Читаем без скачивания НКВД и СМЕРШ против Абвера и РСХА - Анатолий Чайковский

В конце 1942 г. советская контрразведка предприняла первые попытки не только улучшить организацию оперативно-розыскной работы, но и перейти к планомерным шагам по нейтрализации агентуры противника с участием контрразведывательных мероприятий как в советском тылу, так и на оккупированной территории. «Отбираемые у задержанных агентов разведок воюющих с СССР стран поддельные документы (паспорта, удостоверения, пропуска и пр.), чистые бланки документов, печати, явочные письма, «мандаты» германского командования[109], условные и опознавательные значки, воззвания и т. п., – указывалось в очередном нормативном распоряжении[110], – должным образом не используются для возможных агентурных комбинаций и не изучаются с той стороны, как можно по этим документам распознать временных агентов».

Заинтересованным органам предлагалось «в каждом конкретном случае выяснить возможность использования этих и других документов для внедрения агентуры НКВД в антисоветское подполье и банды», а отобранные у агентов материалы в подлинниках направлять в 4-й спецотдел НКВД СССР «на предмет исследования практики разведорганов противника по изготовлению поддельных документов и изыскания отсюда необходимых защитных мер». В сопроводительной записке предписывалось обязательно указывать, каким разведорганом противника изготовлен каждый документ, и какие инструкции были даны агенту в отношении порядка их использования.

Использование немецкой агентурой подложных документов особый размах приобрело в 1942 г. и позже. Последнее не было случайным. События зимы 1941–1942 гг. поставили перед Абвером и РСХА проблему улучшения качества ее подготовки и усиления маскировки, прежде всего с помощью документального прикрытия. При штабе «Валли», большинстве абверкоманд, некоторых абвергруппах и их учебных центрах, а также в органах СД работу развернули специальные подразделения и граверные мастерские, главной задачей которых стало изготовление подложных советских документов, печатей, штампов и т. д. С учетом переформирования, ликвидации, переподчинения, изменений в нумерации и передислокации в фронтовых условиях частей и соединений Красной Армии за основу изготовляемой «продукции» брались оригиналы захваченных документальных трофеев, а также оттиски на них различных печатей, штампов и т. д. С этой же целью активно добывались и разведывательные данные о пребывании на том или ином участке фронта советских воинских формирований. Лишь 107-я абвергруппа (разведывательную и диверсионную работу осуществляла против Брянского и Западного фронтов, партизанских отрядов БССР, Орловской, Курской, Брянской областей) располагала резервом в около 20 гербовых печатей дивизий Красной Армии, 40 печатями стрелковых полков, свыше 10 эвако– и 5–6 армейских госпиталей, штаба Западного фронта, нескольких райкомов ВКП(б) и комсомола, а также Тульского горотдела НКВД и Химкинского райотдела УНКВД Московской области. Большинство их них были поддельными, но имелись и оригиналы, захваченные в штабах разбитых частей, обнаруженные в служебных кабинетах спасавшихся бегством от наступающих немецких войск «ответственных» советских чиновников.

Увеличивался и поток диверсантов и агентов. В докладной НКВД СССР в Государственный комитет обороны отмечалось: за первые месяцы 1942 г. количество задержанной агентуры исчислялось почти 8 тыс. человек, а с начала войны оно составило 12 тыс. Подчеркивалось: «В отличие от прошлого (1941 г. – Авт.) года, когда германская военная разведка бросила в наши тылы наспех завербованных шпионов, диверсантов, распространителей провокационных слухов и пропагандистов «силы и мощи немецкой армии», значительная часть перебрасываемой в настоящее время агентуры обучена в специальных школах». К этому времени на оккупированной территории удалось выявить 36 таких «учебных заведений». В них одновременно обучались около 1500 их слушателей.

Потуги Абвера и РСХА не оставались без внимания и реагирования советской контрразведки. Разведывательно-контрразведывательные центры, их фронтовые и территориальные подразделения стали изучать и анализировать не только общие подходы, способы и методы разведывательно-диверсионной деятельности противника, но и особенности, характер, направленность, а также «почерк» работы его служб, органов, школ и курсов, их кадровый состав, места дислокации и многое другое. Пристальное внимание обратили и на используемые приемы и методы маскировки. Первая попытка в этом направлении была сделана уже в марте 1942 г. В директиве НКВД СССР (подписал замнаркома В. Меркулов) «Об усилении борьбы с агентурой противника, действующей на нашей территории под прикрытием советских документов» подчеркивалось: с целью зашифровки и легализации агентуры враг «снабжает ее различными гражданскими и воинскими документами, как-то: паспортами, удостоверениями командного и начальствующего состава, красноармейскими книжками, командирскими удостоверениями, оперативными предписаниями и различными справками. Последние частично захвачены в период наступления германской армии, отобраны у военнопленных и населения, изъяты у убитых и раненых бойцов, командиров и политработников или сфабрикованы немецкой разведкой»[111].

Указывалось, что для обеспечения забрасываемых агентов и диверсантов немецкие разведывательные органы «заготавливают бланки проездных документов, военно-медицинские справки о заболеваниях и состоянии здоровья, бланки телеграмм и паспортов, различные каучуковые штампы и печати».

Внимание акцентировалось и на том факте, что «пользуясь беспечностью и слабой бдительностью командного состава, а также недостаточно жесткой проверкой документов, вражеская агентура зачастую имеет возможность свободно передвигаться во фронтовой и прифронтовой полосе, а во многих случаях после задержания отпускается по той причине, что документы не вызвали подозрений».

Однако наказная часть директивы содержала лишь общий информационно-рекомендательный характер: об организации на линии фронта и прифронтовых районов контроля и проверки документов у всех лиц, «передвигающихся в одиночном порядке либо в составе небольших подразделений и команд»; о более тщательной фильтрации задержанных; особое внимание предлагалось обращать на подлинность проверяемых документов, время их выдачи, подписи, содержание, а также практиковать устный опрос. В наиболее уязвимых местах прифронтовой полосы предлагалось выставлять секреты, а в воинских частях и управленческих органах действующей армии наладить надежный учет и хранение всех документов.

Документ относился исключительно к компетенции особых отделов фронтов, армий и соединений. О задачах территориальных, транспортных, других оперативных подразделений в контексте рассматриваемой проблемы не упоминалось. С учетом тяжелых поражений летом 1942 г., отсутствия у большинства контрразведчиков необходимого оперативного опыта ожидаемого результата он не дал.

Улучшение агентурно-оперативной работы по локализации и пресечению усилий немецких спецслужб на пути применения ими ухищрений, в том числе по использованию поддельных документов, стало возможным лишь в ходе третьего года войны. Контролирующие подразделения приобрели соответствующие оперативные навыки, состоялся централизованный обмен на новые образцы и единый тип удостоверения личности офицеров и красноармейских книжек, ужесточился контроль проверок, дальнейшее развитие получило и более углубленное изучение уловок противника в борьбе на невидимом фронте. К середине 1943 г. количество задержанной агентуры, по данным СМЕРШа, составило почти 16 тыс. человек. Тогда же войска охраны тыла подвергли аресту еще 264 агентов и диверсантов, среди них 37 женщин и 33 подростка. «Все задержанные, кроме женщин и подростков, – отмечалось в обзоре Главного управления войск НКВД по охране тыла фронтов, – экипированы в форму военнослужащих Красной Армии…, снабжались портативными радиостанциями, оружием, взрыввеществами, значительными суммами советских денег, различными фиктивными документами и чистыми бланками… В ряде случаев агенты имели еще и дублирующие документы, изготовленные для них на имя гражданских лиц: паспорта, трудовые книжки, свидетельства об освобождении от воинской службы и прочее.

При тщательном их рассмотрении эти документы без особых усилий распознаются как фиктивные. Во многих случаях именно это способствовало разоблачению вражеской агентуры. Изготовленные, в частности в Варшавской разведывательной школе, обложки удостоверений личности, а особенно паспортов, при трении влажными руками сразу теряют цвет окраски, так как сделаны не из ткани, а из бумаги, дают трещины, края лохматятся, чего не встретить на подлинных советских документах».