Читаем без скачивания Обычные командировки. Повести об уголовном розыске - Игорь Дмитриевич Скорин

Он обрадовался, когда однажды под вечер в кабинет зашел самбист Чельцов и чуть ли не силой потащил его в спортивный зал, расположенный здесь же в управленческом дворе, во флигеле.

Сначала Сомов решил лишь взглянуть, что это там за секция у Чельцова, а когда увидел десятка два парней, с удовольствием занимавшихся разминкой, ему тоже захотелось на ковер. У него не было с собой костюма, борцовок, полотенца, чтобы растереться после душа, но Чельцов его так расписал своим ученикам, а те стали звать бороться, что ему просто не удалось отказаться. С этого первого дня и пошло. Чельцов разделил группу и половину ребят отдал Николаю, и ему сразу стало веселее жить. Правда, Сомов не захотел возиться со слабыми ребятами. Мысленно он их называл хлюпиками. Просто не обращал на них внимания, а стал упорно заниматься со «стоящими». Результаты не замедлили сказаться. Сомовские ученики стали побеждать чельцовских. Сработал принцип «бей по слабым местам».

Как-то под вечер Фролов вызвал к себе Николая. Обычно он сам зайдет к нему и прямо от двери спросит: «Читаешь?» — и, не дождавшись ответа, буркнет: «Ну читай, читай», и уйдет. Другой раз просто молча посмотрит на Сомова, а то, приоткрыв дверь, крикнет: «Эй, подорлик! Пошли обедать».

А на этот раз позвонил и велел зайти.

— Ты до какого тома добрался?

— Десятый заканчиваю.

— Сколько карточек заполнил?

— Я их совсем решил не заполнять.

— Это почему же? — удивился Фролов.

— Да путаница с ними. Их сразу по алфавиту не разложишь, приходится искать, зря время уходит. Я взял большую алфавитную книжку и в ней делаю записи. На каждую фамилию оставляю несколько свободных строк и в них отмечаю все последующие документы.

— Молодец! — Фролов пытливо посмотрел на Николая. — Знаешь, а я ведь не догадался, с алфавитной книгой действительно проще. Я тебя вот зачем позвал. Первое: случайно узнал, что подруга Людмилы Яковлевой Валерия Петровна до сих пор жива, здорова, вот тебе ее адрес. Ты наведайся к старушке сам да узнай, когда ей удобнее к нам подъехать. Я тебе машину дам, чтобы привезти ее и отвезти. Как-никак ей за шестьдесят. Тут смысл вот какой. Может быть, она что-нибудь за это время еще вспомнила? Если, конечно, все окончательно не забыла. Кроме того, тебе самому стоит хоть с одним живым человеком побеседовать, а то как бы ты от бумаг не одурел. Вижу, трудился ты добросовестно. Молодец! Но, думаю, нужна тебе разрядка. Согласен? Ну и отлично. И второе: как только возьмешься за пятнадцатый том, скажи мне. После этого пятнадцатого полковник хочет нам «пресс-конференцию» устроить и объявит день, когда она состоится.

На другой день после пятиминутки Сомов попросил у Фролова машину.

— Был вчера у Валерии Петровны, она свободна и согласилась приехать. Как привезу, сразу вам позвоню.

— А зачем мне звонить? — удивился Фролов. — Разговаривай сам. Только просмотри предварительно ее показания. — И вызвал из гаража машину. — Да, вот еще что, Николай. Если она вдруг что-то расскажет интересное, ну, то, чего нет в ее прежних показаниях, пусть сама и напишет.

Пожилая элегантная женщина села на стул, предложенный Сомовым, поправила пышные, красиво уложенные седые волосы, из кожаной сумки достала большой конверт, пачку сигарет БТ, коробку спичек, какую-то квадратную картонку, исписанную мелким нервным почерком, и все это аккуратно разложила перед собой на приставном столе.

— Я буду курить, — решительным, не допускающим возражений тоном объявила она и стала распечатывать пачку. Пока женщина раскуривала сигарету, Николай про себя отметил, что не такая уж она и старая, как показалось ему вчера. Правда, сегодня, видно, успела побывать в парикмахерской и сделала не только прическу, но и маникюр. Вчера не было ни этого бледно-розового лака, ни рубиновых сережек в ушах, это он хорошо запомнил. Строгий костюм из темной легкой ткани с серебряными искорками, белоснежная блузка с пышными кружевными манжетами и таким же жабо. Похожа на классную даму, решил Николай. Или на завуча английской спецшколы.

— Вчера, когда вы ушли, Николай Павлович, я до самого утра не могла успокоиться. Все не верилось, что через столько лет кто-то будет искать убийц Людмилы и ее семьи. Откровенно говоря, считала, что дело это давным-давно кануло в Лету, затерялось в архивах. Наверное, возникли какие-то новые обстоятельства?

Несколько секунд Николай соображал, как лучше начать разговор: готовился к беседе он со вчерашней женщиной, а сегодня перед ним сидела совсем другая. Решил быть искренним.

— К сожалению, Валерия Петровна, должен сознаться, у нас нет ничего нового. А что касается архива, то там дело об убийстве Яковлевых и не бывало. — Николай открыл оба сейфа, указал на ряды томов, установленных в железных шкафах. — Вот так оно выглядит. По делу почти постоянно ведется работа, а некоторое время назад его поручили мне. — Сомов достал самый последний том и положил его перед свидетельницей. — Если вы расскажете мне что-нибудь новое, то ваше сообщение придется подшивать уже в тридцать седьмой том.

Женщина достала из той же сумки металлический футляр со старомодным пенсне и, ловко укрепив его на носу, внимательно прочла надпись на обложке.

— Вот этого я вообразить себе не могла... Так зачем же я вам понадобилась?

— Я еще вчера говорил, что хочу просто побеседовать, из первых уст, так сказать, узнать кое-какие подробности жизни Яковлевых. И еще: у меня, а главное — у моего руководства, возникла надежда, что вы сможете рассказать что-нибудь такое, что в первое время не посчитали существенным. А может быть, что-либо вспомнили позже.

— После того как я ушла на пенсию, я особенно часто думаю о Людмиле. Иногда она мне снится. И вот, представляете, сколько лет ее нет, а мне все кажется, что она придет, позвонит, я открою дверь и она скажет: «Здравствуй, Лера!» Я ведь бываю на кладбище, у них на могилах... Особенно, когда на душе противно. А вчера вечером после вашего визита я даже записала, не понадеявшись на память, о чем с вами говорить, составила целый конспект. — Женщина взяла со стола картонку, посмотрела на свои записи и отложила их в сторону. — О моих заметках потом. Наверное, у вас есть ко мне вопросы, какой-то план разговора. Так у вас полагается, Николай Павлович?

— Так. Но вопросы свои