Читаем без скачивания Принадлежать им - Мария Зайцева
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Отвали, сука, — Ящер уже успокоился, тон ровный и равнодушный даже. А взгляд — изучающий — на Жнецов, по очереди, — теперь до могилы ржать будешь?
— Обязательно, блять! Обязательно!
— Да если бы не они…
— Если бы не они, то нас с тобой обоих поимели бы, Ящер, — серьезнеет Вопрос, — и, возможно, что мы бы сегодня с тобой отсюда не вышли живыми. были бы пышные похороны, да? И могилки рядом? А? Ты как? Рядом со мной лежать? И памятники с надписями, как раньше мы братишкам нашим ставили?
Они смеются, обмениваясь остротами, только им понятными, а я понимаю, что сегодня все закончилось бескровно.
По крайней мере, для нас.
А вот насчет остальных… Ну так я и не была уверена изначально.
______________________________________
Девочки, скоро финал истории! Смотрим огненные арты от Танюши. Прямо тарантиновские страсти))))
Девочки, завтра подам заявку на повышение стоимости моей офигенной горячей истории ИГРАТЬ... В ТЕБЯ! (https:// /shrt/i_Mn). Успеваем купить по низкой стоимости!
А еще приглашаю вас заценить мои миники: ЕГО УДАЧА (https:// /shrt/9o6U) и ТАТУИРОВКА (https:// /shrt/-MtO). Они небольшие и горячие!
56. Дана. Предложение
— Мне не нравится это платье, — серьезно заявляет мне Черный, едва мы оказываемся в машине.
Я от удивления даже рот открываю.
Это что еще за заявления?
И, главное, очень вовремя они! Почему в самом начале вечера не сказать? Я бы переоделась… В джинсы, мать их! Потому что синее платье восстановлению не подлежит после всего, что с ним сотворили эти зверюги. Удивительно, кстати, что я еще подлежу… Мне-то куда больше досталось!
— Оно слишком легко снимается, — продолжает развивать свою мысль Черный, и я беспомощно кошусь в зеркало заднего вида, ловлю на себе серьезный взгляд Серого. Он ведет машину, спокойно, как всегда. И за очками не разобрать, какое выражение у его глаз.
Просто на уровне интуиции понимаю, что тоже не одобряет. Платье мое, в смысле, не одобряет.
— И что? — аккуратно уточняю я, на всякий случай отсаживаясь от Черного подальше по сиденью, — что в этом плохого? Удобно же…
— Смотря для чего… — бормочет Черный, с неодобрением наблюдая за моими перемещениями, — и где под ним трусы? Какого хера ты без них? И вообще… Ты в курсе, что оно полностью просвечивает?
— Чего??? — я в ужасе прикрываю грудь ладонями, словно это сейчас может помочь хоть как-то. Например, устроить массовую амнезию всем присутствовавшим на проклятом приеме гостям. Чтоб забыли они о моем позоре. — Почему вы мне?..
— Потому что не видели сначала. А потом было поздно. И не до того уже. Но мы все запомнили, конфетка, — скалится Черный очень даже зловеще, — все.
Серый, на которого я снова кидаю беспомощный взгляд, в желании защиты и поддержки, только кивает. Поддерживает, гад. Братишку своего, само собой, а не меня.
— Понимаешь… У нас правило, — Черный неожиданно оказывается близко ко мне, хотя, убей бог, не понимаю, когда он это провернул. Вообще же ни одного движения не заметила сейчас! Только моргнула, а он — раз! — и рядом! — Сначала работа, конфетка…
Он кладет одну руку на спинку сиденья, а пальцами второй приподнимает меня за подбородок, изучающе вглядывается в мои глаза.
— А потом — все остальное. Но в этот раз… — Черный вздыхает, — мы чуть не проебали весь бизнес-процесс, мать его. И все из-за золотой девочки с острыми сисечками…
А в следующее мгновение я уже падаю в его сторону, успев лишь вскрикнуть и упереть руки в широченную грудь.
— До дома пять минут, — ровно сообщает Серый, и в этот момент на машину обрушивается, кажется, водопад целый!
Дождь начинается так внезапно, словно мы не в центре России, а в тропиках!
— У меня нет больше терпения, — рычит недовольно Черный, тянется, чтоб оставить на моей шее горячий жесткий поцелуй, от которого у меня пальцы немеют на руках и ногах. — Я заебался терпеть!
Тонкие лямочки платья рвутся, словно бумажные, а моя кожа горит во всех тех местах, где меня целуют сейчас, несдержанно, грубо, жарко до безумия!
— И смотреть!
Платье падает сразу до пояса, и без того острые соски еще больше сжимаются, когда Черный с удовлетворенным рычанием принимается их целовать и прикусывать. Запрокидываю голову, отметив лишь краем сознания, что машина уже стоит, Серый повернулся к нам и, не сводя взгляда с моего лица, медленно расстегивает пуговицы на рубашке. Меня от его взгляда уносит еще больше, кожа горит, губы сохнут. Мне надо, чтоб он меня поцеловал!
— И жалеть! — продолжает бормотать Черный, нетерпеливо стаскивая платье все ниже и ниже, по пупка уже, — что ствола нет! Я бы там проредил этот гребанный зоосад!
Серый распахивает рубашку, ослепляя меня яркостью голого мускулистого торса, а затем резко подается вперед, тянет меня на себя и делает то, чего я сейчас безумно, до сохнущих губ, хочу. Целует. Глубоко, так властно и безумно жестко, что я окончательно теряю всякую способность думать.
— Сиденья разложи, — командует Серый брату, оторвавшись от моих губ и медленно облизываясь. — Я сейчас приду.
Он пропадает из виду, Черный, матерясь, раскладывает задние сиденья, превращая их в полноценную такую двуспалку, мягкую, удобную… Для всего.
Затем он тянет меня на себя, лапы лезут под подол платья, обнаруживают там все же трусики, пусть и крайне маленькие, и тут же искореняют это препятствие.
— Эй… — слабо протестую я, понимая, что еще чуть-чуть — и я вообще голая останусь! Как в апарты идти в таком виде? Салоны все закрыты, даже не купить нигде ничего! Но проблемы индейцев шерифа не ебут, так что Черный даже внимания на мой протест не обращает. А когда вообще обращал? Не припомнить…
Он целует меня, ставя на четвереньки перед собой, сидящим на огромном ложе, в которое превратились задние сиденья.
— Знаешь, конфетка, — Черный прерывает поцелуй
