Читаем без скачивания Как Виктор Суворов сочинял историю - Владимир Грызун

И, в-третьих, отметим, подо что товарищ Сталин передал завод, изготавливавший инвентарь для вышеуказанной вечеринки. Это — истребитель. Не «крылатый шакал» Су-2, предназначенный для кровожадной агрессии, не стратегический бомбардировщик, необходимый для разрушения вражеских городов и заводов, а истребитель, нужный для защиты своего неба от шакалов и дальних бомбардировщиков врага.[579]

Так что получается, что Виктор Суворов самолично, собственными руками в своей же дрянной книжке пропечатал историю остановки строительства Дворца Советов — одно из самых главных свидетельств того, что товарищ Сталин накануне войны отказался от скорого осуществления плана мировой революции.[580]

А все глупые авторские стоны о том, как «голову Ленина повелели сделать большой» (с. 81). (о-очень, о-очень большой…), «залы, лестницы — красный гранит, белый гранит, черный, мрамор белый и розовый, малахит, лабрадор. Портьеры — парча золотая» (с. 83), которыми наш слепой гусляр расписывает немыслимую роскошь так и не построенного Дворца Советов,[581] а также о том, что «из этой стали можно было построить десять тысяч танков Т-34 и вооружить ими десять танковых армий» (с. 85) ничего не стоят. В свете одного единственного факта из истории самолета ЛаГГ-3 их можно смело отправлять в ближайший пункт приема вторсырья. Если, конечно, там такое примут.

Глава 6

Вкратце об остальном

Умный в гору не пойдет, умный гору обойдет.

Так то ж умный…

Очень хочется ненадолго задержаться на войне в Финляндии, которую Суворов по граничащему с идиотизмом простодушию именует триумфом советской военной машины, утверждая, что «из боевых действий в Финляндии следовал только один вывод: для Красной Армии нет ничего невозможного. Если она способна наступать в таких условиях, значит, она способна наступать в любых других — хуже этого не бывает» (с. 220). Заодно, кстати, Виктор подвывает советскому «фальсификаторному официозу» образца 1940 года:

«Лишь могучая героическая Красная Армия показала впоследствии, что для нее нет непреодолимых преград. Но то, что было под силу Красной Армии, казалось невозможным или почти невозможным иностранным военным специалистам, в частности французским, которые говорили, что атака против подобных укреплений [как „линия Зигфрида“, оперативную глубину которой оценивали в 50 км] равносильна самоубийству для армии».[582]

Виктора в его обличениях снова занесло в довоенный красный уголок.

А нашу неудачу, потому что иначе как неудачей нельзя назвать кампанию, в ходе которой на Ленинградском направлении километров на 100 была отодвинута граница, присоединены куски напротив Кандалакши и Мурманска и получено право на аренду военно-морской базы в Финском заливе в обмен на 126 875 человек убитыми, пропавшими без вести и умершими от ран,[583] Суворов оправдывает следующим образом:

«Что же случилось в Финляндии? А случилась трагедия. […] Предполагалось, что „белофинны“ просто выбросят белый флаг. Сопротивление не предвиделось. Просто был отдан приказ — ввести войска. А финны уперлись. […] Началась война, штурм, прорыв. […] И оттого, что ожидалась безоговорочная капитуляция, никакой подготовки к войне в Красной Армии не проводилось. Планировался победный марш»[584] (с. 215–218).

Мол, извините, ошибочка вышла. Мы готовились к параду, а попали на войну… Вот и мрем от этого. Со страшной силой.

Конечно, потери были бы забыты и посчитаны оправданными, если бы РККА удалось хотя бы отчасти приблизиться к той эффектной непринужденности, продемонстрированной вермахтом при его действиях в Европе. Главная потеря от этой войны — беспристрастное доказательство всему миру того, что Красная Армия не в состоянии эффективно решить поставленные перед ней задачи. РККА потеряла лицо, и эта потеря делалась все более выпуклой с каждой новой победой немцев. И, что интересно, говоря о Халхин-Голе, Суворов вспомнил, что «Наступление — риск… В случае провала весь мир заговорит о том, что Сталин обезглавил армию, и воевать она не способна» («День „М“», с. 64<386>). Здесь он об этом почему-то не вспоминает.

Но у каждой армии существует Генеральный штаб, который должен войну планировать. А при нем — разведка, которая о всех потенциальных противниках сведения собирает. То самое Главное Разведывательное Управление, в котором наш беглый друг Суворов служил. И они обязаны были предвидеть, что ждет Красную Армию в Финляндии. А Генштаб на основе этого предвидения — готовить войска. Но из-за сталинских массовых посадок обе эти структуры были настолько обескровлены и напуганы, что не сумели, как следует, выполнить свои функции. Чего тут возиться, одним Ленинградским военным округом раздавим в пыль всех этих финнов — доложили Сталину согласно его же собственным рекомендациям. Долой войну, даешь парад!

Может, армия и неплохо воевала, под конец выучившись на собственном горьком опыте, однако пришлось ей спешно, под грохот орудий «линии Маннергейма», в снегу и на морозе перестраиваться именно от неспособности наполовину отстрелянного высшего военного начальства, и лично Сталина, трезво оценить ситуацию.

А это война всего-навсего с Финляндией, имеющей крайне слабую военную промышленность и людские резервы. Представим на минуту, что товарищ Сталин в начале своего вторжения в Европу опять вот так же, как в Финляндии, что-нибудь напутал? Опять бы направил в Генштаб свои скромные пожелания по направлению ударов, концентрации войск, стратегическим целям… И застряли бы наши войска прямо на границе. Забуксовали. Понесли потери и в авральном темпе начали учиться на своих ошибках. Стал бы ждать Гитлер, когда РККА учтет все просчеты и методом проб и ошибок дойдет до того, что сами же во многом и сформулировали в предыдущих, не «улучшенных» «отцом народов» планах? Нет, он просто начал бы мощное контрнаступление по всему фронту, и тут-то в своей приграничной полосе насобирал «котлов» и «мешков» еще похлеще, чем в реальном июне 1941 г. Вот бы и забрезжила эра арийского господства!

Причем, что интересно — Суворов, говоря, что «никто Гитлера не обманывал в Финляндии. Он и его генералы сами себя обманули. За что и поплатились» (с. 231), клеймит немцев за недооценку Красной Армии по итогам финской войны, однако напрочь забывая, что незадолго до Гитлера точно также «сами себя обманули» советские генералы со Сталиным. Практически одни и те же ошибки,[585] однако, Сталин — молодец, а Гитлер — соленый огурец. Недооценив финскую армию накануне войны, Красная Армия показала свою неготовность к организации крупных боевых действий. Скажите, что за бред, планировать наступление почти за полярным кругом именно зимой? Зачем, имея самые крупные в мире воздушно-десантные войска (по Суворову), брать полосу укрепрайонов именно в лоб? А ведь такие предложения были:

«Всех деталей я, конечно, не знаю, но неужели нельзя произвести десант нескольких дивизий с моря. Ведь мы видели, как японцы в Китае очень смело и нахально осуществляют успешные десантные операции. Здесь же уместно вспомнить, и об авиадесанте. Сейчас болота и озера замерзли. В таких условиях, во взаимной связи с наземными действиями можно высадить в тылу огромный десант тысяч 10–15 с техникой».[586]

Просто «наш вождь и учитель товарищ Сталин» считал «линию Маннергейма» вообще пропагандистским трюком, пока наши войска не уперлись в нее лбом. А между тем «разведка доложила точно», и сведения о линии финнов в Генштабе были. И характеристики ДОТов и ДЗОТов, и фотографии[587]… Потому Шапошников и просил для проведения операции значительные силы. Однако дядя с трубкой снова решил, что он умнее всех, разведка ему не указ, а Генштаб просто давно не отдыхал. Результат известен. И как при этом можно оценить действия командования армии, способного определить, с кем оно имеет дело, только после того, как войска понесут огромные потери и, не проспавшись от беспробудного шапкозакидательства, увязнут в тщательно подготовленной к обороне местности? Всем этим в Финляндии военно-политическое руководство СССР и вслед за ним Красная Армия показали свою слабость.

А вообще-то с тезисом о подвигах РККА в тех боях можно даже отчасти согласиться — в Финляндии Красная Армия действительно показала свою стойкость. Она проявила ее в преодолении невыносимых погодных условий на территории буржуазной Финляндии.[588] При этом не надо думать, что красноармейцы мерзли меньше, чем кто-либо другой на их месте. И мерзли они, и обмораживались, и умирали от холода на ночевках. Просто военачальникам на это было наплевать. Пополнение придет. А что потери, так на то и война, чтобы потери. Короче, погоду финскую наша армия выдержала. Но на территории СССР летом сорок первого этот опыт оказался без надобности.