Читаем без скачивания Садовник (история одного маньяка) - Нина Бархат

Эд осторожно взял ее безвольную холодную руку.

- Ника, это уже… позади. Он тебя… не тронет…

«Больше» так и не прозвучало. Он проглотил его в последний момент, и теперь горло саднило от этого жуткого, безусловного «больше»!…

Слезы опять накатили, заставляя ее дышать чаще. И Эду пришлось приказать себе не думать о том, как она возбуждающе красива сейчас - с воспаленными веками, тяжелым дыханием, беспомощностью в глазах.

- Просто, знаешь… так глупо… - выдохнув, она качнула головой. Зажмурилась, отчего одна (самая горькая) слезинка перелилась, поползла по жемчужно-бледной коже щеки. И, вытирая своевольную каплю, шепнула тихо - он едва расслышал: - У меня сегодня день рождения.

- Сегодня?… - тупо переспросил он, сбитый с толку этим неожиданным заявлением. И вдруг понял, что за весь год так и не сподобился узнать, когда же у девушки, с которой он живет, день рождения! М-да, не гуд. - А… какое… В смысле, это получается какого числа?

Ника посмотрела на него с крайним удивлением.

- Девятнадцатого сентября.

Мир померк. В его тишине, заглушая бессвязное бормотание полубезумной старухи-памяти, разлилось обжигающее, стремительное осознание: год прошел. Прошел ровно год!!!

Эд понял, что сжал руку Ники слишком сильно. И ослабил хватку. Накрыл маленького беззащитного зверька своей огрубевшей лапой, в который раз удивляясь тому, как разительно контрастируют их руки. Как непохожи они сами - его страстная солнечная девочка и он, зверь, в сущности… Убийца.

А она стиснула его пальцы в ответ, заглядывая своими прозрачно-зелеными глазами в его черно-серые. Заглядывая в самую душу… И Эда пронзил внезапный иррациональный страх: она видит его насквозь.

Нужно хоть что-то сказать! Пусть даже глупость, лишь бы не молчать! Лишь бы не это ощущение краха - недалекого и неизбежного!…

- Ну, раз та-а-ак, - притворная веселость покоробила даже его самого, - то… ты сегодня не пойдешь ни в какой институт! - выдал он и разозлился на свою неуклюжесть: «Какой на фиг институт - через два дня после такого?»

Но Ника продолжала изучающе смотреть на него, погружая острую леденящую сталь взгляда глубже. И глубже.

«Только не молчать!» - отчаянно дернулся он под пыткой и фальшивым голосом конферансье провозгласил:

- Раз так, мы устроим настоящий праздник! Мы будем гулять! Развлекаться! Пойдем в лучшие магазины! В ресторан! Скажи куда, чего тебе хочется?

Ника отвела глаза.

Но вместе с облегчением вернулся страх - слезы вновь застилали их. Эд с ужасающей ясностью понял: она вот-вот заплачет. Надолго. И это уже не остановить!

Поспешно, почти не надеясь на успех, он коснулся ее лица, мягко повернул в свою сторону и поклялся шепотом, впервые искренне:

- Это будет самый лучший день. Я обещаю, Ника.

В бережном объятии его ладоней она все так же продолжала изучать что-то далекое за окном… А потом слабо улыбнулась.

Вариант с магазинами отпал сам собой, стоило Эду задуматься - он не видел Нику в магазине. В смысле - вообще никогда.

Вещи, призванные дарить глубочайшее наслаждение обычным, земным женщинам (тем, которые не растят огромные фикусы в детских ванночках посреди гостиной), - дорогая одежда, дизайнерская обувь, косметика, драгоценности, - оставляли Нику пугающе равнодушной.

Но не успел Эд растеряться от того, что планы рушатся еще до начала их осуществления, как вдруг его посетила поистине гениальная идея…

Мимо тянулся длинный забор, с обновленной побелкой вблизи ворот и замшелый (а кое-где и полуразрушенный) уже метров за тридцать от них. Всю дорогу Ника молчала, апатично глядя в окно. Однако вывеска из позеленевшей бронзы, выгнувшаяся полукружием над въездом с монументальными колоннами, оживила ее, как и предполагал Эд.

- У нас в городе есть ботанический сад?!

Поразительно, но она, несмотря на свою сверхчеловеческую любовь ко всему, что имеет зеленую расцветку и корневую систему, похоже, даже не знала о его существовании!

- Ну да, - небрежно (сдерживая победный возглас) ответил Эд. И поздравил себя с удачным началом.

Сводчатый зал административного корпуса встретил их благосклонно, хотя посетители в будний день (да еще и в такую рань) вызвали страдальческую гримасу на лице сонной билетерши. Вдобавок Эд решил, что им нужна непременно только самая дорогая экскурсия с самой насыщенной программой и индивидуальным высокопрофессиональным обслуживанием. Женщина за конторкой наконец проснулась, злобно глянула на нахала и потянулась к телефону…

Спустя несколько минут из незаметной угловой двери вылетела седовласая фурия в сером костюме с огромными очками и высоким, писклявым голосом. Отдышавшись и исколов неодобрительным взглядом парочку в пустом зале, она повелительным жестом указала на дверь - путешествие началось…

Эд прилежно вышагивал за ней по бесконечным дорожкам, петлявшим между деревьями и их табличками с гордой латиницей, нырявшим то под широкие лапы негостеприимных хвойных, то под легкие, как материнское прикосновение, ветви лиственных… И осторожно посматривал на Нику.

Тихо следуя по маршруту, она вначале не проявляла эмоций. Но постепенно оттаивала - мелькала слабая, едва заметная улыбка или заинтересованный взгляд в сторону одного из живых экспонатов…

И тем не менее Эд оказался прав, что привез ее сюда - в святилище.

Не прошло и часа, как она, лучась от удовольствия, уже летела впереди! Замирала в солнечном мареве возле очередного экзота и возвращалась, чтобы задать каверзный вопрос экскурсоводу или рассказать самой любопытный факт об особенностях метаболизма данного экземпляра.

К концу утомительного путешествия Эд уже не был уверен, кто кому читает лекцию. И тихонько посмеивался, видя заговорщически мелькающие в зарослях светлые головы - золотистую и серебряную.

Да уж, а ведь в админкорпусе эта очкастая мымра поглядывала на них с явным осуждением, справедливо догадываясь о роли Ники в его жизни. Но нет, никто не в силах устоять перед обаянием его золотой девочки!…

В конце концов он запросил пощады сам, осознав, что две безумные женщины вряд ли добровольно прекратят увлекательную игру в «а ты не знаешь!»…

Когда они с Никой, едва волоча ноги, удалялись от обшарпанного здания, несущего свое вечное печальное достоинство просвещенного в мире невежд, в дверном проеме еще долго виднелась седовласая дама. Она смотрела им вслед с мечтательной отстраненностью безнадежно влюбленной…

Эд очень хорошо понимал ее. И даже немного приревновал.

Долгая прогулка на свежем воздухе, да еще почти без завтрака, разбудила желудок. Маленький и незаметный в сытом состоянии, он вдруг распахнул пасть в полтела, превратившись в кровожадного монстра, готового сожрать что угодно - даже миленького поросеночка с розовым бантиком на шейке, даже отчетливо подозрительный хот-дог в придорожном ларьке…