А она выбрала другого? - перебила еего Мария. Нет, мы стали жить вместе. Вне брака? Вне брака, - усмехнулся Косматкин, - после Гражданской нравы в России были свободные, а м ы были молоды и нас не заботило общественное мнение. Но ведь что-то случилось? - спросила татьяна и опустошила свою чашку с вином. Да, - ответил Косматкин на удивление даже для себя очень спокоойно, - она умерла при родах, ребенок тоже погиб. Мальчик. Так я лишился самого любимого человека и еще одного, кого любил бы не меньше. В один день и в один час. Печально, - заметила Татьяна, а Мария даже хлюпнула носом. - И вы дали обет безбрачия? Вовсе нет, - Косматкин списал свою разговорчивость на водку, - вовсе нет. У меня еще были женщины, много женщин, если честно, но ни одна из них и близко не стояала рядом с той, которую я потерял. Кто-то был глуп, кто-то корыстен, кто-то просто раздражал в быту, но я теперь понимаю, что всех сравнивал с ней, а память штука избирательная — остались только светлые моменты, и я сам взрастил у себя образ идеальной женщины. Понятно, что никто под него не подходил, так как живому человеку никогда не победить картину сделанную профессиональным художником. А вы философ, - улыбнулась Татьяна. Под хорошую водку и шикарную еду, почему бы и не поговорить о смысле жизни, - согласился Космтакин и отошел в сторону, чтобы закурить.Навалились воспоминания: именно смерть любимой что-то сломала в нем, сломала интерес к карьере и работе, а он подавал надежды как инженер -преоктировщик, он забросил учебу в васшей школе, деньги тоже стали для него не так важны — главное, чтобы хватало на ночлег и еду. А еще он стал созерцателем и чем дольше смотрел на окружающую действительность, тем больше ему казалось, что без любимого человека не надо заводить семью и детей. Он вдоволь насмотрелся на отчужденные семьи, где даже дети не играли связующей роли, Косматкин тогда решил, что просто доживет отмеренное ему время и покинет этот мир, не оставив никакого следа. С каждым прожитым годом однако он все больше и больше хотел покоя, но опять началась война, опять смерти, опять лишения. Он докурил и вернулся к столу, успев услышать окончание разговора. ...ну, вот, мой жених умер, потом родителей большевики в Сибирь, и так я оказалась одна. Дочь помещика с кучей недругов и без любимого. Пришлось уезжать. Вернуться не было желания? Ведь могли имение отсудить и землю, когда немцы пришли. На той территории они ничего никому возвращать не стали. Она не входит в их какой-то план восстановления или как он точно называется. Так что там мне ничего не светит, но, ничего, не пропаду. Поеду в Варшаву, там переводчики и делопроизводители все же нужнее, чем здесь. Или замуж? - тихо сказал Косматкин. Или змуж, - согласилась Татьяна, а хозяйка дома внезапно изрекла: Так это у меня теперь минус квартирантка? Ну, пани Мария, не завтра, конечно, но съехать мне придется. Да и чем я платить стану, если работы не будет. В бордель я точно не пойду. Может Эльза попросит Зайберта вас пристроить? Ей все равно. Она сказала мне о продаже фабрики и у нее даже голос не изменился. А ведь она далеко не дура и понимает, какие последствия для города принесет ее решение. Пани татьяна, но ведь вы еще не знаете, действительно ли новые владельцы станут завозить работниц с Востока. Может, они решат оставить все как есть? Дай Бог, чтобы ваши слова оказались верными, но что-то подсказывает мне, что чуда не случится. А хотите я вам историю смешную расскажу? - спросила хозяйка дома, и они согласились, так как посиделки стали казаться через чур печальными. И пани Мария, к удивлению Космтакина, выдала прекрасную добрую притчу сдобренную отборными но веселыми ругательствами. Про неприятные вещи онив тот вечер болльше не говорили. И это порадовало Косматкина. Не вся же жизнь должна состоять из страданий боли и переживаний, должны же в ней случаться и светлые моменты, когда просто посидеть летним вечером с выпивкой и хорошей закуской да еще и в компании двух женщин просто приятное времяпровождение. И он решил больше не думать про заложников, про свою потерянную любовь, а пить, курить и слушать болтовню своих соседок, иногда перехватывая инициативу в разговоре на себя.
Глава 23
Распоряжение Зайберта посетить импровизированную тюрьму для заложников привело Барта в хорошее настроение, так как он просто одурел от бесконечных допросов. За истекшие сутки в комендатуру с признаниями в совершенных убийствах и с доносами на соседей и коллег по работе пришло двадцать восемь человек, преимущественно женщины. Кроме этих визитеров Шульц периодически просил его помочь в опросе подозреваемых по своему списку, а в нем было четырнадцать человек, и если с теми, кто пришел добровольно, Барт разбирался достаточно быстро, то с дамами из списка сыщика приходилось вести полноценный допрос. Шульц подготовил список вопросов, так что задачей Барта было тщательно записать ответы и по возможности составить мнение по поводу подозреваемой.
Но пока нигде и намека не было на причастность к убийствам. Зайберта же эта ситуация забавляла, хотя лейтенант не видел ничего смешного в том, что старуха лет семидесяти , которая еле-еле ходит и у которой они взяли в заложники дочь, рассказывает, как выслеживала молодых и уже почти здоровых офицеров ночью, как била их топором по затылку и вырывала глаза ногтями. При этом она трясла желтыми похожими на сушеные птичьи лапы кистями перед лицом Барта и упорно твердила на польском «Отпустите мою дочь. Она за меня страдает». Остальные «убийцы» были примерно такими же, только отличались возрастом и полом. В их глазах был страх, было отчаянное желание , пожертвовав собой, спасти от расстрела сына, дочь или внука или наоборот, мать или отца. Спасать мужа или жену не пришел никто.
С доносами дела обстояли тоже печально: никакой ценной информации, обыкновенные слухи или подбор фактов на неугодных соседей или врагов на работе. Барту начало казаться, что он погрузился в чан с дерьмом, а каждый новый доносчик выливает ему на голову новые помои. За сутки он узнал о многих горожанах весьма пикантные и интригующие, но
