Читаем без скачивания Перевёрнутый мир - Лев Самуилович Клейн

Это ведь постоянная тусовка. Во всех лагерях это явление, на всех режимах. Это наверное дедовщина, когда надо уважать не человека, а его срок. Я имею сравнение, я отсидел в зоне уже 7 лет и прошел от новичка до старожила. И приходит молодой (зеленый, щегол) ну вообщем новичок. И никто ему не позволит резко перескочить из разряда новичков в разряд старожилов. Это закон тюрьмы (зоны). Хотя может быть исключение — за деньги купить себе тумбочку, шконку, первый ярус. Но это вызывает смех и неуважение сотоварищей, и редко кто позволит себе это сделать ведь сидеть надо много с этими же людьми.

«Воров в законе» я в зоне не видал. «Воры в загоне» (ЗАГОНЕ) — их видел, это так называемые «блатные» — козлы. Это люди, которые делают свои дела, обижают новичков (которые пока в зоне никого не знают), да и слабых, на сильного он не прыгнет этот «вор в загоне». Обычно это земляки или несколько ребят по одному делу, которые на воле дружили или жили в одном доме. Вот они могут обижать слабых (духом) и одиночек. Но поверьте этого мало я видел. Хотя я прожил на свете 41 год, из них 17 лет провел в заключении.

Я начал свой срок в 1968 году, в Кизел-Лаге, Пермской обл. Это было время когда еще тянули срока очень большие. Был жив дух сталинских лагерей. Я тянул срок на общаке. Нет сравнения лагерей тех лет и сегодняшних, периферийных лесных зон или столичных Ленинградской зоны (Яблоневки). Потом судьба меня загнала в Горелово, это усиленный режим. Потом узнал я строгий режим. Из строгого режима я узнал что такое химия, 1 год 2 месяца я был на химии в Череповце. Вышел — 1986 год. Вообщем все видел. Но того что пишет Ваш Лева Самойлов — не видел.

Нравы там суровы, законы — жестокие. Но обижать, опускать без дела никто не смеет — это самый суровый закон, нарушение его карается жестоко. Даже в моей молодости на общаке опускали, делали педерастами — за крысятничество — воровство, за стукачество, за обман, за беспредел.

Сейчас в зонах 90 % пидоров это объявленные пидоры. Их просто объявляют пидорами.

Мой жизненный опыт, мои наблюдения, впрочем, это моя жизнь, позволяют мне судить и давать оценку зон и режимов.

Вот уже 3 года я на воле, нашел кажется свою судьбу и счастлив, в зоне списался с одной женщиной освободился женился. Хотя иногда мне кажется что я такого сделал великого что 50 % своей жизни провел там. Я не вышел озлобленным (сверкающим глазами). Кстати у меня на теле нет ни одного пятнышка татуировки. Никогда и нигде я не видел чтобы за татуировку отвечали (перед кем?). На строгом режиме и на химии я изучил довольно сносно Английский язык (если есть желание можно там всему научиться). Там тоже люди — только лысые и в фуфайках. Я бы многое рассказал, но чесать язык как Ваш автор я не могу, хотя за 17 лет я повидал больше его, но щекотать нервы читателя нельзя. Бог весть что он подумает о тюрьме, зоне.

С уважением к Вам

ДАЛ

С большим удовольствием сел бы за стол с Левой и ответил бы на все вопросы перед телевизором, как кандидаты в депутаты, но… Не хочу. Я все-таки уже, как ваши авторы пишут, “завязал”. Хотя — всякое может быть, на перед не загадываю. Соблазна много.

Если напечатаете, то хорошо бы, если нет, то хоть позовите Леву в редакцию и прочитайте ему вслух это письмо. И скажите что он фуфло, и чтобы он больше не гнал пургу, порожняк читателям[7].

Коль я пишу в редакцию, то послушайте мое мнение о смертном приговоре: Вышку надо оставить. Страх перед смертным приговором многих держит в узде.

С уважением к вам”.

Суровое суждение и, кажется, искреннее. Но верное ли?

Итак, автор письма обвиняет меня в обманах, во лжи “дорогому читателю”.

Первый обман — о “прописках” в камере. Их якобы нет, все это байки, которыми пугают новичков. А не задаться ли Д.А.Д. вопросом, откуда появился сам термин, всякому современному зэку известный и понятный?

Вот в латвийском журнале “Родник” (1989. № 10) интервью В.Бириньша с многократно судимым Рихардом, просидевшим в общей сложности 8 лет:

Рихард. Вошел в камеру и сразу свалился на пол. Ударили табуреткой по голове. Вечером поговорили: за что, откуда, почему — обо всем. Следующий день прожил нормально, вечером опять началось. Чтобы не видно было за дверью, позвали в угол — двое заводил и еще трое рядом. Сначала какие-то тупые загадки типа: что будешь делать, есть мыло или говно грызть? Если не отвечаешь, прописка: одна кружка — поллитра холодной воды. Набирают кружек пятьдесят. Кто тебе пятьдесят выпьет? Я выпил шесть литров: После кружек с водой начинают прессовать. Не все, человек пять-шесть колотят — бьют по животу. Бьют, кто во что горазд, каждый по пять ударов… В то время я был довольно крепким, увлекался спортом. Только на фишках вырубился, потому что это такой удар — опускаешь голову и расслабляешься, и тогда бьют по шее.

В.Б: Сопротивляться можно?

Р: При прописке сопротивляться нельзя, если начнешь, тебя просто изобьют. Будет еще хреновее.

После этого бьют по мотору.

В. Б.: По сердцу?

Р: Да. На этом прописка кончается. Позже вместе со всеми делал такую же прописку новеньким.

Тоже байки? Рихард тоже фуфло?

Да, слава богу, не во всех камерах “прописка” применяется — ведь не везде задают тон энтузиасты таких обычаев. Во