Читаем без скачивания Злой волк - Неле Нойхаус

– Что здесь вообще произошло? – прервал он словесный поток Пии по пути к дому.

– Женщина была прикована к стулу, и в рот ей был вставлен кляп, – ответила Пия. – Соседи думали, что она уехала, так как на ее двери висела табличка. Поэтому ее никто не искал.

Небольшой дом был полон людей в белых комбинезонах. Было невыносимо жарко.

– Отопление было включено на полную мощь, – сказал кто-то. – Похоже, она здесь давно лежит.

Боденштайн и Пия вошли в комнату. Полыхнула вспышка – Крёгер фотографировал труп и обстановку вокруг.

– Боже мой, какая жара! – простонала Пия.

– Ровно 37,8 градуса, – сказал Крёгер. – Должно было быть еще жарче, но дверь была открыта, когда мы приехали. Кстати, теперь уже можно открыть окна.

– Нет, еще нельзя, – сказал Хеннинг Кирххоф, который присел на корточки рядом с трупом. – Только после того, как я измерю температуру тела. Но старший комиссар Крёгер, кажется, этого не понимает.

Кристиан Крёгер полностью проигнорировал шпильку Хеннинга, продолжая производить фотосъемку.

– Как она умерла? – спросил Боденштайн.

– Во всяком случае, довольно мучительно, – ответил Хеннинг, не поднимая взгляда. – Я предполагаю, от обезвоживания. Об этом свидетельствует высохшая шелушащаяся кожа и впавшие виски. Гм… Глазные яблоки желтого цвета. Это может быть признаком отказа почек. У людей, испытывающих сильную жажду, а точнее говоря, у которых наступает обезвоживание, из-за недостатка жидкости сгущается кровь и происходит сбой в работе жизненно важных органов. В конечном счете наступает смерть в результате множественного выхода из строя органов и систем. В большинстве случаев сначала отказывают почки.

Пия и Боденштайн наблюдали, как Хеннинг сначала перерезал клещами кабельные стяжки на запястьях и лодыжках женщины, а затем пластиковую бельевую веревку, которой она была привязана к стулу.

– Она, видимо, долго боролась. – Он указал на ссадины и кровоподтеки на суставах рук и ног. Он осторожно снял скотч, которым была обвязана голова погибшей. На клейкой ленте пучками висели волосы.

– Это тоже признак обезвоживания, когда волосы так легко выпадают, – заметил Крёгер.

– Умник! – проворчал Хеннинг.

– Заносчивый всезнайка, – парировал Крёгер.

– Я знаю, кто ее убил, – раздался неожиданно со стороны двери тонкий голос. Боденштайн и Пия обернулись. Перед ними стоял бледный призрак в промокшей черной куртке с капюшоном.

– Что вы здесь делаете? – вырвалось у Пии.

– Я хотела поговорить с фрау Вергес. – Майке Херцманн выглядела, словно персонаж японских комиксов «манга», с заостренным лицом и чрезмерно большими, сильно накрашенными глазами.

– Я… я здесь уже была недавно, но она… она утверждала, что не знает, чем сейчас занимается моя мать. Это было ложью. Я, правда, выяснила, что она также знает Килиана Ротемунда.

– Да что вы? А когда вы собирались нам об этом сообщить? – Пия с удовольствием бы ей сейчас врезала.

– И кто же убил фрау Вергес? – вмешался Боденштайн, пока Пия не осуществила свое намерение.

– Этот татуированный байкер, – прошептала Майке, не сводя глаз с трупа фрау Леонии Вергес. – Он и еще один мужчина выбежали со двора и вскочили в автомобиль, когда я как раз приехала.

– Бернд Принцлер? – Боденштайн загородил ей обзор.

Майке Херцманн молча кивнула. От ее ершистости не осталось и следа. Теперь это было лишь осознающее свою вину и имеющее жалкий вид существо.

– Кстати, вы заметили мини-камеру на отопительной системе рядом с дверью? – спросил неожиданно Крёгер. Боденштайн и Пия повернули головы. В самом деле! На радиаторе, который висел на стене рядом с дверью, стояла крошечная камера размером с детский кулачок.

– Что это может означать?

– Кто-то снимал ее отход в лучший мир, – предположил Крёгер. – Непревзойденный цинизм!

Боденштайн с Майке прошли в кухню, Пия подошла к письменному столу и нажала клавишу воспроизведения автоответчика. Семь новых сообщений. Трижды после дикторского текста опускали трубку, но потом раздался голос с пленки.

«Ты хочешь пить, Леония? – Голос был однозначно изменен. – «Ты будешь еще больше хотеть пить. Ты знаешь, что смерть от жажды – это самая мучительная смерть? Нет? Гм… Проверенное правило: три-четыре дня без воды, и ты труп. Но при такой жаркой погоде, как теперь, все произойдет значительно быстрее».

Пия и Кристиан Крёгер переглянулись.

– Как же это отвратительно, – сказала Пия. – Всякий раз, когда я думаю, что видела уже все, происходит что-то, что превосходит все ранее виденное. Они действительно наблюдали за женщиной, пока она умирала.

– Или даже снимали это на пленку, – добавил Крёгер. – Это называется «снафф». Любительский ролик, в котором снято реальное убийство. Наверняка существует немало больных идиотов, которые выложат за это хорошие деньги.

Вторник, 29 июня 2010

Эмма потеряла покой. Она скучала по своей маленькой дочке и одновременно боялась того момента, когда Луиза опять окажется дома. До сего времени она никогда не воспринимала ответственность за своего ребенка как тяжелую ношу, но сейчас это стало именно так. Это стало бременем, которое она должна была нести совершенно одна. Это было ее задачей – защитить Луизу и еще не родившегося младенца.

Эмма не могла понять, почему Флориан никогда не рассказывал ей о своей сестре-близнеце. Что еще он скрывал от нее? Какой будет ее дальнейшая жизнь? Она скопила некоторую сумму денег, и отец после смерти оставил ей в наследство квартиру во Франкфурте. От сдачи квартиры в аренду она могла бы некоторое время продержаться на плаву. Среди ночи она даже отправила е-мейл своей прежней начальнице и осторожно спросила, нет ли у них работы для нее в отделе обработки документации. До рассвета она просматривала сайты в Интернете, посещала различные форумы, на которых общались женщины, дети которых подвергались насилию, читала страшные истории об исполненных любви мужьях и отцах, превратившихся в педофилов. Во всех этих случаях она пыталась проводить параллели со своей жизнью и с Флорианом. Мужчины, которые совершали насилие над детьми, часто имели в детстве психологические травмы или сами становились жертвами педофилов. Где-то было написано, что склонность к педофилии также часто обусловлена генетически.

В половине седьмого Эмма захлопнула ноутбук. Только в последние часы она ясно осознала всю серьезность подозрения, что Флориан мог совершить насилие над Луизой. Тот факт, что она вообще считала это возможным, означал крах ее семейной жизни. Никогда больше она не сможет ему доверять, никогда больше она не будет спокойна, если он будет оставаться один на один с ребенком. Все это было так отвратительно, так больно! И не было никого, с кем она могла бы об этом поговорить. По-настоящему поговорить. Психотерапевт и женщина из Департамента по делам молодежи, правда, ее выслушали и дали какие-то советы, как ей следует себя вести, но Эмме хотелось поговорить с кем-то, кто знал Флориана, кто смог бы ее успокоить и сказать ей, что все это сплошная чепуха. Ее свекор и свекровь отпадали. Она считала недопустимым обременять старых людей такими проблемами, тем более за несколько дней до торжества, посвященного юбилею Йозефа.

Здесь ей в голову пришла Корина. Сводная сестра Флориана всегда была честна с ней, они дружили, и Эмма ценила ее совет и ее мнение. Может быть, она расскажет ей что-нибудь о загадочной сестре-близнеце Флориана! Приняв решение, Эмма написала эсэмэску, в которой просила Корину уделить ей четверть часа.

Не прошло и минуты, как она получила ответ.

«Ты рано поднялась!:) Приходи к нам сегодня днем. Вместе пообедаем и заодно поговорим. О’кей?» — написала она.

«О’кей. Спасибо», – ответила Эмма. Она тяжело вздохнула. Ей глубоко претило расспрашивать других людей о собственном муже, но тот не оставил ей выбора своей нечестностью.

– Закрой. Я замерзла, – сказала Катрин Фахингер раздраженно, когда Кристиан Крёгер настежь раскрыл окно в переговорной комнате. Гроза минувшей ночью принесла немного прохлады, приятный свежий воздух ворвался в помещение, разогнав затхлое тепло.

– В комнате двадцать один градус, – ответил Крёгер. – Никакого движения воздуха.

– И тем не менее. Я сижу прямо на сквозняке. Сегодня я упряма.

– Тогда сядь куда-нибудь еще.

– Я всегда сижу здесь!

– Десять минут свежего воздуха тебя сразу не убьют. Я всю ночь работал, и мне нужно немного кислорода, – заявил Крёгер.

– Не изображай из себя единственного, кто здесь работал, – фыркнула Катрин, вскочила и уже хотела закрыть окно, но Кристиан крепко схватился за ручку.

– Ну, хватит. Оставьте окно открытым. И возьмите себя в руки, – сказал Боденштайн. – Сядьте на десять минут где-нибудь в другом месте, Катрин.