к берегу, поаукала, покликала, но никто не отозвался. Анюта сидела в лодке, растерянно озираясь, и только теперь, словно впервые, заметила, как изменилась Заманиха. Она, как и все окрестные жители, привыкла к причудам реки, но женщины все-таки меньше были связаны с ней, чем мужчины, они больше глядели на ее бегучие, непостоянные волны с высокого берега, на котором стояла деревня, они не мотались по притокам и протокам, река была необходимой частью женской жизни, это правда, но не соучастницей, какой она была в жизни мужской.
Анюта подумала: а может быть, не Петр сменил место, а она сама заблудилась? Повернула не там, пристала не к тому берегу? Вроде бы вон с той стороны должны быть тальниковые высокие заросли, а вместо них из воды торчат какие-то охвостья. Наверняка Анюта просто ошиблась: надо выйти в основное русло и попробовать пошнырять по проточкам, авось где-то и наткнется на Петра. А еще иногда надо останавливаться и слушать реку – в такой звонкой, солнечной тишине, как сегодня, рокот чужого мотора будет слышен далеко-далеко, может быть, и удастся сообразить, где сейчас находится Петр.
Но для начала Анюта еще немного прошла по руслу и свернула в первый попавшийся рукав. И тут же пришлось выключить мотор, потому что рукавчик был узкий и ветви подмытых, накренившихся тальников сплелись так низко над водой, что образовали как бы тоннель, который мог таить в себе невесть какую опасность и неожиданность. А вдруг поперек протоки вынырнул топляк или принесло течением развалистую коряжину? Наскочишь – все, лодке конец, а может, и тебе самой. И даже если останешься жива, как выберешься отсюда, из дальней заводи, если затопишь «казанку»? Нет, уж лучше поосторожничать.
Как только лодка перестала двигаться, сразу утих встречный ветер, и Анюте мгновенно стало жарко. Ох, какое высокое солнце! И ни ветерка, даже не шелохнется волна. Заманиха дремала в берегах, словно ленивое зеркало. Анюта опустила руку в воду, смочила лоб и взялась за низко нависшие ветви.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});