Читаем без скачивания Не бойся друзей. Том 2. Третий джокер - Василий Звягинцев

— Разве что, как только война начнётся, нас тут же объявят интернированными и заставят либо, как настоящих рабов, пахать бесплатно и бессрочно, либо…

— Что — либо? — спросил Егор, старательно морщивший лоб, пытаясь наглядно представить эту перспективу.

— Либо им мы нужны для другого, но именно в своём русском качестве…

— Что-то слишком сложная схема. Ты ещё скажи, что вся контора Томми, эти контракты и прочее созданы только что и именно на этот случай… — усомнился Карташов.

— Почему бы и нет? Вы вот как на крючок попали? — спросил Юрий братьев.

— Да как? Перебивались в Ипсуиче случайными заработками, ждали оказии в Австралию отправиться…

— Чего вдруг? — удивился Николай. — Дома что, не нравилось?

— Да так, мир посмотреть, деньжат зашибить, там, говорят, вчетверо больше, чем у нас, платят, — несколько уклончиво ответил Егор. — А тут в русской газете объявление прочитали. Ну и подумали — почему нет? Начнём с Африки, дальше видно будет…

— Давно перебивались? — испытывая всё больший интерес, продолжил расспросы, плавно переходящие в допрос, Бекетов.

— Четвёртый месяц уже. Парни говорили, на иностранцев, что не из стран «содружества», квоты раз в полгода выделяют. Вот мы и наведывались каждый месяц в консульство…

— И за четыре месяца первый раз такое объявление попалось?

— Первый…

— Вишь, как интересно? Не звали, не звали, и вдруг… А Хэмптон болтал, что давно с юасовцами работает. Ну ладно, закончили, а то к нам уже прислушиваться начинают…

Следующую ночь на рекогносцировку во внутренности крейсера отправились уже вдвоём, Егор и Николай. Старшина знал только свой крейсер, да и то от киля до ватерлинии, выше — не его заведование. Карташов же в корабельной архитектуре и топографии разбирался досконально и уверенно ориентировался там, где терялся Егор. А растеряться было немудрено, и на своём корабле матрос начинает уверенно ориентироваться в низах только на второй год службы. А это был чужой, совсем другой конструкции и даже технической культуры.

За три часа они облазили кормовую часть до самого верха, Николая очень интересовали непонятные приборы, которыми были забиты оба подбашенных отделения. Исследователи передвигались босиком, по тем проходам и шахтам, где обычные моряки бывают только в случаях острой необходимости, так что неожиданных и безусловно неприятных встреч можно было не опасаться.

В каптёрке между кормовыми машинным и котельным отделениями обнаружилось несколько стопок рабочей робы, и они с удовольствием приоделись. И теплее, и собственная кожа целее будет, а главное — попадись на глаза здешним трюмным, издали за своих примут. Вот голые люди немедленно вызовут сначала удивление, а тут же и тревогу, но никак не моряки в «синем рабочем», пусть и в неположенном месте. Просто, заметив кого-то из экипажа, нужно быстренько, но без паники срываться. Любой матрос, попавшийся на глаза чужому офицеру, прежде всего старается сбежать, и чаще всего ему это удаётся. Гоняться за каждым бездельником по тесным отсекам разве что особо рьяный боцман или старший офицер вздумает. Остальным — наплевать. Так и на русском флоте всегда было. Егор мог бы рассказать, как сам он с дружками в первые годы службы ночами по провизионкам шарили. Так что их поведение в любом случае будет вполне естественным.

Ещё один плюс — на внутрисудовых дверях и люках не бывает замков. Они задраиваются, но не запираются — в бою, при любом аврале и тревоге каждый моряк должен иметь возможность попасть из любого помещения в любое. Для заделки пробоин, тушения пожаров, быстрой эвакуации. Даже двери офицерских и адмиральских кают снабжаются вышибными филёнками, чтобы войти или выйти, если перекосит или заклинит. Там, куда доступ посторонним запрещён, ставится дневальный или вахтенный, в специальных, уставом предусмотренных случаях — вооружённый часовой.

Благодаря этому разведчики обзавелись двумя фонарями, а в угловой, ближайшей к трапу батарейной палубы офицерской каюте им вообще несказанно повезло. Сменившийся с вахты недотёпа оставил на спинке кресла пояс с пистолетом в кобуре и кортиком. Слишком, наверное, торопился в кают-компанию за ужином или просто парой стаканчиков хереса. Правильно знающие люди говорили, что у англичан морская практика хорошо поставлена, а дисциплины и соблюдения внутреннего распорядка — чистый бардак. Сильно много каждый о «правах личности» понимает. Пришлось «пушку» экспроприировать, для собственной пользы и дуракам в назидание. Огневая мощь команды сразу возросла на треть за счёт трофейного «веблея» с запасной обоймой вдобавок.

Итоги второй рекогносцировки подтвердили ещё вчера высказанное Егором умозаключение — если не отходить далеко от заранее намеченных путей эвакуации и проявлять разумную осторожность, то в ночное время можно вытворять на чужом корабле всё, что заблагорассудится. Главное — не оказаться в неподходящем месте во время общесудового аврала.

Уже на обратном пути на площадке возле кочегарки Николаю удалось подслушать разговор вышедших покурить на сквознячке матросов, в корне изменивший и настроение, и дальнейшие намерения. Парни обсуждали предстоящий заход в Фуншал — главный город и порт островов Мадейра. Сам по себе этот момент ничего необычного не представлял. Можно было только порадоваться — глядишь, и их на берег отпустят. Размяться, припасы пополнить, сувениры приобрести, выпить-закусить, стрессы снимая. В нормальных условиях почему бы и нет? Они свободные люди, с контрактами на руках, оплатившие свой проезд. Но как-то в это не верилось. А следующие слова другого машиниста поставили крест на всех оптимистических планах.

— Механик сказал — погреемся напоследок, а то потом долго теплых краёв не увидим. Следующая станция Рейкьявик…

Егор чуть не сел на железный настил. Когда отошли подальше, к своей шахте, начал материться.

— Да брось, мы ж подобной подлянки и ждали, — успокоил его Карташов. — Вопрос в другом — если им в Исландию, за каким нужно эскадру на две тысячи миль к югу гнать?

— Может, они внезапно другой приказ получили? Нас высадят до следующей попутки и — по своим делам, — в голосе старшины прозвучала робкая надежда.

— Оч-чень вряд ли. Что им на островах делать — не знаю, только нас они не высадят. Я вот что придумал… Ладно, наверх вылезем — всем сразу скажу.

Глава двадцать девятая

Пока товарищи странствовали по стальным корабельным лабиринтам, Бекетов тоже времени даром не терял. Жизненный опыт и интуиция подсказывали, что скорее рано, чем поздно их длительные отлучки из кубрика привлекут внимание старосты или кого-то из его осведомителей, которых просто не могло не быть среди такого количества незнакомых людей с сомнительными биографиями. Что в казарме, что в тюрьме на две с лишним сотни человек десяток «добровольных помощников» у начальства всегда найдётся. Реже из идейных соображений — чаще за лишнюю пайку (условно говоря).

И надо было придумать что-нибудь мотивирующее их частые ночные отлучки и чересчур долгое пребывание в гальюне. Хроническая диарея у всех сразу — малоубедительно. Изображать гомосексуальных партнёров, ищущих уединения, тоже не хотелось. Тогда что?

Юрий за полчаса, стараясь действовать бесшумно и вовремя прячась от соседей по кубрикам, то и дело выходящих по нужде и покурить, заглянул за каждую из задраенных дверей, в каждый палубный люк доступных осмотру помещений. Известно, что на боевых кораблях каждый кубометр внутреннего объема используется подчас совершенно неожиданным образом. На одном из десантных транспортов, к примеру, прямо под палубным настилом четырёхместной каюты, где две недели пришлось ночевать Бекетову, размещался погреб сорокамиллиметровых зенитных снарядов, а между койками был установлен цепной элеватор подачи.

Вот и здесь между средними душевыми кабинками и кожухом трюмного вентилятора был втиснут трапециевидный отсек размером в два вагонных купе. Для чего он предназначался конструктивно, Бекетов не знал, но в нём имелись три выступающих над палубой кожуха, боковые пониже, а средний высотой как раз с нормальный стол. Ещё там хранились всякие санитарные принадлежности — швабры, тряпки и голики, банки с порошками для дезинфекции, коробки с мылом, десяток свёрнутых пожарных шлангов, две бухты белого шестипрядного линя. А на подволоке горел довольно яркий матовый плафон в проволочной оплётке, но почему-то без выключателя.

Юрий подготовил всё, что нужно для маскировки, оставалось только ждать.

Разведчики появились, когда терпение и нервы были уже на пределе. Им там хорошо делом заниматься, а каково считать минуты, потом часы и вздрагивать от шагов и голосов снаружи?

— Ну, мать вашу, братцы, нервы ж у меня не железные. Думал, ещё чуток — седеть начну… Ладно, садитесь, докладывайте.