Читаем без скачивания Мой Дагестан - Расул Гамзатов

Море может погаснуть, но огонь, горящий в груди Дагестана, - никогда. Разве огонь, горящий в груди человека, боится воды? Он даже ищет воды, он даже просит воды. Иссохшие, истрескавшиеся, опаленные, сожженные внутренним огнем губы разве не шепчут: "Воды, воды!"?

Значит, вода и огонь сопутствуют друг другу. Моя мама любила говорить: очаг - это сердце дома, а родник - сердце аула.

Горы просят огня, а долины просят воды. Дагестан - это и горы, и долины, он просит и огня, и воды.

Если человек, выходя в путь или возвращаясь домой, глядится, словно в зеркало, в родник на краю аула, значит этот человек в сердце носит любовь, огонь. Так говорит поверье.

Но весь Дагестан не глядится ли в светлое зеркало Каспийского моря? Не похож ли он на статного горячего юношу, только что вышедшего из воды?

Склонился мой Дагестан над Каспием, будто горец над родником, и поправляет свой наряд, подкручивает усы.

Горское проклятье гласит: "Пусть подохнет конь у того человека, который опоганил родник". И еще. "Пусть высохнут все родники вокруг твоего дома". А вот похвала горцев: "Должно быть, хороший народ в этом ауле: родник и кладбище держат в порядке, в чистоте".

Много родников и колодцев вырыто у нас в честь павших людей, они даже носят их имена: родник Али, родник Омара, колодец Хаджи-Мурата, родник Махмуда.

Когда утром и вечером с кувшинами на плечах девушки идут к родникам, юноши тоже приходят сюда, чтобы выглядеть и выбрать себе невесту. Сколько любовных чувств загорелось около родников, сколько будущих семейных уз завязалось здесь!

Ты не знаешь, о ком песня моя сложена?

Подойди к роднику, сам увидишь, о ком она.

Так написал наш поэт Махмуд.

Однажды по дороге в горы я остановился у Гоцатлинского родника. Вижу, путник наклонился и горстями пьет светлую воду, приговаривая:

- Ах, благодать!

- Возьмите кружку, - предложил я ему.

- Я в перчатках не ем, - ответил путник.

Отец любил говорить: нет музыки слаще шума дождя и шума реки. Никогда не устанешь слушать и глядеть на текущую воду.

Весной, когда в горах начинают таять снега, моя мать могла часами глядеть на мчащиеся в долину ручьи. Еще зимой начинала готовить она кадушки, чтобы летом ставить их под желоба и собирать дождь.

И у меня самым любимым занятием было шлепать босиком по дождевым лужам. Не боясь дождя, мы делали запруды, преграждая ручьям дорогу и заставляя их собираться в прудики.

Представляю, какое наслаждение испытывают птицы, когда пьют дождевую воду из каменных чаш.

Шамиль говорил своим бойцам: "Пусть враг взял уже весь аул, захватил все наши поля. Но родник еще у нас, мы победим".

Суровый имам при нападении вражеского отряда приказывал прежде всего защищать аульский родник. Нападая на противника, он приказывал захватить в первую очередь родник.

Раньше, если кровник обнаружит своего кровника купающимся в реке, он не тронет его до тех пор, пока тот не выйдет из воды, не наденет оружия.

Но чаще я вспоминаю другой, совсем мирный обычай, связанный тоже с водой. Называется этот обычай "дождевой ослик".

"В полдневный жар в долине Дагестана" - это написано не зря. Жесток и иссушающ бывает у нас полдневный жар. Трескается земля, от скал пышет, как от раскаленных печей. Никнут деревья, засыхают поля, все тоскуют по небесной воде, по дождю: растения, птицы, овцы и, конечно, люди. Тогда берут аульского мальчика и наряжают его, словно какого-нибудь индейца, в одежду из разных поблекших на солнце трав. Это и есть "дождевой ослик". На веревке водят его по аулу такие же дети, как и он сам, распевают песню-молитву:

Господи, господи, дождик нам пошли,

Пусть вода польется от неба до земли!

Заурчит, забулькает в наших желобах,

Дождика, дождика нам пошли, аллах!

Выходите в небо, тучи, облака,

Лейся, лейся с неба, дождик, как река!

Вымоется чисто добрая земля,

Вновь зазеленеют добрые поля!

Взрослые жители аула высыпают на улицу, подбегают к "дождевому ослику", обливают его водой, кто из кувшина, кто из таза и, вторя детской песенке, говорят: "Аминь, аминь!"

Один раз и я был "дождевым осликом". На меня вылили столько воды, что, право, хватило бы на половину дождя.

Но небеса редко внимали нашим песенкам. Солнце продолжало палить. Оно утюжило наш Дагестан, словно горячим утюгом. Солнце порождало печаль. Мы так и звали его - печальное солнце. И лежала земля под печальным солнцем сотни, тысячи лет. Если взять Европу, то больше всего солнечных дней падает на дагестанский аул Гуниб. И мой аул Цада тоже не уступает ему. Да и другие аулы. Не зря их называют "жаждущими воды".

Вспоминаю усталое лицо матери, когда она возвращалась с кувшином воды на спине и с кувшинчиком воды в руке. В трех километрах от аула была вода.

Вспоминаю радостное лицо матери, когда шел дождь, когда земля становилась мокрой, а по желобам урчала вода и кадки, стоящие под желобами, были полны - вода из них переливалась через край.

Вспоминаю старую, согбенную аульчанку Хабибат. Каждое утро с киркой на плече уходила она за пределы аула и то тут, то там начинала ковырять землю. У нее была мания найти воду, и она постоянно искала ее.

Все знали, что она старается напрасно, но никто ничего ей не говорил, только я, несмышленый мальчишка, однажды сказал:

- Напрасно ты стараешься, тетушка Хабибат, напрасно работаешь, здесь нет никакой воды.

Мой отец сильно на меня рассердился.

- Но там и правда нет никакой воды.

- Бывает, что у людей нет хлеба. Но разве можно над этим смеяться? Запомни, сын мой: нельзя смеяться над бедностью и над теми, кто ищет воду.

- Но ты и сам написал веселые стихи о том, как инквачулинцы пытались увеличить мост, чтобы к ним больше притекло воды.

- Это смех сквозь слезы. Молодым этого не понять. Ты еще не знаешь, что такое для Дагестана вода. Какой должна быть мечта у тетушки Хабибат, чтобы искать воду там, где ее нет. Но лучше помолчи - идет дождь.

В это время действительно шел мелкий, шуршащий дождь.

- Птицы, что молчите вы с рассвета?

- Дождь идет, мы слушаем его!

- Почему молчите вы, поэты?

- Дождь идет, мы слушаем его!

Перевел Н. Гребнев

Отец всегда говорил, что самым радостным днем в его жизни был день, когда в аул пришла вода по трубам с далекой горы. До этого каждый день вместе со всеми отец работал киркой, строя водопровод. Я хорошо помню этот день воды. Когда вода потекла, отец запретил бросать в нее даже цветы.

Аульцы выбрали столетнюю женщину для того, чтобы она наполнила первый кувшин. Старая горянка набрала воды и первую кружку из своего кувшина поднесла моему отцу.