Читаем без скачивания Девушки для диктатуры сионизма - Михаил Маковецкий

Подойдя к своей одежде, возле которой в расслабленной позе расположились трое атлетически сложенных мужчин, он, было, потянулся за брюками, но самый молодой из атлетов его окликнул.

— Скажите, Шай, а как вас звала в детстве мама? Никогда не поверю, что в Ленинграде кто-то мог назвать своего сына Шаем.

— В детстве меня звали Шуриком, — ответил Ругальский, сразу поняв, что ресторанчика в Яффо ему не видать сегодня, как своих оттопыренных ушей без зеркала.

— Вы меня хотели спросить только это? — спокойно сказал он, хотя его одолевали плохие предчувствия.

— Да собственно я не должен был спрашивать даже этого, — разъяснил ситуацию Гришин, — мне заказали убить человека, известного как «полицейская мафия». Потому мы и встретились.

— А он вместо того, что бы решить вопрос и получить деньги, он вступает в совершенно ненужную беседу о том, как кого звали в Ленинграде, — укоризненно молвил Шпрехшталмейстер. Чувствовалось, что получение денег в Израиле его интересовало значительно больше, чем то, как звала Ругальского мама в Ленинграде.

— Вас, вероятно, зовут Сапог? — решил сменить тему Шай.

— Я не сапог, но растоптать могу, — ответил несколько оторопевший от такой догадки Шпрехшталмейстер.

— Вам посчастливилось беседовать с Хомяком, — спас положение Пятоев, — Сапог — это я.

— А вы, судя по вашим помощникам, — обратился Ругальский к Гришину, — наемный убийца по кличке «Полиглот»?

— Почему вы заказали убить Наташу? — спросил без видимого интереса Пятоев.

— Откуда вы знаете, что именно я ее заказал? — наконец потерял самообладание Ругальский, — а самое главное, как вы на меня вышли? И кто вам, черт подери, заказал меня?

— Обычно мы не раскрываем секретов нашей творческой кухни, — мягко сказал Пятоев, — но вы так взволнованы, что я не в силах вам отказать. При условии полной взаимности, разумеется.

— Уговорили, — согласился Ругальский, — вы расскажите все, о чем я вас спрошу, А я отвечу на все заданные вами вопросы. А потом мы разойдемся по домам и исполним свой супружеский долг перед родиной.

— Это если нам не придется применить высшую форму пролетарской самозащиты — расстрел, — продолжал гнуть свою линию Шпрехшталмейстер.

— Нет такой чистой и светлой мысли, которую бы Хомяк не мог бы выразить в грязной матерной форме, — успокоил побледневшего Ругальского Пятоев, — Не обращаете на его слова внимания. В действительности среди нас он самый гуманный. Любимая девушка даже называет его за это пассивным некрофилом. Теперь вкратце о волнующих вас вопросах. Когда от псковского олигарха поступила просьба убить эту девушку… Как ее, кстати, зовут?

— Наташа Пятоева, — подсказал Ругальский.

— Да, да, так вот, мы бы, конечно, выполнили заказ, без лишних и абсолютно ненужных действий. Но вы, вместо того, чтобы спокойно заказать убийство и оплатить услугу согласно действующему прейскуранту, начали выяснить наши анкетные данные. Зачем это вам? Ну, допустим, меня зовут Сапог, а его Полиглот, но зачем вам наши имена? Откуда эта ненужная фамильярность у солидного человека? Признаюсь, это нас насторожило. Как я уже говорил, секреты творческой кухни, тайны мастерства, по крупицам собранные наработки, это то, что люди искусства, а тем более, наемные убийцы, не должны выставлять на обозрение широкой публики. Признаюсь честно, это нас даже немного насторожило. И мы решили познакомиться с вами поближе.

— Как вы меня нашли?

— Какой вы, право, не сдержанный, — возмутился Пятоев, — бедуинская мафия на вас вывела.

— Любовь зла… — пробормотал Ругальский, — А козлы этим пользуются.

— Вы влюбились в Наташу Пятоеву, а когда она вас отвергла, решили ее убить? — предположил неисправимый романтик Шпрехшталмейстер.

— Перестаньте, — отмахнулся от него Ругальский. Я всегда с большой теплотой вспоминаю свое детство. У меня было семь нянек, а у них — четырнадцать сисек. И с тех пор я с большим недоверием отношусь к красивым девушкам вообще, а умным красивым девушкам типа Наташи в частности.

— А что, девчонка действительно хороша? — зажегся Пятоев, — Я не в себе, когда я не в тебе?

— Ее ценность определяется не этим, — продолжил Ругальский, — за таких как она «новые» дают приличные деньги. А главное, у нее были списки, которые странно желал получить наш общий знакомый, псковский олигарх.

— И вы эти списки получили? — поинтересовался Пятоев.

— Как говорит одна моя знакомая, вместо фаллического символа опять подсунули символический фаллос, — не без грусти ответил Ругальский.

— Послала на… — догадался Шпрехшталмейстер, — динамо прокрутила.

— Опростоволосился как невинное дитя, — сознался Ругальский, — у нее был с собой блокнот, там был записан адрес электронной почты. Блокнот я изъял и по этому адресу я зашел. Там был длинный список женских имен и фамилий, и возле каждого имени стоял адрес и телефон. Она мне сказала, что это и есть те самые списки. Я и поверил. А что еще это могло быть? Женские имена с псковскими адресами. С чувством выполненного долга я продал ее «новым», а якобы список отправил псковскому олигарху. Каково же было мое удивление, когда выяснилось, что это были не списки, а адреса и телефоны ее псковских знакомых и одноклассниц. Которые, в большинстве своем, как жили, так и проживают в Пскове. Псковский олигарх был в бешенстве. Но ничего изменить было нельзя.

— Наташа девочка очень аккуратная, — заметил Пятоев, — она открывала адреса на разных серверах и оставляла там информацию. На каждом адресе какую-то конкретную тему. Однажды она готовилась к экзаменам, и у нее полетел Windows, а все с ним и вся информация. С тех пор она прятала всю информацию на электронной почте и дублировала это на ее сайте.

— У нее есть свой сайт? — оживился Ругальский, — на электронной почте у нее была папка с другими адресами электронной почты, но толку от того нет никакого. Нет шифров для входа. А расспросить ее уже нельзя. Получив якобы списки, я поспешил передать ее «Новым». Вы же знаете, что я работаю один, мне было трудно ее прятать.

— Кстати, а почему вы хотели ее убить? — продолжил свои расспросы Пятоев.

— Она раскрыла мое инкогнито, — ответил Ругальский, — Простенько так, без затей. Когда мы заходили на ее электронный адрес, мне позвонили по телефону. На какой-то короткий промежуток времени она осталась у компьютера без контроля и отправила электронное сообщение. А по обратному адресу моей электронной почты установить мою личность не сложно. Впрочем, теперь все это не актуально. Моя личность известна и вам, и бедуинам. Так что ее убийством можете себя не затруднять. Значения это не имеет.

— Нехороший вы человек, — прокомментировал рассказ Ругальского Пятоев, — если бы убили эту девушку, то «новые» несомненно предъявили бы нам свои претензии. А это не хорошо.

— Да это не просто не хорошо, — взорвался Шпрехшталмейстер, — это прямое покушение на права человека. Давайте его грохнем. Ведь в тот же день гонорар получим.

— А не соблюдение прав человека должно быть строго наказано, — развил тему Гришин, — тут компромиссов быть не должно. Недавно я интересовался тем, как обстаят дела с соблюдением права человека в Англии. И выяснилось, что дела с соблюдением прав человека в Великобритании обстояли плохо. Настолько плохо, что это вызывает законную озабоченность как мусульманского мира в частности, так и всей прогрессивно мыслящей общественности вообще. Ущемлены в элементарных человеческих правах не только простые труженики, но и представители королевской семьи. В частности, принцесса Диана вынуждена была принять ислам тайно. Принятие ислама — это радостное событие в жизни любой женщины. Тем более горько осознавать, что такой праздник духа, как принятие ислама, даже принцесса Диана вынуждена скрывать. В мусульманских странах, где особенно щепетильно относятся к вопросам девичьей чести и достоинства женщины, этот беспрецедентный случай духовного надругательства над принцессой Дианой не мог не вызвать бурю общественного гнева.

А трагическая судьба принца Чарльза? Любой человек с чистой совестью, даже если он не пришел ещё к принятию ислама, не может не содрогнуться, узнав о череде издевательств над принцем Чарльзом. Когда принц, будучи человеком высоких моральных устоев, истинным хранителем мусульманских традиций, с глубоким уважением относящихся к своим супругам и бескомпромиссным в вопросам чести не только когда это касается его гарема, но и в любой ситуации, в которую может попасть настоящий мужчина. И этот чистый человек подвергся неслыханной травле, инспирированной жидомасонами, сионистами и израильской военщиной. До коле можно терпеть? Сообщение о тяжелой доле членов английской королевской семьи было воспринято с содроганием самими широкими слоями общественности. И, вы не поверите, но один мой знакомый, между прочим заслуженный художник Кабардино-Балкарии, настолько вдохновился этой темой, что написал картину «Night before Ramadan in a harem of prince Charles» (Ночь перед рамаданом в гареме принца Чарльза).