Читаем без скачивания Полный курс уголовного права. Том I. Преступление и наказание - Коллектив авторов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Невиновное причинение вреда считается случаем или казусом. В ст. 28 УК РФ 1996 г., не известной прежде действовавшему УК РСФСР 1960 г., предусмотрены три разновидности казусов или случаев, когда лицо: а) не осознавало и по обстоятельствам дела не могло осознавать общественной опасности своих действий (бездействия); б) не предвидело возможности наступления общественно опасного последствия и по обстоятельствам дела не должно было или не могло их предвидеть; в) предвидело возможность наступления общественно опасных последствий своих действий (бездействия), но не могло предотвратить эти последствия в силу несоответствия своих психофизиологических качеств требованиям экстремальных условий или нервно-психическим перегрузкам.
Слово «вина» употребляется в российском законодательстве и в обыденной речи неоднозначно. В словарях энциклопедических, этимологических, современного русского языка вина толкуется по меньшей мере трояко. В уголовном праве вина и виновность используются как синонимы и представляют собой особое родовое понятие умысла и неосторожности. Используемый уголовно-процессуальным законодательством термин «виновность» означает, по существу, наличие в деянии лица состава преступления. На таком понимании виновности покоится принцип презумпции невиновности. Часть 1 ст. 49 Конституции гласит: «Каждый обвиняемый в совершении преступления считается невиновным, пока его виновность не будет доказана в предусмотренном федеральным законом порядке и установлена вступившим в законную силу приговором суда». В данном случае вина понимается как констатация совершения преступления, наличия в действиях лица, конечно, не только его вины, но и всего состава преступления в целом; виновность – как преступление, виновность – как виноватость в преступлении. Аналогичное положение сложилось и с вердиктом присяжных: «да, виновен» равносильно «да, преступен, совершил преступление».
Полисемичность слова «вина» привела в 50-х годах XX в. к бурной дискуссии на страницах юридических журналов и в научной литературе, а также на научно-практических конференциях. Одни ученые трактовали вину исключительно как родовое понятие умысла и неосторожности. Другие понимали ее в смысле виновности (виноватости) в совершении преступления. Третьи полагали виновность основанием индивидуализации наказания. Наконец, четвертые интерпретировали вину как общее основание уголовной ответственности[226].
Дискуссия о вине оказалась столь бурной и упорной, с обоюдными обвинениями оппонентов во всех смертных грехах вплоть до политических, что она удостоилась оценки главного идеолога партии Поскребышева на XIX съезде КПСС: юристы-де так запутали вопрос о вине, что теперь «без вина в вине не разобраться».
Во избежание подобных недоразумений и по существу УК РФ употребляет термины «вина» и «виновность» как синонимы, означающие только психическое отношение лица к содеянному в виде умысла либо неосторожности.
К сожалению, УПК РФ вину и виновность трактует не четко и не в соответствии с материальным уголовным правом. В п. 2 ч. 1 ст. 73 УПК сказано, что при производстве по уголовному делу подлежат доказыванию «виновность лица в совершении преступления, форма его вины и мотивы». Соотношение «виновность» и «формы вины» остается неясным. Правильная формулировка содержится в п. 2 ч. 1 ст. 24 УПК, в котором основанием отказа в возбуждении уголовного дела или прекращения уголовного дела признается «отсутствие состава преступления». Доказательства по уголовному делу также правильнее было бы «привязать» к признакам состава преступления.
Спрашивается, почему вина выполняет столь важную криминообразующую и составляющую основания ответственности функцию? Потому что без мотива и цели, а тем более общественно опасного по содержанию субъективного отношения лица к учиняемому деянию, действия такого лица равносильны влиянию непреодолимой силы, поведению в правомерном состоянии крайней необходимости либо под воздействием физического принуждения, блокирующего свободу выбора лица.
Невиновно действующее лицо не может подвергаться и наказанию. Одна из обязательных целей наказания – исправление виновного. Однако она недостижима из-за отсутствия предмета исправления общественно опасной, уголовно-противоправной психологии лица, проявляемой в вине, мотивах и целях.
Уместно заметить, что еще Ветхий Завет (XIV в. до н. э.) говорил об умышленных и неумышленных преступлениях, чаще применительно к преступлениям против жизни и здоровья. Различным было и отношение к преступникам умышленным и неосторожным («неумышленным», «ненамеренным»). Для неумышленных преступников предписывалось выделение специальных городов, где они могли бы скрыться от мести потерпевших. Преследование таких лиц в спецгородах не допускалось (похоже на российские колонии-поселения). Так, в Книге Чисел установлено: «…выберите себе города, которые были бы у вас городами для убежища, куда мог бы убежать убийца, убивший человека неумышленно» (Числа. С. 166)[227].
Резюмируем изложенное. Вина является обязательным субъективным свойством преступления. По содержанию она представляет собой психическое отношение лица к общественно опасным действиям (бездействию) и к общественно опасным последствиям. Без вины нет ни преступления, ни наказания.
Г. Преступление – уголовно-правовое деяние
Третьим обязательным свойством преступления является его уголовная противоправность. Это – юридическое (в отличие от социального) свойство деяния. Она представляет собой: а) запрещенность общественно опасного и виновного деяния уголовным законом; б) угрозу наказанием или мерами уголовно-правового характера.
Запрещенность деяния состоит в его криминализации, т. е. в объявлении такового в соответствующих статьях УК преступлением. Угроза наказания выражается в пенализации деяния, т. е. в установлении в санкциях статьей УК возможности осуждения судом виновного к той или иной мере наказания. Оба признака уголовной противоправности взаимосвязаны.
Уголовная противоправность юридически выражает в уголовном законе общественную опасность и виновность деяния. Она производна от них как оценочно-нормативный признак преступления. Только общественно опасное и виновное деяние признается уголовно-противоправным.
Эти положения, всегда считавшиеся общепризнанными, неожиданно стали опровергаться. Так, А. В. Наумов высказывается о необходимости «изменить традиционное для советского уголовного права соотношение материального и формального признаков в определении преступления. Необходимо действительно отказаться от принятой трактовки взаимосвязи этих признаков, когда в основу определения кладется материальный признак (общественная опасность), а формальный признак (уголовная противоправность) объявляется производным от него. Видимо, в правовом государстве первое место должен занимать признак противоправности»[228].
Представляется, что диалектика и психология достаточно жестко определяют закономерность объективного и субъективного в природе и обществе. Сначала объективное – для уголовного права это совершение объективно общественно опасных деяний; затем субъективное – их законодательная оценка как преступлений. Упреждать преступления призваны ранние профилактические меры, но не уголовный закон.
Характеристика уголовной противоправности в ч. 1 ст. 14 УК 1996 г. является, несомненно, более совершенной, нежели в УК 1960 г. В последнем уголовная противоправность представлялась как предусмотренность деяния уголовным законом. Однако в действовавшем тогда уголовном законодательстве, например в Законе об уголовной ответственности за воинские преступления 1958 г. и, соответственно, в главах УК о воинских преступлениях, предусматривались нормы не уголовно-правовые, а дисциплинарно-правовые. В ряде статей говорилось, что соответствующее деяние при смягчающих обстоятельствах влечет применение мер дисциплинарного устава. Понятно, что хотя такие деяния и предусматривались уголовным законом уголовно-противоправными и, следовательно, преступными, на самом деле они таковыми не являлись. Они представляли собой типичные дисциплинарные проступки. Тем самым создавалась коллизионность норм уголовного и дисциплинарного законодательства, преступлений и проступков. Эти недостатки в УК 1996 г. устранены.
Исключены также нормы с административной преюдицией, согласно которым преступлением признавалось повторно совершенное деяние после его административной наказуемости в течение календарного года. Между тем ни одно административное правонарушение, на наш взгляд, не обладает специфическим криминальным свойством деяния – общественной опасностью. Поэтому количество правонарушений не способно перерасти механически в новое качество – преступление. Тем не менее УК Республики Беларусь в ряде норм сохранил административную преюдицию.