Читаем без скачивания Небесный охотник - Кеннет Оппель

Дойдя до последней двери по правой стороне мостика, мы остановились. Я повернул ручку и ощутил дрожь предчувствия. Стиснув зубы, я толчком распахнул дверь.

Мы вошли, и во мне вспыхнула надежда, поскольку помещение было забито деревянными ящиками. Подняв ближайшую крышку, я увидел, однако, что там не золото, а провизия. Мешки с мукой и рисом громоздились у стен. Ящик за ящиком демонстрировали нам всевозможные консервные банки: персики, телячьи мозги, салат. Целые замороженные кролики, прямо с мехом и потрохами. Еды столько, что можно было снарядить пешую экспедицию в Антарктиду. Я, пожалуй, не очень этому удивился, поскольку, судя по судовому журналу, «Гиперион» отправился в долгое путешествие и ему не дозволялось пополнять запасы пищи в пути.

Мы двинулись дальше. Следующим оказался стыковочный отсек. По потолку был проложен здоровенный рельс, к которому на стыковочных трапециях были подвешены два летающих агрегата, невероятно древних. Привычные мне орнитоптеры имели пару машущих оперенных крыльев, позволяющих набирать высоту и скорость. Но машины Грюнеля походили скорее на летучих мышей, чем на птиц. На их крыльях не было перьев, и сделаны они были из какого-то материала вроде мягкой кожи, странно мятого и с прожилками. Поверх крыльев и кабины пилота были установлены два пропеллера. Несомненно, это были очень несуразные штуки, к тому же на вид очень непрочные. И всё же я видел, что места в них рассчитаны не на одного, а на четырех пассажиров, так что они явно были достаточно мощные.

Орнитоптеры висели всего в нескольких футах над полом, и я рассмотрел один из них поближе. Спереди у него торчала металлическая рукоятка, похожая на заводную ручку у автомобиля. В кожистом боку я обнаружил крышку, открыл её и осветил фонариком его поблескивающие внутренности: шестерни, шкивы, звездочки и всякую прочую мелочь, которую можно отыскать на заводах Швейцарии. И никаких следов двигателя внутреннего сгорания.

— Это же часовой механизм, — с изумлением сказал я Надире. — Ему даже не нужно горючее.

Я никогда не слышал о таких штуках: двигатель, работающий без топлива Аруба. В полу ангара находился стыковочный люк, плотно закрытый и запечатанный коркой льда. Поднимались ли эти странные агрегаты когда-нибудь в небо, или же это были очередные разработки Грюнеля? Мне вспомнились его удивительные наброски летающего города и бесчисленные орнитоптеры, которыми пестрело небо над ним. И летающие люди тоже…

Здесь, на дальней стене ангара, висела пара огромных искусственных крыльев. Я подошел, чтобы лучше рассмотреть их. Каждое крыло было густо покрыто перьями и складывалось наподобие веера. Крылья крепились к замысловатому каркасу, который пристегивался к груди, рукам и ногам — поскольку там, похоже, был и хвост тоже, которым можно было управлять ногами.

— Как ты думаешь, они действуют? — спросил я Надиру.

— Может, попробуешь?

Я рассмеялся. На «Авроре» часто шутили, что я легче воздуха. И где-то в глубине души мне до сих пор верилось, что, если я когда-нибудь сорвусь, небо удержит меня и я полечу. Я ещё раз коснулся крыла рукой. Как счастлив бы я был попробовать!

Надира уже уходила прочь. Она как Хэл. Изобретения Грюнеля для неё лишь досадные помехи. Я присоединился к ней, и мы осмотрели оставшуюся часть ангара. Там не было ничего особенного, только ящики с запчастями и инструментами. Мы сделали короткий перерыв, и Надира подышала кислородом. Я тоже чувствовал высоту, и даже ходить стало труднее, но всё же пока я ещё не задыхался и хотел приберечь кислород до того момента, когда он действительно понадобится.

— Как тебе кажется, Кейт нормально себя чувствует? — спросила Надира, снимая маску.

— О чем ты?

— Она последнее время кажется немножко раздражительной, особенно с тобой.

— О, — небрежно бросил я, — думаю, она просто винит меня в повреждении «Саги».

Наверное, Хэл был прав насчет неё: у неё железный характер, а я встал между нею и тем, чего она страстно желала. Она хотела заполучить всю коллекцию Грюнеля, целиком; она хотела заполучить Хэла.

— Это же смешно, — заметила Надира.

— Она так не считает. И Хэл тоже.

— Он не доверяет тебе настолько, насколько ты заслуживаешь. Ты рисковал жизнью, чтобы спасти Ками Шерпа.

Я был очень благодарен Надире за эти слова. Кейт ни разу не говорила мне ничего подобного.

— Надо двигаться дальше, — сказала Надира, и я расслышал в её голосе нетерпение.

Когда мы выходили из ангара, корабль резко дернулся. Весь последний час я чувствовал, что ветер усиливается, судя по тому, как дрожал пол в местах, где была порвана наружная оболочка. Двигателям «Саги» приходилось работать с большей нагрузкой, чтобы удерживать курс. Мы пересекли мостик и подошли к двери по правому борту.

Я повернул ручку и толкнул. Дверь наполовину отворилась и уперлась во что-то твердое. Мой ночной кошмар ожил и заметался в груди, колотясь о ребра. Я выругался и свирепо пнул дверь. Раздался ещё один удар, потом какой-то скребущий по полу звук, когда дверь подалась и стала открываться дальше.

Я попятился, выжидая. Надира изумленно смотрела на меня, широко раскрыв глаза. У меня было такое ощущение, будто кто-то схватил моё сердце и досуха выжал его, словно губку. Ничего не происходило. Ни звука не доносилось из темного помещения. Я вытащил из рюкзака лом, стиснул его в правой руке, потом прыгнул вперед и ткнул фонарем за дверь.

Я ухватил ртом воздух. Потом начал смеяться и не мог остановиться. Под дверью застряла курица, замороженная до твердости железа. Надира стояла позади меня, и фонарик осветил других кур, сидящих за сетчатыми дверцами курятника. Казалось, они, того и гляди, закудахчут или примутся нести яйца.

Помещение оказалось миниатюрным скотным двором. Пол был застлан соломой, испачканной замерзшим птичьим пометом. Стояли плошки с водой и кормом. У дальней стены были два стойла, в одном была коза, в другом — дойная корова, обе валяющиеся на боку.

— Жуть, — сказала Надира.

— Ещё какая.

Но я начинал чувствовать, что на этом корабле призраком являюсь именно я, который двигается и дышит, в то время как всё вокруг сковано убийственной стужей. В наше время ни грузовые, ни пассажирские воздушные корабли обычно не берут на борт животных. Но это вполне отвечало желанию Грюнеля не зависеть от земли во время его долгого путешествия. Куры — это яйца, коза и корова — свежее молоко, сыр, а если потребуется, то и мясо.

Мы наскоро осмотрели помещение. Надира даже открыла курятник и разворошила солому, проверяя, не спрятал ли Грюнель что-нибудь там. Под впечатлением от её дотошности, я тоже проткнул вилами пакеты с кормом, на случай если вместо зерна в них находятся бриллианты. Приятных сюрпризов не обнаружилось.