Читаем без скачивания Охота на свиней - Биргитта Тротциг

Он дружески подмигнул Вивиан — никогда в жизни не видела она таких ласковых глаз. А вокруг глаз разбегались мелкие смешливые морщинки. Нос был немного крючковат. Если ей хоть однажды будет позволено одним пальцем погладить его по носу, ей ничего больше в жизни не надо. А его губы — о! если ей приведется хоть один раз поцеловать эти губы, она умрет счастливой.

Но надо было отвечать. Хочет ли она, чтобы ее угостили тортом? Вивиан пугливо покосилась на окно. Подруг пока еще не было видно. Вот бесстыдник! Надо проявить мужество и силу воли и сразу его отшить, иначе дело добром не кончится. Наверняка этот гнусный тип привык играть чувствами девушек, а сам норовит одно. Может, он вообразил, что она какая-нибудь дешевка, что ей можно вот так ни с того ни с сего предлагать торт? Ишь ты, нахал, ишь ты…

— Спасибо, да, то есть, нет, то есть спасибо, с удовольствием, если можно, кусочек торта с кремом, но это, наверно, очень дорого.

Бёрье рассмеялся и пошел к стойке заказать торт. Сердце в груди Вивиан отплясывало твист. Как ласково и звонко он смеется! Не может человек, который так ласково и звонко смеется, быть отпетым злодеем.

За окном повалил снег. Легкие пушистые хлопья сыпались на Стокгольм в этот мартовский день 1962 года и ласковой пеленой ложились на уже утоптанный снег.

Вивиан обдало внутренним жаром. «Любовь лишает сил», — вспомнила она. Стало быть, это любовь. В животе заурчало. Во рту появился вкус жареной картошки. На секунду Вивиан даже почудилось, что ее сейчас стошнит.

Что делать? Вдобавок вот-вот придут подруги. Какие мины они скорчат, если увидят, что она разговаривает с таинственной Эспаньолкой? Астрид никогда ей этого не простит.

У Вивиан взмокли подмышки. Подмышки всегда ее подводили. Что если пот прошел насквозь и оставил на свитере пятна? Она осторожно потянула носом. Слава Богу, пока еще не пахнет.

Уф! Вот он идет обратно с кофе и тортом. Вивиан вся съежилась на диванчике. Почему она не читала Сартра или Камю, надо было прочесть! А теперь она не может поддержать интересный разговор. «„Тошнота“, — подумала Вивиан. — Надо было прочесть хотя бы „Тошноту“».

Она попыталась вспомнить строчки из «БУКВАРЯ ОЧАРОВАНИЯ», который вырезала когда-то из молодежной страницы Дамского журнала. «Быть хорошенькой и быть привлекательной — это вовсе не одно и то же. Многие привлекательные девушки на самом деле даже уродливы, но они приветливы, хорошо воспитаны и благожелательно смотрят на окружающих».

Так ли это? Есть, наверно, все-таки предел допустимого уродства. А у нее картофелина вместо носа! И вдобавок она не читала «Тошноту».

«Приветлива, хорошо воспитана и благожелательно смотрит на окружающих», — бормотала Вивиан, пытаясь выпрямить спину и принять светский вид. Но как принять светский вид, если на тебе блузка в крапинку, сшитая мамой? Спасибо, хоть косичек не заплела!

Вот он сел. И смотрит на нее выжидательно. Час пробил. Надо сказать что-нибудь умное. Пан или пропал.

— Ломтик торта с кремом стоит 60 эре, — пролепетала Вивиан и испустила дух.

— Ну да, знаю. Я только что заплатил.

— Конечно. Это я и имела в виду.

Вивиан умолкла и сконфузилась. Такой глупости она не сморозила еще ни разу в жизни. Она ненавидела себя самое. «Вот приду домой и повешусь на чердаке».

Руки Вивиан повлажнели от пота. Ей трудно было изящно держать чашку. Вивиан так нервничала, что чашка все время скребла по блюдцу. Наверняка он ее презирает. Наверняка угостил тортом, чтобы посмеяться над ней.

«Улыбнись, дура, — думала Вивиан. — Улыбнись и скажи что-нибудь убойное. „Элегантной можно стать, рассматривая модные журналы и манекенщиц. Они совершенны в каждой детали своей внешности и научились соединять их в совершенное целое“. ДА НЕ СИДИ ЖЕ ТЫ С ИДИОТСКОЙ УЛЫБКОЙ. СКАЖИ ЧТО-НИБУДЬ УБОЙНОЕ, КРЕТИНКА!»

— Э-э, я учусь в муниципальной женской школе возле церкви Иоанна Крестителя, — пропищала Вивиан. — В последнем классе.

— Вот как, — сказал Бёрье.

Нет, она не повесится, она утопится. Или примет католичество и уйдет в монастырь.

«Люди ценят в окружающих естественность. Расслабься и будь сама собой. Это тебе больше всего к лицу, а стало быть, самое для тебя выигрышное».

Вивиан попыталась расслабиться и как бы воспарить над диванчиком, при этом напряженно обдумывая, что бы такое естественное сказать.

— Глядите-ка, снег пошел, — рискнула она и тут же пожалела о своих словах.

Катастрофа приближалась. Наискосок через улицу к кондитерской шли подруги. Впереди обычной упругой походкой двигалась Астрид. Казалось, она легко и свободно скользит на лыжах. Щеки у нее были розовые, осанка прямая, взор невозмутим.

«Сейчас он ее увидит, и с концами», — горестно подумала Вивиан. И вдруг почувствовала прилив острой ненависти к Астрид. Хоть бы ее хватил приступ удушья! Вивиан скорбно посмотрела на Бёрье. «Утони в моих глазах, — думала она, — сделай что-нибудь, скажи что-нибудь». Счет шел на секунды. Против свежей, спортивной Астрид у Вивиан не останется ни малейшего шанса.

— Конечно, заниматься гимнастикой полезно, если у тебя мускулы дряблые и осанка плохая, но все же не стоит перебарщивать и становиться качком! — в отчаянии воскликнула Вивиан. — А вот Астрид — самый настоящий качок.

— А кто такая эта Астрид? — спросил Бёрье.

В эту минуту в кондитерскую ввалились девушки и стали стряхивать снег со своих кроссовок. Увидев их, Бёрье улыбнулся.

— Вот, кажется, твои подруги. Не стану вам мешать. Спасибо за разговор. Было очень приятно.

Он встал, собираясь уходить, секунду помешкал, потом наклонился к Вивиан и спросил:

— Сходим в субботу в кино?

Вивиан не верила своим ушам. Это был сон, самый настоящий сон. Она торопливо закивала.

— Я приду сюда в субботу после школы, — поспешно пробормотала она.

— Договорились, — сказал Бёрье, в последний раз улыбнулся и понес чашку кофе к своему столику.

— Кто это был? Неужели Эспаньолка? — возбужденно восклицали девушки, окружив Вивиан.

— Да! — рассеянно отвечала Вивиан. — Его зовут Бёрье. Он пригласил меня в субботу в кино.

— Ух, свинья! — выдохнула Сульвейг.

— Конечно, свинья, — подтвердила со вздохом Вивиан.

Она даже не заметила, какой ненавистью вспыхнули на мгновение глаза Астрид.

3

Они пошли в кино, но самого фильма Вивиан потом совершенно не могла вспомнить. Примерно в середине картины Бёрье, как бы невзначай, не отрывая глаз от экрана, обнял ее за талию.

— Ой! — испуганно пискнула Вивиан, не зная, как ей быть. Надо ли положить голову ему на плечо или это слишком много для первой встречи? Она стала лихорадочно сосать пастилку Тюло, чтобы отбить дурной запах изо рта, на случай если Бёрье вздумает ее поцеловать.

«Возьми Тюло в рот и не ведай забот», — забормотала она про себя слова рекламы. А потом набралась храбрости и осторожно, как бы невзначай, не отрывая глаз от экрана, положила голову ему на плечо.

И надо же ей быть такой каланчой! До того неудобно держать голову на его плече. Вивиан сползла чуть ниже на сиденье, но все равно у нее вскоре отчаянно заломило шею. Завтра утром ей не повернуть головы, это уж точно. Может, все-таки лучше выпрямиться?

Но как раз в ту минуту, когда она собралась выпрямиться, Бёрье вдруг, как бы невзначай, самым естественным образом, не отрывая глаз от экрана, погладил ее волосы, и шея вдруг сразу перестала болеть.

Вивиан прикрыла глаза, наслаждаясь этим легким прикосновением, и молила Бога, чтобы фильм никогда не кончился и свет никогда не зажегся.

Бёрье посмотрел на нее. Он улыбался. Вокруг его глаз разбегались мелкие смешливые морщинки.

— Ты дрожишь, Вивиан, — прошептал он.

— Разве? — смущенно прошептала она в ответ. — Просто фильм такой захватывающий.

— Ну, тогда все понятно, — поддразнил ее Бёрье и усмехнулся.

Выходя из кинотеатра, он взял ее под руку. И по пути к остановке трамвая увлеченно говорил о том, какой великий режиссер Феллини.

«Значит, мы смотрели фильм Феллини», — думала Вивиан.

Пока они ждали трамвая, Бёрье спросил, согласна ли она встретиться с ним снова, хорошо бы прямо завтра, и поскольку Вивиан даже не пыталась скрыть свою радость, он привлек ее к себе и поцеловал.

А потом они стояли в молчаливом смущении, не решаясь заговорить друг с другом. Вивиан уставилась в землю, Бёрье переминался с ноги на ногу — на нем были легкие ботинки, и он озяб.

В трамвае по дороге домой Вивиан расплакалась. Она дала себе слово с этой минуты и до конца своих дней боготворить Феллини.

4

Конечно, очень скоро выяснилось, что Бёрье никакой не венгерский беженец, он приехал в Стокгольм из Онгерманланда и учится на гражданского инженера.