Читаем без скачивания Охота за слоновой костью. Когда пируют львы. Голубой горизонт. Стервятники - Уилбур Смит

— Сакина!

Он хотел остановить ее, но она, услышав его строгий голос, не остановилась. Он понял, что настаивать глупо, и мудро изменил свой следующий приказ.

— Альтуда, ты единственный, кто знает дорогу. Иди впереди с сестрой.

Альтуда бегом догнал сестру, и они первыми углубились в неведомые земли за изгородью.

Колонна извилистым маршрутом двигалась в густом кустарнике, Аболи и Хэл замыкали ее. Люди давно не ходили по этой тропе. Ее проделали дикие животные. На мягкой почве отчетливо виднелись их следы, а их помет усеивал тропу.

Аболи узнавал по этим следам всех животных и, идя быстрым шагом, показывал их Хэлу.

— Это леопард, а вот помет антилопы с извилистыми рогами, мы называем ее куду. По крайней мере с голоду не умрем, — пообещал он. — Эта земля изобильна.

Это была первая после побега возможность поговорить, и Хэл негромко спросил:

— Что ты знаешь об этом Сабе, друге Альтуды?

— Я читал сообщения, которые он оставлял, и только.

— Разве он не должен был встретить нас у изгороди?

— Он написал, что отведет нас в горы, ничего больше. Я думал, он будет ждать здесь. — Аболи пожал плечами. — Но нас поведет Альтуда, и в Сабе мы не нуждаемся.

Они продвигались быстро, иногда бежали рядом с лошадью, держась за упряжь. Когда рядом было дерево, способное выдержать вес Аболи, он карабкался на него и смотрел назад в поисках преследователей. Всякий раз, спустившись, он отрицательно качал головой.

— Шредер придет, — говорил ему Хэл. — Говорят, эти зеленые мундиры способны перегнать всадника. Они придут.

Они шли по равнине, останавливаясь только у болотистых водоемов. Хэл держался за упряжь, чтобы легче было раненой ноге, а Аболи рассказывал ему, что произошло за месяцы их разлуки. Хэл молча выслушал рассказ Аболи на родном языке о том, как он забрал и похоронил тело сэра Фрэнсиса.

— Это были похороны великого вождя. Я завернул его в шкуру черного быка и положил рядом его корабль и оружие. Оставил еду и питье для путешествия, а на глаза ему положил крест его Бога.

У Хэла слишком перехватило горло, и он не мог поблагодарить Аболи.

День все тянулся, продвижение замедлилось: люди и лошади устали от ходьбы по мягкому песку. У следующего заросшего тростником источника, где они на несколько минут остановились, Хэл отвел Сакину в сторону.

— Ты сильна и смела, но ноги у тебя не такие длинные, как у нас, и я видел, что ты спотыкаешься от усталости. Отныне ты должна ехать верхом. — Когда она принялась возражать, он решительно остановил ее. — Во всем, что касается раны, я подчиняюсь тебе, но в прочем я капитан, и ты должна делать, как я говорю. Дальше ты поедешь верхом.

Ее глаза сверкнули. Она сделала легкий жест, выражающий покорность: сложила кончики пальцев и поднесла к губам.

— Как прикажешь, господин, — и позволила ему посадить себя на серую лошадь, на сумку.

Они обогнули болото и пошли чуть быстрее. Еще два раза Аболи поднимался на деревья и не видел преследователей. Хэл вопреки естественному чутью начал надеяться, что они ушли от преследования и беспрепятственно доберутся до гор, которые все ближе и выше.

В середине дня они пересекли широкую открытую заливную низину — луг, поросший короткой зеленой травой, где паслись стада диких антилоп с кривыми, как ятаган, рогами. Животные удивленно смотрели на приближающихся людей и лошадей. Их шкуры на солнце отливали сине-серым металлом.

— Даже я никогда таких не видел, — признался Аболи.

Поднимая пыль, стада разбегались перед ними. Альтуда, оглянувшись, крикнул:

— Голландцы называют этих животных «блаубок», синий бык. Я видел за горами огромные стада этих тварей.

За низиной земля начала подниматься: ряды все более высоких холмов уходили к горам. Колонна поднялась на первую гряду, Хэл с трудом поспевал за остальными. Теперь он двигался тяжело, явно преодолевая боль. Аболи видел, что лицо Хэла покраснело от жара; сквозь повязку, сделанную Сакиной, проступали кровь и лимфа.

На верху холма Аболи остановил колонну. Все посмотрели назад; на западном горизонте господствовала Столовая гора. Слева открывалась широкая голубая дуга залива Фалсбай. Однако все слишком устали, чтобы восхищаться видами. Лошади стояли, понурив головы, люди попадали на землю. Сакина слезла с коня и подошла к Хэлу: тот с трудом сел, прислонясь к древесному стволу. Она наклонилась, размотала повязку и с трудом сдержала возглас, видя, как воспалилась, разбухла и потемнела рана. Наклонившись ближе, Сакина вдохнула воздух. И когда заговорила, голос ее звучал строго.

— Идти дальше ты не можешь. Ты должен ехать, как заставил меня. — Потом она взглянула на Аболи. — Разожги огонь и вскипяти воду, — приказала она.

— У нас нет времени на такие глупости, — возражал Хэл, но от него отмахнулись. Аболи фитилем разжег небольшой костер и подвесил над ним оловянный котелок с водой. Как только вода вскипела, Сакина приготовила мазь из трав, привезенных в своей седельной сумке, и намазала ею чистую ткань. И еще курящуюся паром, приложила к ране. Хэл застонал и сказал:

— Клянусь, лучше бы Аболи помочился на мою ногу: твой дьявольский настой сожжет ее.

Сакина не обратила внимания на его грубоватую речь и продолжила свое занятие. Обмотав смазанное место чистой тканью, она достала из сумки ломоть хлеба и сушеную колбасу. Разрезала на куски, сложила хлеб и колбаски и раздала мужчинам.

— Да благословит вас Бог, принцесса.

Большой Дэниел прижал кулак ко лбу, прежде чем взять свою порцию.

— Бог любит вас, принцесса, — сказал Нед, и все остальные сразу приняли это имя. Отныне она стала их принцессой, и грубые моряки смотрели на нее со все возрастающим уважением и привязанностью.

— Есть можно на ходу, парни, — сказал Хэл, с трудом поднимаясь. — Нам слишком долго везло. Скоро и дьявол захочет своей очереди.

Со стонами и недовольным бормотанием отряд последовали его примеру.

Когда Хэл помогал Сакине сесть верхом, послышался предупреждающий окрик Дэниела:

— Ублюдок наконец объявился.

Он показал назад, на открытую низину у подножия холмов. Хэл усадил Сакину между сумок, а сам захромал в тыл колонны. Посмотрев вниз, он увидел длинную цепь бегущих людей, которые появились из зарослей и пересекали открытое место. Их вел единственный всадник, двигавшийся рысью.

— Опять Шредер. Нашел себе другую лошадь.

Даже с такого расстояния невозможно было не узнать полковника. Он сидел в седле, высокий, гордый, и в развороте его плеч, в том, как он поднимал голову и смотрел вперед, видна была смертоносная целеустремленность. Было ясно, что он еще не заметил их, скрытых зарослями.