Читаем без скачивания Злой волк - Неле Нойхаус

Пия редко теряла дар речи, но сейчас это был тот самый случай.

– Вы скрыли важную информацию, – сказал Боденштайн. – Возможно, из-за этого погиб человек. Что с компьютером вашей матери, в котором вы обнаружили е-мейл? Где он?

– У меня дома, – сказала Майке Херцманн, чуть помедлив.

– Хорошо. Тогда мы едем сейчас к вам домой и забираем его. – Боденштайн слегка хлопнул ладонью руки по поверхности стола и встал. – Ваше поведение будет иметь для вас определенные последствия, фрау Херцманн, это я вам обещаю.

В присутствии Корины Эмма всегда чувствовала себя какой-то ущербной и жалкой. Она сидела за большим столом в столовой, совершенно вспотевшая и аморфная, словно кит на суше. Корина тем временем готовила в открытой кухне, обставленной мебелью из высококачественной стали в стиле хай-тек, для своих четверых сыновей, которые в разное время приходили из школы. Корина с шести часов всегда была на ногах, в первой половине дня работала в офисе, кроме того, занималась семейными проблемами и хозяйством, в то время как Эмма чувствовала себя замотанной даже с одним ребенком. При этом раньше она делала на своей работе самые немыслимые вещи, что-то планировала, организовывала, импровизировала, и все это зачастую в самых тяжелых и самых примитивных условиях. Она в девятнадцать лет уехала из дома и без каких-либо проблем довольно успешно сама устроила свою жизнь.

Что изменилось? Когда она стала считать себя ни на что не способной? Раньше она обеспечивала доставку тонн продуктов и медицинского оборудования в самые отдаленные уголки мира, а сегодня уже одна покупка в супермаркете была для нее проблемой.

В кухне стоял аромат помидоров и базилика, чеснока и жареного мяса, и желудок Эммы болезненно сжался от голода. Параллельно Корина выгружала посуду из посудомоечной машины, рассказывая при этом о последних приготовлениях к грандиозному торжеству, которое состоится в пятницу.

– Я уже заканчиваю, – сказала Корина и улыбнулась. – У тебя ведь есть еще время?

«У меня есть целый день», – подумала Эмма, но не сказала этого вслух, а ограничилась сдержанным кивком. Она молча выслушала повседневные новости, которые Корина рассказывала о своем муже и сыновьях, и неожиданно испытала чувство зависти. Как бы она тоже хотела иметь дом, мужа, который вечерами неожиданно приносил бы суши, поливал сад, устраивал со своими сыновьями различные мероприятия и каждый вечер за бокалом вина вместе с женой обсуждал минувший день! Насколько иной была ее жизнь! Ее единственным жильем была квартира с чужой мебелью в доме свекра и свекрови. Еще у нее был муж, который почти ничего о себе не рассказывал, а перед самым рождением своего второго ребенка оставил ее. А о своем страшном подозрении в том, что он, возможно, сделал с Луизой, она вовсе не хотела думать. Постепенно в ней укоренилось чувство, что она навсегда потеряла Флориана, и в последние дни оно переросло в уверенность. То, что случилось, нельзя было больше изменить.

– Ну, вот. – Корина подсела к Эмме за стол. – О чем ты хотела со мной поговорить?

Эмма собрала все свое мужество.

– Флориан никогда не рассказывал мне, что у него есть сестра-близнец. Никто о ней ничего не говорит.

Улыбка исчезла с лица Корины. Она облокотилась локтями на стол, сложила руки и закрыла ими лицо. Эмма уже подумала, что Корина не ответит ей, так долго она молчала. Но наконец она опустила руки и вздохнула.

– История Михаэлы очень печальна и болезненна для всей семьи Финкбайнер, – сказала она тихо. – Еще маленькой девочкой она страдала психическим заболеванием. В наше время, вероятно, ей можно было бы помочь, но тогда, в семидесятые годы, проблема детской психологии не была еще хорошо изучена, и никто не знал, что у нее расстройство множественной личности. И ее просто считали капризным, лживым ребенком. Поэтому с ней поступали очень несправедливо, но никто не придумал ничего лучшего.

– Это ужасно, – прошептала Эмма растерянно.

– Йозеф и Рената заботились о Михаэле больше, чем о нас, других детях, – продолжала Корина. – Но вся любовь и забота в конечном счете ничего не дали. В двенадцать лет она впервые ушла из дома, ее поймали на магазинной краже. После этого у нее всегда были неприятности с полицией. Йозеф многое улаживал благодаря своим связям, но Михаэла этого не понимала. Она рано начала употреблять алкоголь и наркотики, никто из нас с ней больше не общался. Для Флориана это было особенно тяжело.

Все радостные искорки погасли в глазах Корины, и Эмма пожалела, что затронула эту тему, которая вызвала у Корины такие болезненные воспоминания.

– Почему Флориан никогда мне о ней ничего не рассказывал? – спросила Эмма. – Я бы это поняла. В каждой семье есть паршивая овца.

– Ты должна понять, как это ужасно было для него и как он от этого страдал. Наконец, это было одной из причин, почему он уехал из дома, как только смог, – ответила Корина. – Он все время находился в тени своей сестры, которой всегда уделялось значительно больше внимания, чем ему. Пусть он был прелестным ребенком, прилежным и трудолюбивым, но первенство всегда принадлежало только Михаэле.

– И что с ней стало?

– Она бросила школу, когда ей исполнилось пятнадцать лет, и пошла на панель, чтобы заработать себе на наркотики. Постепенно она осела в этой среде. Йозеф все предпринял, чтобы ее вытащить оттуда, но она не хотела, чтобы ей помогли. После попытки суицида она провела пару лет в закрытой психиатрической клинике. Она не хотела больше встречаться ни с родителями, ни с кем из своих братьев и сестер.

Эмма заметила, что Корина говорит о своей сводной сестре в прошедшем времени.

– А где она сейчас? Кто-нибудь это знает?

На плите кипящая в кастрюле вода для макарон стала выплескиваться через край, образуя шипящий пар. В этот момент возле окна кухни остановился автомобиль. Шум мотора затих, хлопнули дверцы, и раздался звонкий детский голос: «Мама, я хочу есть!»

Корина, казалось, ничего этого не воспринимала. Вся ее энергия разом покинула ее. Она сжала губы, и взгляд ее был бесконечно печальным.

– Михаэла умерла два года назад, – сказала она. – На ее похоронах были только Ральф, Ники, Сара и я. С тех пор никто больше не упоминает ее имя.

Эмма с ужасом смотрела на подругу.

– Поверь мне, Эмма, так лучше. – Корина коснулась рукой руки Эммы, потом встала и пошла к плите, чтобы положить макароны в кипящую воду. – Не надо бередить старые раны. Михаэла действительно принесла слишком много горя Йозефу и Ренате.

Торбен, младший сын Корины, ворвался через открытую застекленную дверь в столовую, бросил свой рюкзак в угол и побежал в кухню, не обращая внимания на Эмму.

– Я умира-а-аю с голоду! – объявил он.

– Помой руки и отнеси свой рюкзак наверх. Через десять минут будем обедать. – Корина рассеянно погладила его по голове, потом посмотрела в сторону террасы. – Спасибо, что ты его забрал, Хельмут. Поешь с нами?

Эмма только сейчас заметила управляющего домами Гельмута Грассера, который стоял в дверях, ведущих на террасу. Она встала.

– Здравствуйте, господин Грассер, – сказала она.

– Добрый день, фрау Финкбайнер. – Он улыбнулся. – Как вы себя чувствуете в такую жару?

– Спасибо, пока ничего. – Эмма тоже выдавила из себя улыбку. Она надеялась поговорить еще с Кориной о своих подозрениях по поводу Флориана и Луизы, но теперь это было едва ли возможно, так как Торбен и управляющий уже сидели за столом.

– Я, пожалуй, пойду, – сказала она, и Корина не попыталась ее удержать. Ее лицо было мрачным, привычные лучики погасли. Она сняла крышку со сковороды, в которой на слабом огне томился соус из мясного фарша, и помешала его. Не обиделась ли Корина на нее за то, что та спросила ее о сестре-близнеце Флориана?

– Спасибо за искренность, – Эмма не осмелилась обнять подругу, как она это делала обычно. – До завтра.

– Да, до завтра, Эмма. – Ее улыбка была натянутой. – Не обижайся на Флориана.

Боденштайн втиснулся на пассажирское сиденье в «Мини» Майке Херцманн, так как он считал, что она вполне может попытаться от них сбежать. Пия взяла служебный автомобиль и вслед за ними поехала в город. Кай тем временем запросил ордер на арест Бернда Принцлера и постановление на производство обыска по его местожительству. Пия до сих не могла смириться с тем, что натворила Майке Херцманн. Когда она проезжала мимо Мессетурма[32], зазвонил ее телефон.

– Это Фрей. Добрый день, госпожа фрау Кирххоф. Я только что получил информацию о том, что в вашем расследовании наметился прогресс, – сказал главный прокурор, и Пия удивилась тому, как налажена доставка информации в прокуратуре Франкфурта.

– Да, мы раздобыли адрес подозреваемого по делу Ханны Херцманн и занялись расследованием нового убийства, – ответила она.