Читаем без скачивания Легкое поведение - Линда Джейвин

— Успокойся. У Тонами будет больше времени на то, чтобы вымолить у своих командиров разрешение на отправку «Хаймуна». — А я дождусь, пока «Дорик» снимут с карантина.

— Двигатель — это еще не все наши беды. — Джеймс сунул Моррисону письмо. — От нашего министра в Токио.

— Сэра Клода? И что он пишет?

— Ничего хорошего. Он не желает использовать свое положение для отстаивания нашего дела перед японским правительством. Он даже признается в том, что его восхищает оперативность, с какой японцам удалось подавить недовольство журналистского корпуса. Предатель Бринкли между тем опубликовал редакционную заметку в поддержку японской позиции по недопущению корреспондентов на фронт. Якобы свободный доступ на передовую будет способствовать распространению информации, неблагоприятной для японской армии, а значит, и для исхода войны. Он забывает, что сам тоже корреспондент.

— Чепуха. Японцы рассчитывали, что это будет быстрая война. По правде говоря, я тоже так думал. Теперь, когда все складывается не так удачно, как они планировали, им хочется утаить этот очевидный факт от всего мира. Что ж, им это не под силу. Беллу следует приструнить Бринкли.

— Черта с два. В своей последней телеграмме он пишет: «Слушайтесь японцев». Выходит, что и англичане, и японцы, и собственные коллеги, и даже эта чертова машинерия, словно сговорившись, не дают мне делать мою работу, — воскликнул Джеймс. — Я не могу ручаться за двигатель, но остальные, насколько я могу судить, уж точно занимаются саботажем, и не потому, что я не слишком хорошо справляюсь со своей работой, а лишь по той причине, что я делаю ее слишком хорошо. Русские, конечно, охотно используют любой предлог, чтобы повесить меня на ближайшей рее. — Джеймс раскурил трубку и яростно запыхтел.

Когда Тонами вернулся с переговоров со своим командиром, ПО его лицу было видно, что он взволнован. В руке он сжимал телеграмму.

— Что там, Тонами? — спросил Джеймс, прежде чем японец успел поздороваться.

— Плохо дело. — Он помахал телеграммой. — Верховный Штаб отклонил решение военно-морского ведомства и приказал «Хаймуну» оставаться южнее линии фронта. Далеко южнее.

— Но ведь они знают, что я намерен играть по их правилам, — возмутился Джеймс. — Я просто хочу увидеть боевые действия своими глазами. Я охотно принял цензуру. Твое присутствие на «Хаймуне», Тонами, тому подтверждение.

— So, — согласился Тонами. — И Джеймс-сан гораздо более аккуратен в своих депешах, чем наше собственное адмиралтейство.

— И в качестве награды один мне угрожает суровым наказанием, а другой отсылает в нейтральные воды! Мой собственный редактор вообще хочет прогнать меня с корабля. И все потому, что у меня революционный подход к журналистике!

Моррисон задумался.

— Макдональд — сэр Клод — человек слабый и нерешительный. Но вся надежда только на него. Джеймс, составь проект ответа нашему министру. Я посмотрю его, когда ты закончишь.

Авторитетный тон Моррисона явно успокоил Джеймса и принес видимое облегчение Тонами.

— Значит, договорились, — добавил Моррисон. — Но прежде поужинаем в отеле.

Мужчины сошли на берег. После ужина Моррисон вернулся на пристань, где узнал, что «Дорик» все еще на карантине.

Утомленный ожиданием, ослабленный болезнью, Моррисон спал плохо. На рассвете он силой заставил себя встать с постели, но каково же было его разочарование, когда он обнаружил, что «Дорик» по-прежнему закрыт. Написав записку, он отправил ее на корабль, а пока ждал ответ, раздобыл копию судовой декларации и три раза пробежался пальцем по списку. Сердце замерло. Мисс Перкинс на борту не было. Как не было и миссис Гуднау. Женщина постоянна лишь в своем непостоянстве, подумал он и тут же устыдился своих мыслей. А вдруг с ней что-то случилось? Что, если она опоздала на корабль? Такое объяснение казалось правдоподобным. Он навел справки о следующем пароходе из Шанхая и узнал, что быстроходная двухвинтовая «Императрица» ожидается завтра. Он знал, что уже не застанет ее. Белл приказал двигаться на фронт; Моррисону надлежало прибыть в Токио для получения дальнейших распоряжений. Его одолевала тревога — и в то же время он радовался неприятностям «Хаймуна», поскольку они давали ему возможность задержаться в Нагасаки.

Завидев его, Джеймс поспешил ему навстречу по трапу «Хаймуна», размахивая письмом, которое он составил для сэра Клода. Они вдвоем вернулись в отель Моррисона на завтрак. Там Моррисон прочитал письмо. И покачал головой:

— Ты явно не учился искусству дипломатии. Вместо того чтобы склонить дипломата прийти на помощь «Хаймуну», ты подстрекаешь его к тому, чтобы потопить корабль.

Джеймс вздохнул, как спущенная шина.

— Ну может, немного категорично, — согласился он.

Моррисон кивнул:

— Убийственно, я бы сказал.

— Убийственно, — признал Джеймс.

— Хуже того, неубедительно.

Джеймс поморщился.

— Умеренность и уважительный тон иногда дают лучший результат.

— Вот видишь, — сказал Джеймс, — потому ты мне и нужен, Джордж Эрнест. Пожалуйста, помоги мне с письмом.

— С удовольствием. Я тотчас займусь им. Только вначале отправлю одну личную телеграмму. — От него не ускользнул вопросительный взгляд Джеймса. — Нашему коллеге в Шанхае, Бланту.

— Я провожу тебя до телеграфа, — предложил Джеймс, когда они вышли из отеля.

— Ты работал всю ночь, — ответил Моррисон. — Отдохни немного.

— Я в порядке.

— Отдыхай, — приказал Моррисон. — Я скоро вернусь.

Моррисон не соврал. Телеграмма действительно была адресована Бланту:

МИСС ПЕРКИНС В ШАНХАЕ? ВЫЯСНИ ЕСЛИ ОНА НА ИМПЕРАТРИЦЕ.

Он боялся, что разочарование станет еще более горьким. Возможно, она решила, что нам незачем больше встречаться. Она сделала свой выбор. Игана осчастливят, а меня навеки отправят в отставку.

Устав от мрачных мыслей и бесплодных фантазий, Моррисон с радостью окунулся в работу над проектом письма сэру Клоду. Вскоре он вручил Джеймсу новый вариант:

— Обрати внимание, я убрал некоторые обвинения и упреки, а вместо этого сделал упор на уроне, который понесет «Таймс», если «Хаймун» не допустят в зону боевых действий. Я отметил твою строгую приверженность нейтралитету и понимание озабоченности, проявляемой японским командованием. В письме содержится нижайшая просьба к сэру Клоду, чьи престиж и влияние в японских официальных кругах, не говоря уже о британском правительстве, неоспоримо велики, оказать всемерную поддержку нашему делу.

— Я сохраню свой первоначальный проект как пережиток прошлого, — кротко произнес Джеймс.