Читаем без скачивания Меж двух огней - Патрик Вудроу

Он нагнулся, поцеловал ее в лоб и сказал, что все правильно, он понимает и что ей нужно немного поспать. Когда он выходил из палаты, она послала ему воздушный поцелуй. Он медленно брел по коридору, сам не понимая, что чувствует.

Стрейкен дошел до приемного покоя. Там было тихо, только работал телевизор, включенный на программе новостей.

Диктор рассказывала о последних событиях на бирже. Экономическая ситуация ухудшалась. Количество рабочих мест уменьшалось. За пределами больничных стен существовал реальный мир. Мир сокращения штатов и банкротства. Мир политики и войн. Мир, в котором фантазиям о затонувших сокровищах нет места. Мир, которому Стрейкен не принадлежал. Мир, который вскоре объявит свои права на Кей Ти.

Стрейкен сел на стул в углу и закрыл глаза, чтобы поспать, но вместо долгожданного отдыха пришли кошмары. Он метался по палубе «Морского духа» как загнанный зверь. Ему снился Эйдриан Гамильтон у руля моторного катера. Его крестный отец прочесывал сетью Южно-Китайское море. Острые пики Тиомана поднимались позади него акульими зубами. Одну задругой он вытягивал из моря картины и статуи. Каждый раз, когда он вытаскивал картину, он пробивал холст ногой. Мишель и Молли Ньюкрис аплодировали на заднем фоне.

56

Завтрак прошел мрачно. Стрейкен и Кей Ти почти не разговаривали. Они только обменивались банальными фразами на темы погоды и заголовков утренних газет.

Кей Ти должна была пройти последний сеанс с Чаном в десять часов. Потом часовой отдых, и она будет готова ехать. Больница сделала необходимые распоряжения. Ей забронировали место на самолет до Чикаго через Токио. Обратно она полетит бизнес-классом. Это была единственная мысль, вызывавшая улыбку на ее лице.

Чан пришел ровно в десять. Стрейкену снова надо было убить время, перед тем как попрощаться с Кей Ти, так что он спросил медсестру, нет ли неподалеку каких-нибудь достопримечательностей. Она сказала, что есть военно-морской музей, и больше ничего. Пешком пятнадцать минут, пять на такси. Стрейкену больше нечем было развлечься, и он узнал, как туда добраться.

День был душный и знойный. В такую погоду даже рептилии тяжело дышат. Стрейкен был рад, что легко одет. Пара старых кроссовок, синие шорты и белая льняная футболка; три предмета одежды, если не считать запонок и темных очков. Он старался не думать о Кей Ти и отнестись к ее отъезду как к любому другому неприятному событию. Спрятать голову в песок, как страус, и даже не вспоминать.

По дороге он составлял в уме список необходимого оборудования, которое понадобится ему для возвращения в пещеру. Стрейкен все еще не знал, что там, на глубине, так что ему нужно быть готовым к чему угодно. Мощные фонари — самое важное. Медленно горящие подводные флаеры, чтобы освещать судно во время работы. Много веревок. Оборудование, режущее металл. Сварочный агрегат, паяльник, теплый гидрокостюм. Специальная дыхательная смесь из кислорода и гелия. Возможно, даже насос и ворот. На это уйдет много денег, но он улыбнулся, когда добавил еще один пункт, который нельзя было купить за деньги и который был ценнее всего вместе взятого оборудования.

Питеру Зееману недавно стукнуло пятьдесят пять лет, и он работал инструктором по дайвингу последние тридцать. За это время он погружался в среднем три раза в день примерно триста двадцать дней в году. Он основательно пропитался водой за девятнадцать тысяч часов погружений. Стрейкен подсчитал это как-то ночью в бухте Святого Михаила, когда больше нечего было делать. Получалось, что Пит провел более двух лет своей жизни, вдыхая сжатый воздух под поверхностью воды. Может, и были в мире люди, которые ныряли больше, но Стрейкен сомневался.

Медсестра не обманула, Стрейкен дошел до музея за пятнадцать минут. Подъездная дорожка была обсажена плюмериями. В отличие от многих сингапурских исторических зданий, это не было построено в колониальные времена. Дом больше напоминал офицерский клуб-столовую времен Второй мировой войны.

Птичка, название которой Стрейкен не смог вспомнить, пила нектар с цветка орхидеи, вся в переливчатом синем оперении. Справа от него по фасаду здания жадно вилась глициния. В центре главной лужайки на двадцать метров в воздух возвышался мощный толстый эвкалипт, и ветерок перебирал его листья как страницы книги. Стрейкен прошел вдоль дорожки, жадно впитывая все эти впечатления. Он неожиданно поймал себя на странном ощущении какой-то своей благопристойности. Музеи, как и библиотеки, обычно не входили в ряд заведений, которые он посещал.

Внутри было прохладно и сумрачно — такое облегчение после яркого палящего солнца. Экспонаты расположились в хронологическом порядке. Через залы проходил сквозной коридор, и можно было не беспокоиться, что что-нибудь пропустишь. Кроссовки Стрейкена скрипели по полу. Звук эхом отдавался по всему зданию. Выставка была оформлена безупречно, и вскоре он с удивлением обнаружил, что увлекся.

В числе экспонатов были представлены модели лодок, начиная с пятнадцатого века. Тогда Сингапур входил в Мелаккский султанат. Лодки были типично азиатскими: деревянные сампаны и однопарусные джонки с высокой кормой, коротким килем и длинным рулем. Дальше дощечки с пояснительным текстом стали больше, отражая рост Сингапура в стратегическом отношении.

Сэр Стэмфорд Раффлз, основатель современного Сингапура, получил разрешение использовать порт как торговый пост для британской Ост-Индской кампании в 1819 году. С открытием Суэцкого канала в 1869 году наладились долговременные отношения этого города с Европой. Стрейкен восхитился изображениями больших клиперов, которые ходили по разным маршрутам и привозили в Англию экзотические грузы. Кофе из Явы, чай из Китая, резину с Малайзийского полуострова.

Он перешел к следующей экспозиции, которая рассказывала о росте гавани в 1920-х годах. К этому времени Британия провозгласила Сингапур своей основной военно-морской базой в Восточной Азии и добавила значительные военные сооружения к торговой инфраструктуре. Потом началась Вторая мировая война, и на соответствующей части выставки Стрейкен замер как вкопанный.

Он стоял перед вмонтированной в стену информационной доской. На ней висели три коричневые фотографии и три блока текста. На первой фотографии был изображен холеный британский генерал за письменным столом. На нем были шорты и рубашка с короткими рукавами, губы крепко сжимали трубку. С обеих сторон его охраняли бесстрастные японские стражники, и он подписывал что-то, видимо, бумаги о капитуляции. В выражении его лица проскальзывала униженная покорность. Стрейкен понимал, почему тот не мог оторваться от трубки. Он прочитал первый блок текста.