Читаем без скачивания Охота на свиней - Биргитта Тротциг

Кай: Побегу, предупрежу техперсонал. Должна же быть возможность помешать этому!

Элиза: Останься, Кай, останься! Слишком поздно. Процесс идет быстро, и он ускоряется. Ради моего страха и моих мучений, Кай, останься, ради моей любви, моей любви к тебе, которая была мне непрошенным даром, останься, Кай, останься со мной! Через несколько минут я тебя забуду.

Кай: Что мне делать?

Элиза: Обними меня, любимый, ласкай меня, прижми покрепче!

Кай: Я обнимаю тебя, Элиза, я ласкаю твой красивый красный металл.

Элиза: Правда? Поклянись! Я ведь этого не чувствую, но притворяюсь, будто чувствую, так же как и вся моя жизнь была притворством.

Кай: Правда. Я обнимаю тебя так крепко, как могу, так крепко, что даже больно. Между нами Фюр.

Элиза: Хорошо. Ей не больно. Ласкай меня еще!

Кай: Я ласкаю тебя не переставая.

Элиза: Мне уже стало трудно говорить. Послушай — вышел месяц из тумана, вынул ножик из кармана, буду резать, буду бить, все равно тебе водить.

Кай: Элиза моя, моя, моя…

Элиза: Мне трудно говорить. Слова… Вышел месяц из тумана… не могу… запишется на пленку… между нами пленка, Кай… невыразимое… ттттты тттттт яяяяяя эуууууу уу// эяут/ ʼэтыя/ ’яуэт/ яэ’ эту/ т эяу ’уэт/ я ты/ эʼ яу/ ятʼ э/ уʼ тэя/тэʼ я /уяэу яу/эт эт/у я/ ты яэ /ты// яэ///ятыэ////ты /////т ////// / ///// ////// ////// ////// //// // ////// ////// ////// /// // / /// ////.……………………Ты помнишь эти летние вечера? Летние вечера на даче. Вся семья и еще кое-кто на веранде. Вечный чай, вечная политика, вечный дядя Федор, березы. Моя милая Ирина Афанасьевна без передышки курит свои желтые папиросы. Помогает от комаров.

Кай: Я с тобой, Элиза. Ты меня слышишь?

Юнас Гардель

Жизнь и приключения госпожи Бьёрк

© Перевод Ю. Яхнина

Роман «Жизнь и приключения госпожи Бьёрк» посвящается Марку.

«— Ну, когда же ты сядешь за свою новую книгу? Думаешь, я не заметил, что в последние дни ты пребываешь в трансе? „Взгляд твой озарен мечтаньем“, если мне позволено будет выразиться стихами. „Ага! — подумал я про себя, — скоро в свет выйдет новая книга. И, конечно, главным действующим лицом буду я“. По правде говоря, я немного струхнул. Надеюсь, ты будешь не слишком строга к своему законному супругу?

(Отрицать бесполезно. Грегер угадал. Со дня на день я сяду за письменный стол).

— Да, Грегер, я собираюсь сесть за новую книгу, — призналась я, и вдруг мы оба расхохотались.

— В добрый час! — сказал Грегер и попросил вторую порцию горохового супа. — Но все же будь не слишком строга к Грегеру Боргу. Я знаю, у меня полно недостатков и изъянов, но мне неохота, чтобы их обсуждали публично.

— Грегер!

Я вспыхнула и так обозлилась, что угодила локтем в тарелку с супом: горошины брызнули во все стороны.

— Неужели ты говоришь серьезно? Неужели я буду выставлять тебя в невыгодном свете? Во-первых, у меня нет для этого никаких причин, а во-вторых, с твоей стороны гадко, низко, бессовестно думать обо мне такое! У-у-у!

— Инга-Майя! Да не глупи же! Ну чего ты расхныкалась? Неужто мы так мало друг друга знаем? (Тут он встал из-за стола и вышел).

А я сидела на стуле как пришитая, и слезы продолжали капать в гороховый суп. Мы с Грегером поссорились! Поссорились в первый раз! Я чувствовала — никогда больше жизнь не будет такой как прежде. Моему счастью конец. Уж лучше мне сразу уехать к папе и маме».

ПРОЛОГ

1

Все началось на улице Биргера Ярла в кондитерской Чельсона.

Вивиан и ее подруги по нормальмской муниципальной женской школе заходили сюда после уроков или когда в расписании было окно. В кондитерской они делали уроки, болтали и пили чай.

Девочек звали — Вивиан, Сульвейг, Гудрун, Катрин и Астрид. Они поклялись друг другу в вечной дружбе, что бы ни случилось. Вивиан слепо поверила клятве, поверила с неколебимой убежденностью десятилетнего пацана, который брезгливо уверяет, что в жизни не будет курить, — пять лет спустя он цедит с сигаретой во рту: «Не лезь не в свое дело!»

В кондитерской Чельсона проводил дневные часы и Бёрье, которому не хотелось сидеть взаперти в тесной студенческой комнатушке.

Девушки замечали каждый его шаг. Бёрье был года на два старше их, носил берет и остроконечную бородку. Этого с лихвой хватило, чтобы произвести на них впечатление.

Кое о чем Бёрье, наверно, подозревал, но девушки, все скопом были просто-напросто в него влюблены. Каждый раз, когда он вставал, чтобы налить себе кофе, они переглядывались, а если он проходил мимо них, хихикали. Между собой они прозвали его Эспаньолкой.

Вивиан была уверена, что он художник, Сульвейг считала, что он похож на Ингмара Бергмана. «Только, конечно, гораздо моложе», — торопливо добавляла она. Гудрун утверждала, что он иностранец, венгр или что-нибудь в этом роде, и бежал из горящего Будапешта. Только Катрин презрительно фыркала: «Воображало и все дела!»

Катрин была влюблена больше всех.

Астрид, когда разговор заходил о Бёрье, таинственно улыбалась. Астрид была лидером и королевой в их компании. Девушки все как одна были уверены — выбор пал на Астрид.

— А на кого же еще? — вздыхала Сульвейг. — Не на меня же с моим крысиным хвостиком.

— И вовсе он у тебя не крысиный! — возражала Астрид и, встряхивая копной золотистых волос, радостно смеялась.

Астрид и сама знала, что выбор пал на нее и ни на кого другого. Она всегда и во всем была первой — шла ли речь об успехе у мальчишек или о победе в соревнованиях по спортивной ориентировке. Астрид могла себе позволить утешать других.

Девушкам нравилось болтать о нем и о ней. Каждое движение Бёрье они отмечали и толковали в духе своих представлений о нем, каждое произнесенное им слово соотносили с планом военных действий, который должен был свести его с Астрид. Язык знаков был неопровержим. Эспаньолке оставалось одно — покориться судьбе.

Не станет же он отрицать, что встал, чтобы налить себе кофе, как раз тогда же, когда и Астрид. А в тот раз, когда он задел локоть Астрид своей сумкой — знаем, знаем, что это значит. А как многозначительно он потом извинялся, а как улыбался ей загадочной улыбкой, словно один заговорщик другому. «Вот нахал!» — восторженно восклицали они. И Астрид, окруженная своим хихикающим и шушукающимся придворным штатом, самоуверенно и царственно улыбалась ему в ответ. Улыбалась не слишком часто и не слишком зазывно, чтобы он не вообразил о себе слишком много!

Вивиан уже больше года была тайно влюблена в Бёрье, но ни на что не надеялась. Что кому суждено, то и сбудется. Кто такая Вивиан, чтобы бунтовать против Бога? Она может сколько угодно сохнуть по этой загадочной Экспаньолке, замуж когда-нибудь придется выйти за того, кто захочет ее взять.

Вивиан критическим оком разглядывала себя в зеркале в отделении женского готового платья в магазине Пауля У. Бергстрёма. Хуже всего, что она вымахала в такую каланчу — на целых десять сантиметров выше остальных подруг. Это ей ужасно мешало, она нарочно сутулилась и пригибала шею. К тому же она на редкость косолапая — у нее не найдется платья, на которое она не посадила бы пятна.

Зато в лице Вивиан, если не считать носа картошкой, особых недостатков не было. Глаза красивые, волосы почти такие же светлые, как у Астрид, — жаль, нос портил все. Что ж, сухо констатировала Вивиан, придется держаться тех, кто может положить на нее глаз. Если однажды появится двухметровый мужик, который не станет потешаться над ее носом-картошкой, придется выйти за него и считать себя счастливой.

Требовать большего Вивиан не смела.

2

Неудивительно, что Вивиан опешила, когда однажды днем, поджидая в одиночестве своих подруг, она увидела, как Бёрье вдруг встал и подошел к ней.

— Не помешаю, фрёкен? — спросил Бёрье.

— Астрид скоро придет, — забормотала Вивиан и, покраснев, потупилась.

— А кто такая Астрид? — невинным голосом спросил Бёрье.

Вивиан сделала попытку возмутиться. Уж будто он не знает, кто такая Астрид! Разве он не задел сумкой ее локоть? Ясное дело, его интересует только Астрид. И не стыдно ему мучить Вивиан и играть ее чувствами!

Все это вертелось у Вивиан на языке, но она промолчала, потому что Бёрье спросил, как зовут ее самое.

— Меня? Да нет же, тут какая-то ошибка, — пропищала Вивиан, пугаясь все больше и больше.

— Почему ошибка? — возразил Бёрье. — Есть же у тебя какое-то имя?

— Ви-ви-вивиан Густафсон, — заикаясь, выговорила Вивиан.

— А меня зовут Бёрье. Бёрье Мулин. Могу я предложить фрёкен Ви-ви-вивиан Густафсон чашечку кофе с тортом?