Читаем без скачивания Улей Хельстрома - Фрэнк Герберт

В то же самое время, притворяясь, что чешет голову, он дал ей знак продолжать. Слова прозвучали для миссис Нильс, которая была просто бесполой работницей, подготовленной специально для этой работы, лишь бессмысленным набором звуков. Однако она прочитала знак, кивнула и удалилась на кухню.

Джанверт вдруг почувствовал аппетитные запахи, исходившие из кухни, и стал сомневаться, не ведет ли себя по-глупому. Разве эти люди рискнут здесь, на Ферме, отравить его? Конечно, верить им нельзя, но… Да, они могут попытаться сделать это. Хотя тщательные приготовления смущали его. Хельстром, конечно, знал о смерти Перуджи. Кто еще мог приказать убить его? Но кого тогда они дожидались к ленчу? Если они знали о смерти Перуджи, значит, лишний прибор был поставлен для отвода глаз. Это означает, что в пище нет никакой отравы. Господи! До чего же аппетитно пахнет! Его любимые отбивные!

Хельстром смотрел за окно с противоположного конца стола.

— Знаешь, Фэнси, мне всегда нравилось обедать именно здесь. Нам следует почаще приходить сюда, а не хватать пищу второпях на съемочной площадке.

— Или вообще пропускать ленч, — заметила она. — Я несколько раз замечала, как это случается.

Хельстром похлопал по своему животу.

— Особого вреда не будет, если разок пропустишь обед. Я все-таки толстею.

— Я как раз хотела напомнить об этом, — продолжила молодая женщина. — Вы испортите себе желудок, если будете продолжать в том же духе.

— У нас слишком много дел, — произнес Хельстром.

«Да они просто сумасшедшие! — подумал Джанверт. — Болтают о всякой всячине в такой-то момент!»

В дверях снова показалась миссис Нильс, она повернулась, и они увидели по тарелке в каждой руке. Она несколько секунд постояла в нерешительности рядом с Хельстромом, но потом первой обслужила молодую женщину. Когда обе тарелки были поставлены на стол, Хельстром дал ей знак принести пиво, которое считалось у них поощрением за особые заслуги. Иногда в него добавляли снотворное и кое-что посильнее, когда работника признавали негодным и подлежащим отправке в чан.

Джанверт посмотрел на тарелку, стоявшую перед женщиной. От нее поднимался пар. В соусе, которым залили свинину, можно было разглядеть грибы. Гарниром служили шпинат и жареный картофель, и миссис Нильс ложкой перемешала его со сметаной. Молодая женщина пока просто сидела, сложив руки и потупив взор. О, Господи, она что, молится?

Он вздрогнул от неожиданности, когда Хельстром сложил обе руки над своей тарелкой и начал говорить нараспев:

— Великий Боже, за пищу, которую мы сейчас станем есть, возносим тебе благодарение. Да осенит твое божественное провидение нас, разделяющих эту снедь. Аминь.

Молодая женщина повторила за ним:

— Аминь.

Полнота чувства в голосе Хельстрома вызвала смущение у Джанверта. Как и эта дамочка, когда она присоединилась к молитве. Наверное, так принято у них. Этот ритуал потряс Джанверта сильнее, чем он хотел признаться самому себе, и вызвал гнев. Они продолжают, черт побери, играть!

Аромат, исходивший от тарелки, добавил еще больше раздражения. Молодая женщина потянулась за вилкой. Сейчас они начнут уминать это проклятое мясо!

— Вы уверены, что не хотите есть? — поинтересовался Хельстром.

С неожиданным злорадством Джанверт протянул руку мимо молодой женщины, взял тарелку Хельстрома и ответил:

— Конечно. Рад, что вы спросили, — он, торжествуя, поставил тарелку перед собой, намеренно одарив их сияющей улыбкой, когда похищенная тарелка с мясом ударилась о тарелку с гарниром. «С блюдом, которое собирался отведать Хельстром, — подумал он, — все должно быть в порядке».

Хельстром отбросил голову назад и рассмеялся, не в силах сдержаться. Он вдруг подумал, что Улей в его лице получил новые качества, которые повысят жизнеспособность и помогут в сражении с Внешним миром. Джанверт вел себя именно так, как он надеялся.

Мимека с улыбкой на лице сквозь приспущенные ресницы посмотрела на Хельстрома. Поведение Джанверта было легко предсказуемым, как и у большинства чужаков. Он вел себя точно так, как говорил Хельстром. Мимека призналась себе, что сомневалась, когда Хельстром на языке жестов объяснял ей свой план. Вот Джанверт накладывает гарнир в свою тарелку, берет нож и вилку. Так, очень скоро он станет послушным.

Хельстром вытер слезы смеха уголком салфетки и крикнул:

— Миссис Нильс! Принесите еще одну порцию.

Дверь открылась, и из проема на них посмотрела пожилая женщина.

Хельстром указал на пустое место перед собой, делая знак принести еще одну порцию. Она кивнула, нырнула обратно в кухню и почти тут же возвратилась с еще одной, наполненной доверху тарелкой. «Наверное, своей собственной», — подумал Хельстром. Он надеялся, что еще осталось. Нейтрализованные работники так радовались редкому случаю съесть что-либо, отличное от обычной кашицы, поступающей из чанов. Он успел даже спросить себя, откуда взялась эта «свинина» — вероятно, это плоть того молодого работника, который погиб прошлой ночью в генераторной. На вид мясо казалось нежным. И он подумал, беря в руки нож и вилку: «Благослови его, вошедшего в вечный поток жизни, ставшего частью всех нас!»

Мясо было не просто нежным, оно было сочным, и Джанверт не скрывал своего восхищения.

— Ешьте на здоровье, — сказал Хельстром, махнув рукой с вилкой. — Мы употребляем лишь продукты высшего качества, а миссис Нильс — великолепный повар.

«И это действительно так», — мысленно продолжил он, вонзаясь зубами в сочное мясо. Он был рад, что она оставила порцию для себя. Она заслужила эту награду.

Из записей Тровы Хельстром:

«Моделью вхождения Улья в окружающие формы жизни может служить четырехмерный тессеракт-куб. Наш тессеракт представляет собой мозаичную конструкцию, чьи грани нерасторжимо сцеплены между собой, и ни одна из частей не может быть изъята. Таким образом, модель дает нам независимую среду обитания и временную линию, которые входят в планетарную систему и во Вселенную. Никогда не забывайте, что наш тессеракт неразрывно связан с другими системами столь сложным и запутанным образом, что мы не можем маскировать себя бесконечно. Мы рассматриваем физические размеры Улья как среду нашего обитания лишь на определенной стадии развития. Мы перерастем эту стадию.

И поэтому главной заботой специалистов-руководителей должно стать расширение генетического спектра нашей приспособляемости».

— Разговор был довольно любопытным, если судить по тому, что я услышала, — заметила Кловис Карр.

Линкольн Крафт посмотрел на нее через большой плоский стол. За ее головой в окне он видел край горы Стинс. Из расположенного этажом ниже торгового комплекса доносился шум дневного оживления. Слева от него висел плакат с детальными рекомендациями, как предотвратить кражу скота. Было уже почти три часа дня. Трижды ему звонили из офиса в Лейквью, и каждый раз ему приказывали «оставаться на месте».