Читаем без скачивания Обычные командировки. Повести об уголовном розыске - Игорь Дмитриевич Скорин

— Вполне согласна. В особенности если припомнить давний случай с приходом человека, разыскивавшего Якушевых. Кстати, тогда и сам Родион Силыч, который, по уверению Люды, ничего не боялся, был явно чем-то испуган. Люда, видимо, просто свыклась с домашней атмосферой, так как выросла в ней. Излишнюю предосторожность считала старческими причудами. Подождите, не уточняйте, — остановила она Сомова, собравшегося задать ей новый вопрос. — Между мной и Людмилой никогда не было разговоров о каких-то реальных угрозах ее семье. Вы ведь это хотели выяснить?

— Валерия Петровна, вы не свидетель, а кладезь криминалистической мудрости.

— Согласна. И сейчас вы в этом убедитесь.

Снова в руках блеснуло пенсне, сквозь сигаретный дым женщина стала разбирать последнюю, не перечеркнутую запись на картонке.

— Не кажется ли вам странным то, что старики Яковлевы жили в постоянном страхе, а Людмила ничего о какой-то опасности не знала. Может быть, эта угроза, опасность, породившая постоянный страх, возникла до ее рождения или в ее младенческом возрасте? Скажите, вы не были на родине Яковлевых? Может быть, там удалось бы найти разгадку? Хотите, я съезжу в Старицы? Наверное, там живы какие-нибудь старики или старухи, что помнят Марфу Ильиничну и Родиона Силыча. Не беспокойтесь, я постараюсь, чтобы приезд мой никакого шума не произвел. Я и раньше туда собиралась, а теперь моя поездка обретает еще больший смысл: дело-то не кануло в Лету, а им занимается мыслящий человек...

— Ну говорите дальше, говорите, — усмехнулся Сомов.

Валерия Петровна заметно растерялась и молча стала перекладывать с места на место конверт, сигареты, спички.

— Тогда я закончу за вас. «Правда, этот «мыслящий» человек очень молод, не имеет опыта за своими плечами».

— Опыт придет. Было бы желание, — усмехнулась женщина. — Я оставлю вам фотокарточки, те, что вы вчера просили, но прошу их вернуть.

— Верну. Обязательно верну. Пожалуйста, напишите дома все, что вы мне говорили, в той же последовательности и с теми же рассуждениями. Я сейчас вызову машину, и вас отвезут домой.

— Не нужно машину. У меня дела здесь в центре. Всего вам доброго.

Сомов подписал женщине пропуск и вежливо проводил ее до дверей.

Глава третья

Совсем неожиданно пошел дождь. Мелкий, косой, и сразу темень стала густой, как будто дождь был из черной туши. Охапки привядших листьев, брошенных ветром на дорогу, впитали воду и стали скользкими. Мотоциклетная фара, переключенная на дальний свет, освещала желто-коричневый покров, устлавший шоссе плотным, толстым, как из верблюжьей шерсти, одеялом. Николай сбросил газ, переключил скорость, и мотоцикл пошел медленнее, разбрызгивая по сторонам дождевую воду вместе с опавшей листвой. Поеживаясь, так как короткая кожаная куртка едва прикрывала поясницу и вода стекала с куртки прямо за брюки, Сомов злился — черт его дернул выехать в ночь, а этот самоуверенный метеоролог тоже хорош: днем четырнадцать-пятнадцать, ночью десять, без существенных осадков. Его бы сейчас на заднее седло. Знал бы другой раз, как... Додумать не пришлось: под листвой оказалась довольно большая выбоина, и переднее колесо по вилку ушло в воду. Хорошо хоть успел притормозить, чуть сильнее удар — и в кювете. Три дня назад опять он дома затеял разговор о машине. Отец не стал слушать, ушел, а мать отказала. Сейчас ехал бы в «Жигулях» сухой, в тепле и слушал бы какой-нибудь заграничный джаз... Что же он вот так, как мокрая курица, и явится к Ленке? Может, лучше вернуться? Вернуться, когда отмахал почти двести километров? Сомов с намеченного пути не сворачивает... Дорога вырвалась из леса и пошла на подъем. В свете фары черная лента шоссе оказалась чистой, и мотоцикл снова набрал скорость.

Облачившись в тренировочный костюм, натянув толстые шерстяные носки — все это было сухим, теплым, приятно согревало озябшее за дорогу тело, — Николай развалился на диване: «Молодцы чехи, багажные сумки делают водонепроницаемыми». Он с удовольствием наблюдал, как Лена хлопочет с завтраком. Она металась по комнате, хватаясь то за одно, то за другое, выскакивала в коридор, видно в общую кухню, а Николай критически осматривал ее жилье. Впрочем, и осматривать-то было нечего. Комната чуть больше его кабинета, узкая деревянная кровать, вплотную к окну небольшой письменный стол, фанерный старенький гардероб, два стула да этот продавленный диван — вот вся обстановка номера в Доме колхозника, где жила Лена. «А следователь в районе, видать, крупная шишка, раз его поселяют в отдельном номере, — подумал Николай. — Интересно, чем завтракают тут ответственные работники?» На столе чинно были расставлены два прибора, извлеченные из верхнего отделения гардероба, стояла миска со свежими помидорами и огурцами, тарелка с ломтиками хлеба, в стороне горкой лежали его дары: коробки конфет, шоколадно-вафельный торт, две банки растворимого кофе, плоская бутылка коньяку, как бы подчеркивая незатейливую простоту комнаты и скромный завтрак. Николай вспомнил, что ему предстоит обратная дорога, поежился, взглянул в окно: там за запотевшим стеклом просыпалось серое утро. Лена вошла в комнату и, вытирая руки полотенцем, объявила:

— Туфли отмыла, застирала брюки и вместе с курткой повесила сушить. Ну рассказывай, зачем в такую погоду приехал?

— Выезжал, было сухо. Это в ваших местах мокреть. Ты-то как в этой дыре живешь?

— Я-то ладно. А ты, наверное, в какую-нибудь историю влип? Не ради же меня гнал в такую даль своего «Боливара». — И снова вышла в коридор.

«Ух какая выдержка! — усмехнулся про себя Николай. — А когда открыла дверь, хотела на шею броситься. Да характер не позволил».

Лена принесла в эмалированной миске дымящийся картофель, поставила на стол. Она была похожа сейчас на серо-коричневую перепелочку: маленькая, кругленькая, с гладкими каштановыми волосами, в светло-коричневом с мелкими бордовыми цветочками, напоминающем расцветкой перепелиный наряд, халате.

— Садись завтракать! — и возле прибора гостя поставила граненый стакан. — Налей себе коньяку. Чтоб не простудиться. Выпила бы и я с тобой, но мне на работу.

— Так сегодня же суббота.

— С уборкой отстали и стараемся до заморозков убрать картофель и свеклу. Но ничего, я ненадолго. A ты пока вздремнешь с дороги. Что же вчера не позвонил?

— А я экспромтом.

— Не ври, — строго оборвала гостя девушка. — Вижу, собирался неделю.

— Не позвонил потому, что боялся, возьмешь да и скажешь: «Тебе, друг любезный, делать здесь нечего».

— Я рада видеть тебя, Коля. Если уж честно, сама собиралась в областную