Читаем без скачивания Теперь я твоя мама - Лаура Эллиот

Роберт разнервничался, когда она попыталась все объяснить, извиниться, прорваться сквозь стену непонимания.

– Как ты могла поехать туда, не посоветовавшись со мной? – спросил он, когда она замолчала.

– И что бы ты посоветовал мне делать? – парировала она.

– Ясное дело, я бы сказал тебе пойти с этой информацией в полицию.

– А что потом?

В Они бы действовали по стандартной процедуре.

– Они действовали так, когда доктор Виллиамсон сделала заявление. И посмотри, что произошло. Нашу дочь забрали под опеку, и она не хочет нас видеть.

– Чего ты хотела добиться, отправившись туда?

– Я хотела увидеть могилу той женщины… Ох, не знаю… Наверное» я хотела выкопать Сюзанну и крикнуть ей в лицо, что она лгунья и воровка… Я не собиралась встречаться с Джой, не тогда… Но внезапно она пришла туда, и меня понесло…

– Именно. Тебя понесло. Ты, как обычно, думала, что поступаешь правильно, делая все по-своему.

– Нет.

– Да! – Он стукнул кулаком по столу. – И теперь ты себя скомпрометировала. Она думает, что ты Клэр Фразьер.

– Знаю, я все это знаю. Но она поймет.

– Поймет что? Я ее отец, но ты не подумала обо мне, когда решила поступить так.

– Ты похоронил ее, Роберт, помнишь?

– Только давай без этого! Все свидетельства…

– Все свидетельства были косвенными, – возразила она. – Такими же косвенными, как и те, которые предоставил мне Дилан Ри. Я не хотела понапрасну беспокоить тебя, особенно когда ты так далеко.

– Я никогда не был далеко… ни от тебя, ни от нее. Каждый день… Ты даже не представляешь… – Он осекся.

– Но все-таки ты был далеко, Роберт, во всех смыслах этого слова.

Они провели вместе всего лишь час, а уже начали ссориться. Карле хотелось плакать, но она подавила это желание. Роберт тоже старался вести себя спокойно. Он обнял ее, и его уставшее лицо показалось Карле до боли знакомым. Они обнимались без желания. Теперь они были друзьями, которые не могли возродить страсть, когда-то их объединявшую. Как пламя, которое когда-то бушевало, любовь, которую они знали, угасла в тот вечер, оставив после себя горсточку пепла.

Глава семьдесят вторая

Джой

Привет, Исобель!

Меня зовут Джессика Келли, я племянница Карлы Келли. Я ввела твое имя в поисковик и нашла твой сайт. Я хотела только поздороваться и сказать тебе, как мы потрясены, рады и счастливы, что ты нашлась.

Когда я была маленькая, ты была моей воображаемой подругой. Родители никогда не говорили о тебе, чтобы не огорчать меня, но постепенно я узнала о пропавшей кузине. В саду у меня есть убежище, о котором никто не знает. Там я пряталась от братьев, твоих кузенов. Боже, лучше тебе их не знать! Я отнесла туда чайный сервиз, кукол и ксилофон. Однажды я пригласила туда тетю. Она казалась такой грустной, и я рассказала ей о моей тайной подруге. Ей стало лучше оттого, что я не верила, что ты умерла. Я перестала представлять тебя, когда мне исполнилось восемь лет, но всегда верила, что однажды мы встретимся.

Ты, должно быть, очень напугана тем, что произошло. Я пишу тебе для того, чтобы сказать, что тетя и дядя – хорошие люди. Дядя раньше любил тетю, и я думаю, что любит до сих пор. Но у него теперь другая жена и двое детей, так что, возможно, уже нет.

Он полицейский. Правда забавно, что он не смог найти человека, которого хотел найти сильнее всего на свете?

Каждый год в твой день рождения я ездила с семьей на кладбище Гласневин. Но тетя никогда не ездила туда с нами, потому что она думала по-другому. Она ездила туда в другие дни и говорила, что делает это для того, чтобы почтить память ребенка без имени. Она всегда верила, что найдет тебя. Так и получилось.

Жду не дождусь, когда смогу познакомиться с тобой и поприветствовать в нашей семье. Не говори тете, что я написала тебе. Она не хочет тебя стеснять… как и я. Ты не обязана отвечать на это письмо, но мне было бы приятно, если бы ты черкнула несколько строк. Возможно, мы можем дружить на фейсбуке.

С любовью,

Джой, стоя под плотной струей душа, отключает горячую воду. Сначала она визжит, потом начинает стучать зубами. Ледяные иглы колют ее затылок. Ее тело медленно привыкает к холоду. Она хочет, чтобы оно задеревенело. Тогда она получила бы контроль над ситуацией. Ощущение почти невыносимое, потом совершенно невыносимое, и ей приходится вылезать из-под душа, трясясь от холода в этой чужой ванной комнате, в чужом доме, в чужом городе, в чуждой ей ситуации, которая кажется такой нелепой, что хочется снова встать под холодный душ.

Прошло три дня с тех пор, как ее забрали. Эти незнакомцы, эти самозванцы, которые разрушили ее семью и пошли против справедливости, решили, что она будет оставаться под опекой чужих людей, пока не захочет встретиться со своими так называемыми родителями. Чтобы прикинуться Исобель Гарднер. Это так глупо!

Большую часть времени она проводит у себя в комнате и пишет электронные письма друзьям. Они потрясены ее историей. Она стала знаменитой на весь Маолтран. Осталось только папарацци позвать. Она яростно стучит по клавишам, советуя Люсинде прекратить нести чушь, будто она всегда хотела, чтобы ее мать была известной супермоделью. Дэнни Брин тоже пишет. Он теперь учится в Тринити-колледже и должен в ближайшее время навестить ее. Они могли бы прокатиться на его «бокстере». Она же все равно хочет убраться отсюда? Джой пишет, чтобы он забрал ее домой, в Рокроуз.

Патрисия говорит, что это невозможно. Она надеялась, что Джой сможет жить недалеко от своего дома, но ее так называемые родители хотят быть рядом с ней. Джой все равно, где она будет жить, пока не разрешится эта ситуация. Ее отец (она ни за что не будет называть его мистер Доулинг, как это делает Патрисия!) может проведывать ее раз в неделю, но только в присутствии Патрисии.

В дверь стучит женщина.

– Все в порядке, Джой?

За ее веселыми вопросами чувствуется тревога. Ее зовут Кэти, и она, должно быть, уже привыкла к взбалмошным молодым людям, которые устраивают беспорядок в ее ванной. Часть плитки покрылась трещинами, а на двери заметна приличная вмятина, словно ее часто пинали ногами.

– Да.

Джой говорит с трудом, так стучат зубы. Она выключает воду, вытирается и одевается. Кэти и ее муж Филип присматривают за детьми с «осложнениями», как выражается Кэти. У Джой нет осложнений. Она жертва ошибки правосудия. Так говорит отец. Она держится за эти слова и говорит их каждому, кто ей звонит. А звонят многие. Большинство со слезами в голосе, в ужасе и гневе из-за страшной ошибки, которая, как утверждает Мириам, повлечет отставки и судебные иски на возмещение морального ущерба на миллионы евро.

Первыми ее проведали дедушка и Тесса. Дедушка как-то сразу сник и опирался на трость. Когда он сел, то положил руки на набалдашник, но они все равно дрожали. Они хотели присматривать за Джой до того времени, пока генеральный прокурор не решит, надо ли проводить судебные слушания, но им не позволили, потому что официально, пока не подтвердится обратное, они не являются ее родственниками. Дедушка так громко шмыгал носом, что Джой дала ему коробку с салфетками и приказала прекратить делать вид, что он не плачет, Он твердил, что это его вина, и еще что-то о маленьком мальчике, пока Тесса не сказала, что он всех расстраивает.

Когда они ушли, Джой позвонила бабушке (мысль о том, что Мириам не ее бабушка казалась просто смехотворной!) и попросила привезти фотоальбом, когда она приедет в следующий раз. Мириам сказала, что альбом забрала полиция как улику, но она может привезти что-нибудь другое. Джой ничего не надо из вещей, ей хватит ноутбука, который и так уже с ней. Бабушка сняла гостевой домик неподалеку и решила не покидать Дублин, пока Джой не будет с ней. Она утверждает, что ее творческий запал исчез, поэтому Джои будет заниматься студией, пока их жизнь не вернется в нормальное русло. Но что-то в ее голосе беспокоит Джой. В нем чувствуется покорность, которой не было, когда социальные работники забирали ее из дому. Иногда они почти не говорят, просто сидят и держатся за руки.

Когда приехала Филлис Лайонс, можно было поплакать у нее на руках, потому что Филлис знала правду и была свидетелем рождения Джой. Она была той женщиной, которая приехала на тракторе и помогла матери Джой родить. Филлис соглашалась, что все так и было. Тогда был ужасный ливень. Один из худших. И она почти помогла Джой прийти в этот мир. С этим уже успела справиться ее мать. Но когда Джой начала плакать, она добавила, что пришла спустя какую-то секунду после ее рождения, так как простыни были в крови, как и сама малышка Джой. Филлис призналась, что она так быстро добралась до Рокроуза, что не было никакой разницы, присутствовала ли она при самом рождении или пришла через несколько секунд. Поэтому она никогда не уточняла этой подробности. Она говорила так быстро, что ее было сложно слушать. Интересно, у полицейских в участке, где они допрашивали ее, были те же трудности? Филлис залилась слезами, когда рассказ коснулся допроса. Тогда она впервые попала в полицейский участок, если не считать тех разов, когда получала паспорт и водительское удостоверение.