Читаем без скачивания Женщина и социализм - Август Бебель

Этот «протест» — разительное доказательство как ограниченности, так и зависти студентов клиницистов, боящихся женской конкуренции, ибо как раз к зависти и боязни сводятся их моральные соображения. То, что в большинстве культурных государств без всякого вреда для нравственности и чувства приличия студентов допускается отчасти уже в течение десятилетий, для Германии должно представлять опасность! Немецкие студенты не пользуются славой особенно добродетельных и нравственных, и им следовало бы оставить подобные штуки.[226] Если приличие и нравственность не страдают от того, что сестры милосердия вместе с врачами присутствуют на всевозможных операциях над мужчинами и женщинами и оказывают при этом серьезную помощь, если прилично и нравственно, что десятки молодых мужчин в учебных целях присутствуют в качестве зрителей у постели родильницы или при операциях над женщинами, то смешно отказывать в том же праве студенткам.

Совершенно другое основание, чем галльские клиницисты, против допущения женщин к медицинским занятиям приводил покойный профессор Бишоф, а именно — грубость студентов!. Об этом, конечно, он мог прекрасно судить. Но какую бы позицию ни занимали по отношению к высшему образованию женщин ограниченные и боящиеся конкуренции мужчины, вопрос этот уже решен в пользу женщин. 18 августа 1908 года появился указ, допускающий женщин в качестве полноправных студентов в университеты Пруссии, где до сих пор они могли быть только вольнослушательницами. К студенткам германских университетов применялось постановление, по которому германские женщины в одном случае, а иностранки во всех случаях нуждаются для матрикуляции в разрешении министра.[227] Общее число имматрикулированных в немецких университетах женщин в зимнем семестре 1908/09 года равнялось 1077 против 377 летом 1908 года и 254 в 1906 году. Из них в Берлине училось 400, в Бонне — 69, в Бреслау — 50, в Эрлангене — 11, Фрейбурге — 67, в Гессене — 23, в Геттингене — 71, в Грейфсвальде — 5, Галле — 22, Гейдельберге — 109, в Иене — 13, в Киле — 2, Кенигсберге — 17, Лейпциге — 44, Марбурге — 27, Мюнхене — 134, Тюбингене — 6, Вюрцбурге — 7. Только в университетах Страссбурга, Ростока и Мюнстера не было еще ни одной полноправной студентки. Количество вольнослушательниц в летнем семестре 1908 года доходило до 1787, а в зимнем семестре 1908/09 года — 1767. Из них в Берлине — 313, Страссбурге — 249, Бреслау — 168, Мюнхене — 131, Бонне — 120, Кенигсберге -116, Лейпциге — 95, Гессене — 93, Геттингене — 73, Тюбингене — 67, Галле — 54, Фрейбурге — 50 и во всех остальных меньше 50. Из имматрикулированных женщин изучали теологию 3, юриспруденцию — 31, медицину — 334 и философию — 709.

Допущение женщин к университетскому образованию потребовало коренной реформы женских учебных заведений. Постановлением 31 мая 1899 года время обучения в женских учебных заведениях было установлено в 9 лет; десятилетнее было оставлено, как исключение. Но, вопреки этому, прогресс все настоятельнее требовал введения десятого класса в учебный план женских учебных заведений. По статистике 1901 года, из 213 общественных женских учебных заведений было 90 с девятью и 54 с десятью восходящими классами; в октябре же 1907 года количество девятиклассных школ упало с 90 до 69, количество же десятиклассных, напротив, поднялось с 54 до 132 и даже среди частных женских учебных заведений в октябре 1907 года рядом с 110 девятиклассными было уже 138 десятиклассных. Оставалось только к этому реальному развитию приложить бюрократическую печать и сколь возможно спасти «особенности немецкой женщины». После реформы 18 августа 1908 года все женские учебные заведения должны состоять из десяти классов. Было предположено устройство двух- или одногодичного лицея для «пополнения образования женщин в направлении разрешения будущей жизненной задачи немецкой женщины». А для подготовки молодых девушек привилегированного сословия к ученой профессии были запроектированы учебные заведения, объединенные одним руководством с женскими учебными заведениями.

Таким образом, эксперимент, отвергнутый министерством народного просвещения в марте 1902 года, теперь, через шесть лет, был проведен тем же самым министерством в общенациональном масштабе под давлением экономического развития. Выслушаем официальную аргументацию: «Быстрое развитие нашей культуры и произведенный им переворот в общественных, производственных отношениях современности и в области образования привели к тому, что как раз в средних и высших классах многие девушки остаются необеспеченными и пропадают ценные для общества женские силы. Перевес женского населения над мужским и возрастающее безбрачие мужчин в высших слоях общества принуждают большой процент девушек образованных классов к отречению от своего естественного призвания быть женой и матерью. Необходимо проложить пути к соответствующим их воспитанию профессиям для получения необходимых средств к жизни не только учительским трудом, но и другим общественным положением, имеющим в основе университетское образование, поскольку последнее возможно для женщины». Можно подумать, что это выдержка из моей книги!

Как бы то ни было, но остановить женское образование уже не удастся. Женщины-врачи в большем или меньшем числе практикуют во всех культурных странах земного шара и даже в странах, которые еще нельзя назвать культурными. Покойный Ли Хун-чжан сделал домашним доктором китайскую женщину-врача, практиковавшую в женском госпитале своего родного города Футганга. Покойная госпожа Ковалевская, известная женщина-ученый, с 1889 года до самой своей смерти в 1891 году была профессором математики в Стокгольме. Женщины-профессора в большом числе существуют в Соединенных Штатах, отдельные такие случаи имеются в Италии, в Швейцарии, в Англии, во Франции, где известная женщина-физик Мария Кюри, открыла вместе со своим мужем радиоактивные элементы: радий и полоний. Теперь, после смерти своего мужа (1906 год), она стала его преемницей в университете. Мы видим женщин, занимающих общественные и частные должности, в качестве врачей, дантистов, юристов, судей, химиков, физиков, геологов, ботаников, преподавателей высших учебных заведений и т. д., и теперь дело самих женщин — доказать своею деятельностью, что они могут выполнять возложенные на них обязанности так же хорошо, как мужчины. Летом в 1899 году большинство избирателей в кантоне Цюриха высказалось путем народного голосования за то, чтобы женщины были допущены к адвокатуре. Это решение было принято 21 717 голосами против 20046.

В Америке в 34 штатах женщины допущены к адвокатуре. То же самое во Франции, Голландии, Швеции, Дании, Финляндии, России, Канаде и Австралии.

Многие мужчины, особенно в ученых кругах, выступают против университетского образования женщин потому, что они боятся принижения науки, престиж которой должен будто бы пострадать, если женщины получат возможность посвятить себя научным занятиям. Они видят в научных занятиях особую привилегию, которая должна быть доступна лишь избранникам мужского пола.

К сожалению, наши университеты, как и вообще все образование, страдают еще очень многими недостатками. Как в народной школе у ребенка отнимается драгоценнейшее время, чтобы заполнять его мозг вещами, которые стоят в противоречии с разумом и научным познанием, как там ему наваливают массу балласта, которым не приходится пользоваться в жизни и который, напротив, скорее задерживает развитие ребенка, — так же точно обстоит дело и в наших высших школах. В заведениях, подготовляющих к университету, головы учеников набиваются сухим, ненужным учебным материалом, отнимающим большую часть времени и их самые драгоценные мозговые силы; в том же направлении по большей части продолжается дело и в университетах. Масса устаревшего, отжившего, излишнего преподается там наряду с полезным и хорошим. Раз написанные лекции читаются большинством профессоров семестр за семестром без всяких изменений, даже все с теми же остротами. Высокая профессорская должность становится у многих обыкновенным ремеслом, и учащимся не требуется особенной прозорливости, чтобы почувствовать это. По традициям университетской жизни устанавливается, чтобы молодые люди не слишком серьезно относились к студенческим годам, и многие из тех, которые желают быть серьезными, отпугиваются педантическим и непереваримым способом преподавания значительной части профессоров. Понижение усердия при занятиях в наших университетах и высших учебных заведениях — всеобще наблюдаемый факт, который возбуждает опасение даже в руководящих кругах. В тесной связи с этим стоят карьеризм и покровительство, которые в наше бедное характерами время делают огромные успехи и все более распространяются в высших учебных заведениях. Хорошие семейные связи, «благонадежность» заступают место знаний и способностей и широко распространяются; быть патриотом, то есть человеком, который не имеет собственного мнения, но заботливо взирает, как думают в высших сферах, который держит нос по ветру, ползает и льстит, — быть таким патриотом выгоднее, чем быть человеком, имеющим характер, способности и знания. Когда приходит для таких карьеристов время экзаменов, то они быстро, в каких-нибудь два месяца зазубривают то, что уже совершенно необходимо, чтобы как-нибудь проскользнуть. Если, наконец, экзамен счастливо окончен и достигнуто служебное или профессиональное положение, то большинство этих людей с университетским образованием работает чисто механически и ремесленно, но они очень негодуют, если «неуниверситетский» не относится к ним с величайшим уважением и не видит в них людей высшей расы. Большинство представителей наших высших профессий — адвокаты, судьи, медики, профессора, чиновники, художники и т. д. — не кто иные, как ремесленники в своей специальности, которые рады, что стоят у яслей с кормом. Человек, стремящийся вперед, лишь позже узнает, как многому ненужному он учился и как раз часто не учился тому, что ему более всего необходимо, и ему приходится начинать учиться снова. В течение лучшей части своей жизни его мучили массой ненужных и вредных вещей; другую часть жизни ему приходится употребить, чтобы стряхнуть ненужное и вредное и пробиться до высоты современных взглядов, и лишь тогда он становится полезным членом общества. Многие не переступают первой стадии, другие застывают во второй, и лишь у немногих хватает энергии доработаться до третьей.